поскорее. Я хотел бы поговорить с вами один на один.
— Для вас я готова сделать что угодно. Я вспоминаю о вас всякий раз, как надеваю свой жемчуг.
Грант, разумеется, не дарил ей жемчужного колье, он просто сумел отыскать его, когда оно было украдено.
— Входите же, я вас представлю остальным. Это ваш приятель? Кто он?
— Он не мой приятель. Это Хопкинс из «Кларион».
— А, тогда понимаю, отчего Лидия так горячо его приветствовала. А еще говорят, что актеры гоняются за прессой!
Она повела Гранта в гостиную, по пути представляя ему своих гостей. Первым был Клемент Клементс, фотограф светской хроники. Он весь блестел и переливался: под ярко-красным фраком на нем была желтая, как масло, рубашка из мягкой ткани. Он никогда в жизни не слышал об Алане Гранте, что дал понять весьма недвусмысленно. Вторым оказался некий военный в чине капитана — явно один из многочисленных поклонников Марты. Он цепко держался за свой бокал виски с содовой, как за единственный знакомый объект на совершенно чуждой ему территории, третьей была Джуди Селлерс — светловолосая девица с угрюмым лицом; из года в год она снималась в одном и том же амплуа «туповатых блондинок», и вся ее жизнь была сплошной борьбой между аппетитом и страхом располнеть. Четвертой оказалась «та самая наперсница звезд», мисс Лидия Китс, которая из кожи вон лезла, чтобы заинтересовать своей особой Хопкинса, и была в полном восторге от его общества.
— Просто мистер Грант? — ядовито переспросил Хопкинс, услышав, как Марта представляет Гранта.
— А что, разве не так? — насторожилась Лидия. Ее глаза загорелись любопытством.
— Не так, не так! — пропел Хопкинс, но, встретив взгляд Гранта, не решился продолжать. Наживать себе врага в лице инспектора криминальной службы было более чем глупо. — Он обладатель громкого греческого титула, но стесняется об этом упоминать. Свой титул он получил за то, что выловил в одной прачечной рубашку особы королевской крови.
— Не обращайте на него внимания, мистер Грант. Он обожает слушать самого себя. Он часто брал у меня интервью, но так меня ни разу и не выслушал. Это не его вина. Едва он в первый раз переступил мой порог, как я поняла, что он родился под созвездием Рыб. А вот вы, мистер Грант, конечно, Лев. Правильно? Нет, можете мне не говорить, я и так знаю. Даже если бы я не чувствовала это здесь… — она постучала кулачком по плоской груди, — то все равно не ошиблась бы: все признаки Льва у вас налицо.
— Надеюсь, они не очень пугающие? — спросил Грант, думая только о том, как бы поскорее вырваться из когтей этой гарпии.
— Пугающие? Что вы, мистер Грант! Сразу видно, что вы ничего не понимаете в астрологии. Рожденный под знаком Льва — это король. Такие люди — баловни звезд. Им обеспечены успех и слава. Они — владыки мира.
— Когда же надо родиться, чтобы находиться под покровительством Льва?
— Между серединой июля и серединой августа. Думаю, вы родились в начале августа.
Грант полагал, что ничем не выдал своего удивления. Он действительно родился четвертого августа.
— С Лидией просто страшно иметь дело, — вмешалась Марта, передавая Гранту бокал. — Год назад она составила гороскоп для бедной Кристины Клей и предсказала ей смерть.
— И наконец-то попала в точку! — заметила девица Джуди, поглощая сэндвич за сэндвичем.
Лицо Лидии исказилось от ярости, и Марта поспешила утихомирить готовую вспыхнуть ссору.
— Это нечестно с твоей стороны, Джуди. Предсказания Лидии и до этого часто сбывались. Помнишь, она ведь предупредила Тони Пикина, что может произойти, еще до того, как он попал в автокатастрофу. Если бы он прислушался к ее словам и стал осторожнее, то не лишился бы обеих ног. И мне она сказала, чтобы я не принимала приглашения Клайнса и…
— Марта, дорогая, я не нуждаюсь в твоей защите. Тут дело не во мне. Я только читаю судьбу по звездам. А они не лгут. Чего другого и ждать от рожденной в созвездии Овна. Они обычно ни во что не верят и не способны увидеть то, что у них под самым носом.
— Приготовиться: ринг! — прошептал Джемми и щелкнул по дужке очков: «Начали!»
Но матч не состоялся: их отвлек Клементс.
— Мне хочется знать не про то, что Лидии открыли звезды, а про то, что полиция открыла в Вестовере, — проговорил он манерно.
— А я хотела бы узнать, кто ее кокнул, — подала голос Джуди, откусывая большой кусок очередного сэндвича.
— Джуди! — укоризненно воскликнула Марта.
— Да бросьте вы! Признайтесь, все мы думаем об одном и том же: перебираем возможные варианты. Лично я ставлю на Джасона. Кто принимает ставку на Джасона?
— Почему именно Джасон? — спросил Клементс.
— Потому что он один из этих пламенных иудеев, в которых бурлят страсти, и они обожают горячие ванны.
— Джасон бурлит? — запротестовала Марта. — Он поет, как веселый чайник.
Грант украдкой взглянул на нее. Значит, она готова защищать Джасона. Интересно, насколько сильно она к нему привязана.
— Джасон слишком быстро выдыхается, где уж ему бурлить.
— И в любом случае, — вставил Клементс, — те, кто предпочитает горячие ванны, не совершают убийств. Иное дело — приверженцы холодных обливаний: эти приходят в ярость по малейшему поводу. Они одержимы стремлением поскорее ощутить горячий ток крови после перенесенной мучительной процедуры.
— А я считал, что мазохисты редко бывают одновременно и садистами, — заметил Грант.
— Так или иначе, но Джасона из кандидатов в убийцы надо вычеркнуть: он мухи не обидит.
— Как бы не так! — многозначительно заметила Джуди, и все выжидающе поглядели на нее.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Клементс.
— Неважно. Я за то, что это Джасон.
— Какой у него мог быть мотив?
— Полагаю, она собиралась его бросить.
— Глупости, и ты сама это знаешь, — резко сказала Марта. — Тебе прекрасно известно, что между ними ничего не было.
— Ничего такого мне не известно. Она все время держала его при себе.
— Сучка на сучку всегда лает, — проговорил Хопкинс в ухо Гранту.
— Я подозреваю, — вмешалась в разгорающийся спор Лидия, — что мистер Хопкинс осведомлен об этом деле лучше всех нас. Он был сегодня в Вестовере по заданию своей газеты.
Джемми немедленно оказался в центре внимания. Что он думает? Какими сведениями располагает полиция? Кого они подозревают? Насколько верны намеки в газетах, что она жила там не одна?
Джемми расцвел. Он долго распространялся о психологии убийц, щегольнул эрудицией по поводу преступности вообще, показал себя знатоком в области психологии; он позволил себе весьма нелестно отозваться о полиции, при этом со злорадной ухмылкой поглядывая
