откуда только что стремительно вышел.
– Джон! – окликнул Дайсон долговязого мужчину неопределённого возраста с застывшей на добродушном лице улыбкой.
– Джон, это инспектор Райли. Он хочет поговорить с тобой, – сказал он приблизившемуся к нему почтальону. Затем, обратившись уже к Майклу, проговорил извиняющимся тоном:
– Рад был вам помочь, но сейчас я должен идти. А книгу учёта поступивших на почту отправлений спросите у миссис Перкинс.
Инспектор поблагодарил начальника почты и непроизвольно посмотрел ему вслед: поспешно направляясь к двери, тот на ходу любезно приветствовал кого-то из знакомых ему посетителей.
Райли повернулся к Фарреллу, который, то ли от робости, то ли от страха, продолжал улыбаться. Однако открытый, бесхитростный взгляд мужчины вполне скрашивал странноватое впечатление, производимое его неуместной улыбкой.
– Джон, я хотел бы знать, не запомнились ли вам какие-либо имена корреспондентов миссис Шелдон? – заговорил с почтальоном инспектор. – Может быть, вы запомнили названия городов или деревень, в которых они проживали?
Фаррелл ненадолго задумался и затем как бы оправдываясь, ответил:
– Мне жаль, но вряд ли я смогу вам помочь. Вообще-то, я часто пробегал глазами по адресам отправителей. Знаю, что миссис Шелдон переписывалась с кем-то из Лондона и, по-моему, из Кентербери. Но были, конечно, и другие письма. Только вот никаких имён или названий в памяти не осталось – не запомнил, – повторил он.
– Что ж, вы и не должны были их помнить. Тогда у меня к вам ещё один вопрос. Скажите, не делилась ли с вами Маргарет Шелдон какой-либо информацией о своих иногородних приятелях? Может, она упоминала, что собирается к кому-либо в гости или что-нибудь в этом роде?
На какой-то миг улыбка угасла на лице Джона, но уже через секунду мужчина снова улыбался.
– Нет, ничего такого она мне не говорила, – произнёс он, энергично мотая головой. – Миссис Шелдон всегда была любезна со мной, спрашивала, как поживает Джилл, моя жена, но чтобы делиться… Нет, такого не было.
– В любом случае, спасибо, что уделили мне время, – поблагодарил почтальона Райли и подошёл к миссис Перкинс, ничем не примечательной женщине средних лет, сидевшей за стеклянной перегородкой, отделявшей её от посетителей. С приветливой улыбкой она проводила его в небольшое смежное помещение, служившее кабинетом начальника почты, и положила перед ним книгу учёта.
Детективу хватило полтора часа, чтобы внимательно просмотреть все регистрационные записи о посылках и мелких пакетах. К своему большому сожалению, он обнаружил, что за последние два года ни одного отправления на имя Маргарет Шелдон не поступало.
Несколько разочарованный, инспектор неспеша прошёлся по скверу, разбитому возле Рыночной площади. В это время дня там было довольно людно: сновали прохожие, гуляли с детьми молодые мамы и няни, отдыхали на скамейках степенные горожане, умиротворённо любующиеся чарующей палитрой осени.
Купив по пути пару свежих газет, Райли направился в полицейский участок. Как только он вошёл в кабинет, из смежной комнаты выглянул Гарри Нэш, устремив на него взгляд своих светло-карих, почти жёлтых глаз, обрамлённых бесцветными ресницами.
– Никто не звонил? – спросил его Майкл.
Получив отрицательный ответ, он снова обратился к сержанту:
– Не пора ли нам перекусить? Думаю, сейчас самое время подкрепиться.
– Согласен, – радостно ответил Нэш, как будто только и ждал этого предложения, и его рыжеватая голова тут же исчезла за дверьми.
Инспектор неторопливо извлекал из пакета сэндвичи, ставил на стол чайные принадлежности, а тем временем его мозг продолжал напряжённо работать. Райли думал об исчезнувших из блокнота Маргарет Шелдон страничках, буквах «ЭЛ» на групповой фотографии и большой денежной сумме в сумочке сбитой автомобилем Бетти Олдридж – обо всех загадках, на которые он должен был во что бы то ни стало найти ответы.
Когда он уже заканчивал свои нехитрые приготовления к обеду, громко задребезжал телефонный звонок. На проводе был Фрэнк Олдридж, который сообщил, что Бетти сняла две тысячи фунтов стерлингов с одного из их совместных счетов.
За ланчем, обсуждая с Нэшем только что полученную информацию, Майкл задумчиво проговорил:
– Я нахожу это странным, весьма странным…
– Почему? – спросил сержант, удивлённо вскинув белёсые брови.
– Со слов Фрэнка Олдриджа, в последние дни Бетти хотела с ним о чём-то переговорить. Вероятнее всего, она собиралась сообщить ему о причине, вынуждающей её снять большие деньги. Однако, как мы знаем, разговор между супругами так и не состоялся. Тем не менее, она снимает деньги, и снимает не со своего личного счёта, который у неё был, а с их общего. Вот это и кажется мне странным. Мало ли что могло случиться – вдруг она так и не отважилась бы поговорить с Фрэнком? И тогда он непременно узнал бы о её действиях за его спиной, ведь скрыть факт снятия денег с их общего счёта было бы просто невозможно! Следовательно, на её месте было бы разумнее до разговора с мужем воспользоваться своими личными сбережениями – тогда она в любом случае ничем бы не рисковала. Так нет же, Бетти в тайне от Фрэнка снимает крупную денежную сумму с их общего счёта! Я вижу только единственное объяснение её поступку: женщина непременно собиралась рассказать мужу об обстоятельствах, в которых она оказалась.
– И Бетти ни на минуту не допускала мысли о том, что ей не удастся это сделать, – закончил Нэш за инспектора.
– Да, именно так. Сейчас я ничуть не сомневаюсь, что миссис Олдридж шантажировали. Да, это определённо был шантаж, – уверенным голосом произнёс Райли.
С самого утра Айрис Коулман суетливо бегала из комнаты в комнату, и её командный голос раздавался то в гостиной, то в кухне, то в кладовой. Придирчиво заглядывая в каждый уголок, она проверяла, всё ли находится в надлежащем порядке. А как же иначе? Ведь сегодня они с мужем принимают у себя гостей, а значит, в этот день их дом должен иметь безупречный вид!
Позволить себе домашние приёмы в Эшфорде могли лишь несколько семей, и Коулманы входили в их число. Джордж имел свою клинику, где практиковал больше четверти века и вполне заслуженно снискал репутацию лучшего врача в городе. Он почти всегда безошибочно устанавливал пациентам диагноз и зачастую поднимал на ноги даже отчаявшихся больных. Такими результатами мог похвастаться далеко не каждый столичный эскулап, и поэтому у Коулмана предпочитала лечиться добрая половина жителей Эшфорда.
Супруга доктора Айрис была домохозяйкой, и придумать для него более неподходящую жену казалось просто невозможным. С первых дней их совместной жизни она полностью подчинила себе Джорджа, подавив его своей властностью: всё решала и всем распоряжалась в семье именно она. Айрис всякий раз
