— Убирайся отсюда!
— И не подумаю. Мне велено гулять по саду.
— Что значит «велено»?
— Брат велел мне отвалить в сад, что я и сделал.
Сержант улыбнулся:
— Молодец твой брат, одобряю.
— Ну позвольте мне побыть с вами, — взмолился Тимоти. — Я не стану вам мешать, честное слово. Мне очень хочется посмотреть, как работает настоящий детектив.
Сержант Хемингуэй не выдержал:
— Ладно, ходи за мной, но ни во что не вмешивайся. И если я скажу отвалить, то без разговоров. Хорошо?
— Договорились, — поспешно произнес Тимоти и тут же спросил: — А вы носите жетон, как американские полицейские?
— Нет.
— Жаль. Это так здорово, когда детектив неожиданно отворачивает лацкан плаща, а там жетон. А вы что делаете в таких случаях?
— Показываю удостоверение. Давай обойдемся без глупых вопросов.
— Но мне было просто интересно это знать. К тому же вы все равно зря тратите время. Я же сказал вам, револьвера тут нет, но вы не слушаете. Я искал его. Где убийце прятать оружие, как не в кустах? В общем, я обшарил здесь все. И по ту сторону подъездной дорожки тоже. Вообще-то у меня есть версия. Могу рассказать, если хотите.
— Думаю, ты все равно расскажешь, хочу я этого или нет.
— Доказательств пока никаких нет, но скорее всего Клемента пристрелил Дермотт.
— И как, по-твоему, это произошло?
— Он поругался с Розмари у озера. Ну, не то чтобы поругался, но у них был серьезный разговор. Она его послала куда подальше, заявила, что Клемента теперь не бросит, когда он отхватил такой куш. Понимаете?
— А откуда тебе это все известно? — удивился сержант.
— Подумаешь. — Тимоти пожал плечами. — Все слуги говорят, что Розмари давно бы развелась с Клементом, если бы он не получил наследство. Кроме того, во многих фильмах сюжет развивается именно так. Но тут такое дело. — Он нахмурился. — Не обязательно, что убийца Дермотт. Просто он на виду, и у него есть мотивы, а это сбивает детективов со следа. Но давайте все же рассмотрим первую версию. Предположим, преступление совершил Дермотт. Он расстается с Розмари в полном расстройстве. Мчится к своему автомобилю, хватает револьвер, продирается сквозь кусты к окну кабинета, стреляет в Клемента и опять через кусты бежит, но не к воротам, как считает мистер Робертс, а обратно к озеру. Бросает туда револьвер и несется к автомобилю. Я его встретил как раз в тот момент. Он выглядел как безумный. Розмари наверняка видела, как Дермотт топил револьвер, но она же не станет его выдавать.
— Хорошо, что ты пока не служишь в полиции, тебе по возрасту рановато, — усмехнулся сержант. — А то бы нам нечего было делать.
— По-моему, убедительная версия.
Сержант посерьезнел.
— В ней есть слабые места. Ты должен уметь находить в своих рассуждениях слабые места, если собираешься стать детективом.
— Я не собираюсь становиться детективом. Мама хочет сделать из меня ученого-путешественника. Но мне путешествия не по душе. Грязь, верблюды, нет, лучше я буду адвокатом. А еще мне нравятся автомобили. Кстати, а где там слабое место?
— Например, револьвер. С чего ты взял, что Дермотт в машине возил оружие? По опыту знаю, что такое бывает очень редко.
— Вы ошибаетесь! — торжествующе провозгласил Тимоти. — Не знаю, как другие, но Дермотт возил в автомобиле револьвер. Это точно. Однажды он похвастался Розмари, что у него всегда в машине оружие, чтобы при случае защититься от бандитов. А теперь давайте я вам покажу, как ему удалось незаметно вернуться к озеру.
— Хорошо, — кивнул сержант. — Покажи.
Через два часа по пути к автобусной остановке Ханнасайд спросил сержанта:
— Молодой человек вам докучал?
— Не очень. Мальчик действительно смышленый. Рассказал кое-что любопытное. Прежде всего о Дермотте. К этому типу следует присмотреться. Они совершенно потеряли стыд. Подумать только, замужняя женщина почти в открытую встречается с мужчиной, не скрывая, что ради него готова бросить мужа.
— Да, — согласился Ханнасайд, — эта красотка ведет себя так, будто кругом одни дураки. В разговоре со мной путалась, пыталась навести подозрение на всех обитателей особняка.
— А что старуха?
Ханнасайд улыбнулся:
— Встретила меня не очень приветливо.
— Та еще мегера, я слышал. Вам удалось из нее что-нибудь вытянуть, шеф?
— Пока очень мало. А как у вас?
— Тоже похвастаться нечем. Слуги все работают давно, вышколенные. Покойный Сайлас им нравился, а молодого Джеймса они просто обожают. Об убитом Клементе говорили сдержанно, а что касается его жены, то их слова я бы предпочел не повторять. Можете поверить, шеф, они ее не пощадили. Впрочем, и Дермотта тоже. А что вы о нем думаете?
— Судя по всему, этот человек склонен впадать в крайности и вполне мог совершить преступление, — ответил Ханнасайд. — Но я бы в списке подозреваемых его на первое место не ставил.
— Что вы намерены предпринять?
— Изучить обстоятельства гибели Сайласа Кейна, — сказал Ханнасайд.
За обедом почти каждый высказался по поводу визита инспектора Ханнасайда, кроме Тимоти и миссис Кейн. Она откровенно нагрубила Трэвору Дермотту, о чем не жалела. Розмари спросила в его присутствии, не возражает ли миссис Кейн, чтобы он остался на обед. Хозяйка ответила, что пусть остается, если ему не жаль, что оплаченный обед в отеле пропадает. Дермотт, который относился к пожилым дамам как к малым детям, от души рассмеялся:
— О, миссис Кейн, я чувствую, в ваших жилах течет изрядная порция шотландского виски.
Эмили молча разглядывала его секунды три, а затем вообще перестала замечать. Патрисии удалось выскользнуть из комнаты, чтобы предупредить Притчарда ни в коем случае не сажать Дермотта рядом с миссис Кейн.
К обеду она немного утомилась. Утро провела с хозяйкой. Та проснулась в плохом настроении, которое потом еще сильнее испортило письмо от родственницы из Австралии с соболезнованиями по случаю кончины Сайласа.
— Хотелось бы знать, чего ей надо, — произнесла Эмили, с недовольным видом разглядывая конверт. — Если надеется что-нибудь от меня получить, то напрасно.
Вскоре выяснилось, что Мод Лейтон, внучатая племянница миссис Кейн, ничего от нее не хотела, а просто выражала соболезнование. Но хозяйка не успокоилась. Она не переставала удивляться, для чего Мод написала ей. Ведь они виделись всего один раз в жизни, когда девочка была совсем маленькая. И вообще, кто удосужился сообщить в Австралию новость о кончине Сайласа?
Патрисия предположила, что, вероятно, Клемент поместил известие о смерти в колониальной прессе. Эмили и этому возмутилась, хотя причин возражать у нее не было, кроме, конечно, неприязни к Клементу, которая, видимо, не исчезла и после его гибели.
Ворчала она все утро и продолжила за обедом, заявив Джиму, что Мод Лейтон могла бы потратить деньги на что-нибудь более полезное, чем письмо авиапочтой.
— У тамошних родственников с деньгами всегда было негусто, — заметила она.
Розмари объявила, что визит инспектора Ханнасайда сильно расстроил ее нервы.
— Не стоит обращать внимания, — беспечно произнес Джим и обратился к Эмили: — Извините, бабушка, вы что-то говорили об австралийской кузине?
— Я помню, родители привезли ее сюда, когда она была еще ребенком, — сказала та. — Приезжая в Англию, они селились у нас. Чтобы не тратиться на отель.
Желая разрядить обстановку, Патрисия спросила у Тимоти, как он провел утро. Тот ответил, что помогал сержанту Хемингуэю искать следы преступника. Неожиданно оживился Дермотт и принялся ругать пустоголовых болванов, имеющих наглость называть себя детективами.
— Да они ни в чем не смыслят, — закончил он.
— А вот это посмотрим, — возразил Тимоти, — когда инспектор закончит расследование.
— Помолчи, Тимоти! — одернул его Джим.
— Спорю, некоторым тогда будет не до смеха, — пробормотал тот.
— Когда она выходила замуж, — продолжила Эмили как ни в чем не бывало, — Сайлас послал ей очень красивый подарок. Слишком щедрый. Я так тогда и сказала сыну. Зачем поощрять наглых родственничков?
— Моего мужа убил кто-то из Мэнселлов, — неожиданно произнесла Розмари, рассеянно глядя перед собой. — Я чувствую.
Джиму замечание не понравилось.
— Зачем вы так говорите? — бросил он. — У вас же нет никаких доказательств.
— Я говорю то, что думаю, такова моя натура, — отозвалась она с горькой усмешкой. — И ее уже менять поздно. Я всегда прислушивалась к своему внутреннему голосу.
— Кажется, теперь она живет в Мельбурне, — сказала Эмили, не обращая внимания на слова Розмари. — Прежде они жили в Сиднее. Впрочем, какая разница. Что одна деревня, что другая.
