— О Боже мой! — проворчал Роберт.
— Не знаю, почему «о Боже мой», — мягко сказал Макдэрмот. — Характер алиби не так уж изменился за два столетия.
— Алиби?
— В том деле, о котором я говорю, единственное, что толкнуло юную девушку на ложь, — это надежда найти себе алиби.
— Значит, ты веришь, я хочу сказать, считаешь возможным, что все рассказанное девочкой — выдумка?
— Совершеннейшая выдумка, от начала до конца.
— Кевин, ты можешь любого свести с ума! Ты же сам сказал, что история правдоподобна.
— Так я и считаю. Я считаю также, что это сплошная ложь. С одинаковым успехом я мог бы защищать как ту сторону, так и другую. Но в общем-то я предпочел бы защитить это юное создание из Эйльсбери. Как она будет мила на скамье для свидетелей! А судя по тому, что ты мне рассказал, эти две дамы не столь уж заманчивое зрелище для присяжных.
Он встал, чтобы налить себе виски, и протянул руку за стаканом Роберта. Но тот молча покачал головой, не отрывая взгляда от огня, полыхавшего в камине. Рассуждения Кевина раздражали его. Когда человек столько времени адвокатствует в уголовных процессах, он уже не слышит убеждений, для него существуют лишь точки зрения. Зря он приехал сюда! Скорей бы Кевин допил виски, и тогда он, Роберт, пойдет к себе в гостиницу. Как хорошо будет положить голову на подушку и забыть, что ты отвечаешь за проблемы других людей. Вернее, за решение этих чужих проблем…
— А интересно бы знать, что она делала целый месяц, — задумчиво протянул Кевин, отглотнув почти неразбавленное виски.
С губ Роберта чуть не сорвалось: «Так, значит, ты веришь, что девчонка все выдумала?», — но он вовремя удержался. Не желал он больше плясать под дудку Кевина!
— Если ты будешь глушить виски после ужина, где ты, очевидно, так же глушил вино, то ясно, что ты будешь делать целый месяц: лечиться, мой милый! — сказал Роберт.
К его удивлению, Кевин откинулся в кресле и захохотал, как мальчишка.
— Ах, Роб, я тебя просто обожаю. В тебе есть как раз все то, что мы ценим в Англии, все, чем мы в ней восхищаемся. Сидишь тихо, такой скромный, вежливый, молчишь, когда тебя дразнят, — словом, тряпка, с какой можно вытворять что угодно, и вот тут-то высовывается твоя лапа без перчатки и — хлоп!
Он выхватил из рук Роберта пустой стакан и подлил туда виски. Роберт не протестовал. Настроение его явно улучшилось.
По черной, прямой ленте дороги Лондон — Ларборо взад и вперед неслись машины. Скоро дороги будут так забиты машинами, что придется опять ездить поездом. И это называется цивилизацией.
Вчера вечером Кевин заметил, что с современной быстротой передвижения Бетти Кейн могла провести месяц каникул где угодно, от Камчатки до Перу, и цель Роберта — доказать одно: что в это время она не была, не могла быть в доме на дороге Ларборо — Милфорд.
Если бы утро не выдалось таким солнечным, если бы Роберт не жалел работников Скотленд-Ярда и если бы Кевин вчера не поддержал его, то Роберт, пожалуй, сегодня совсем бы скис.
Да, да, он жалел сотрудников Скотленд-Ярда, как это ни странно, но жалел. Со всей энергией Скотленд-Ярд ищет доказательств вины Шарпов и правдивости рассказа Бетти Кейн. Но сотрудников Скотленд-Ярда рассердила статья в «Эк-Эмме». Хорошо бы разоблачить эту гнусную газетенку, но тогда придется доказать, что история Бетти — сплошная выдумка.
Инспектор Грант был, как обычно, любезен, спокоен и охотно согласился сообщать Роберту обо всех письмах, которые придут в ответ на эту гнусную статью.
— Однако вы на это не сильно надейтесь, ладно? — дружески предупредил он. — Мы получаем пять тысяч писем, и лишь одно из них заслуживает внимания, остальные — сплошная чепуха. Писание писем — это отдушина для людей ущербных, для тех, кто любит во все вмешиваться, для тех, кому нечем занять себя, для ненормальных, конечно, ну и для тех, кто «считает своим долгом…». Все они пишут письма. Пишут и пишут. Бог мой, сколько же они пишут!
— Ну, а вдруг все же?..
— Да, да. Бывает и так. Поэтому-то и приходится читать все эти идиотские письма. Все, что заслуживает внимания, будет отправляться вам. Но еще раз хочу напомнить, что разумный гражданин пишет редко — одно письмо из пяти тысяч! Он обычно человек занятой, и с чего это он вдруг станет писать в полицию о деле, которое его не касается…
Итак, Роберт ушел из Скотленд-Ярда и довольный им, и ощущая к нему какую-то жалость. По крайней мере теперь он знал, в каком направлении ему действовать. Теперь уж он не будет сомневаться в том, с какой стороны ему взяться за дело. Больше того: направление было одобрено самим Кевином.
— Я и в самом деле считаю, — сказал Кевин, — что полиция могла бы рискнуть возбудить дело. Основания для этого есть. А также весьма приятная мыслишка: а вдруг я на этом получу повышение? К несчастью или к счастью для всех нас, лицо, решающее, есть ли основания для процесса или нет, находится наверху, а оно не так уж заинтересовано в. быстром повышении своих подчиненных… Но имей в виду: стоит им получить хоть одну улику — и они явятся с ордером на арест обитательниц Фрэнчайза быстрее, чем ты успеешь снять телефонную трубку!
— Да откуда им взять подтверждение? — возразил слегка подвыпивший, а посему благодушно настроенный Роберт. — Каким образом удастся им его получить? Наш долг — доказать, что рассказ девочки — ложь, чтобы мать и дочь Шарп могли жить спокойно. Завтра я повидаю тетю и дядю этой девочки, постараюсь побольше узнать о ней и тогда пойму, с чего начинать расследование.
Свернув с главного шоссе в сторону Мэйншила, Роберт замедлил ход. Вот на этом углу Бетти ждала автобус или же уверяла, что ждала. Черрил-стрит являла собой длинные ряды эркеров в грязной красной кирпичной облицовке, причем выступающая часть окон почти касалась низкой красно-кирпичной стенки, отделяющей их от тротуара. Клочки земли по обе стороны окон, очевидно, игравшие роль палисадников, были не так ухожены, как садики в Эйльсбери: кроме тощих желто-фиолетовых, чахлых и облезлых незабудок, там ничего не росло. Туго накрахмаленные занавески, гордость домашних хозяек, украшали и здешние окна, но если на Черрил-стрит водились эстеты, то они находили отраду не в садоводстве, надо полагать, а в чем-то ином…
Он позвонил, затем постучал в дверь дома № 93, ничем от других, кроме номера, не отличавшегося. Из соседнего окна высунулась женщина и крикнула:
— Вам миссис Тилзит? Она ушла за покупками. Бакалея на углу.
— Спасибо. Я подожду.
— Не советую ждать, если вы намерены ее увидеть. Лучше сами сходите за ней.
— Она что, еще куда-нибудь пойдет?
— Нет, только в бакалею, тут у нас нет другого магазина поблизости. Но она там может проторчать несколько часов, решая, какой из двух сортов муки выбрать. Надо просто взять пакет и сунуть ей в сумку. — И продавцу хорошо, и она будет довольна.
Роберт поблагодарил за сведения и направился было к магазину, но его окликнули:
— Не оставляйте здесь автомобиль. Заберите его с собой.
— Но это же рядом!
— Верно, но нынче суббота.
— Ну и что же?
— Школьники выходные.
— А, понял. Но там ведь нечего… — Роберт хотел сказать «украсть», но передумал. — Оттуда нечего вынести.
— Вынести? Ха-ха. У миссис Лаверти на той стороне улицы были ворота. А миссис Баддин имела два хороших деревянных столба и крепкую веревку для белья. Обе они тоже думали, что такого не вынесешь. Ладно, оставляйте автомобиль, и если, вернувшись, обнаружите хоть одно колесо, то благодарите Бога.
Роберт послушно сел в автомобиль. По дороге в магазин одна мысль внезапно его озадачила. Именно здесь была так счастлива Бетти Кейн! Эти мрачные, унылые улицы как две капли воды похожи одна на другую, а Бетти все было здесь по душе, так по душе, что она решила пробыть тут до конца каникул… Что ж такого интересного она тут нашла?
Мучаясь этим вопросом, Роберт вошел в магазин, думая опознать миссис Тилзит среди других покупательниц. Но гадать не пришлось. В магазине была всего одна женщина, и беглого взгляда на лицо продавца и на два бумажных пакета в руках покупательницы было достаточно, чтобы убедиться — перед вами миссис Тилзит.
— Что вам угодно, сэр? — спросил продавец, отходя от погрузившейся в раздумье покупательницы (на этот раз предметом ее раздумий была не мука, а стиральный порошок) и сделав шаг в сторону Роберта.
— Ничего, спасибо, — сказал Роберт. — Я жду эту даму.
— Меня? — удивилась женщина. — Если насчет газа…
Роберт заверил, что он не насчет газа.
— У меня есть пылесос, и он прекрасно работает.
Роберт сказал, что подождет ее в автомобиле, пока она кончит с покупками, и направился было к выходу, но она воскликнула:
— Автомобиль? Так вы меня подвезете со всеми этими пакетами? Сколько я вам должна, мистер Карр?
