– Хорошо, я все скажу.
Она опустилась в кресло, которое ей подвинул мистер Саттерсвейт.
– Я действительно спустилась вниз. Я открыла дверь и увидела…
Она судорожно проглотила комок в горле.
Мистер Саттерсвейт подался вперед и отечески потрепал ее по руке.
– Ну, ну, – сказал он. – Что вы увидели?
– Муж лежал лицом вниз, уткнувшись головой в стол. Я увидела его голову, кровь… О-о!..
Она закрыла лицо руками. Полковник Мелроуз склонился к ней.
– Простите, леди Дуайтон. Почему вы подумали, будто вашего мужа застрелил мистер Деланж?
Она кивнула.
– Прости меня, Поль, – проговорила она. – Но ты сказал… Ты сказал…
– Что я пристрелю его, как собаку, – мрачно закончил Деланж. – Да, действительно. Это было в тот самый день, когда я узнал, как он с тобой обошелся.
Но полковник не пожелал отклоняться от темы.
– Тогда, насколько я понимаю, вы, леди Дуайтон, поднялись наверх и… э-э… ничего никому не сказали. Не станем вдаваться в причины. Вы не трогали тело и не подошли близко к письменному столу?
Ее передернуло.
– Нет, я сразу пошла к себе.
– Понятно, понятно. Сколько было времени. Вы не заметили?
– Когда я поднялась к себе, было половина седьмого.
– Тогда, значит, в шесть двадцать пять сэр Джеймс был уже мертв. – Полковник оглядел присутствующих. – Время на часах перевели нарочно, а? Так мы и подумали. Нет ничего проще, чем передвинуть стрелки и поставить так, как нужно, однако преступник совершил ошибку, положив часы набок. Что ж, круг подозреваемых сузился. Это либо дворецкий, либо лакей, но сдается мне, что не дворецкий. Скажите, леди Дуайтон, не было ли у Дженнингса причин затаить обиду на вашего мужа?
Лаура отняла руки от лица.
– Вряд ли это можно назвать обидой, но… Дело в том, что как раз сегодня утром Джеймс сказал, будто поймал его на воровстве и потому хочет уволить.
– Ах так! Уже кое-что. Если бы ваш муж уволил Дженнингса, то тому пришлось бы уйти без рекомендации. Для него это очень серьезная причина.
– Вы что-то сказали про часы, – проговорила Лаура. – Если вы хотите точно узнать время убийства, можно попытаться. Джеймс наверняка брал с собой брегет… он всегда брал его на площадку. Хотя, наверное, и брегет разбился, ведь Джеймс упал грудью.
– Замечательная мысль, – медленно произнес полковник. – Но боюсь… Куртис!
Инспектор, быстро сообразив, что от него требуется, кивнул и вышел. Через минуту он вернулся. В руке он держал серебряные часы – в форме мяча для гольфа, какие делают для заядлых игроков, чтобы носить в сумке вместе с мячами.
– Вот они, сэр, – сказал Куртис. – Только боюсь, проку будет немного. Корпус прочный.
Полковник взял часы и поднес к уху.
– Похоже, все-таки остановились, – произнес он.
Он нажал пальцем на язычок, крышка открылась. Стекло на часах треснуло.
– Ага! – воскликнул Мелроуз.
Стрелки показывали четверть седьмого.
– Отличный портвейн, полковник, – сказал мистер Кин.
Было половина десятого, и они уже успели закончить прерванный обед в доме Мелроуза. Мистер Саттерсвейт сиял от счастья.
– Я оказался прав, – со смешком проговорил он. – И вы, мистер Кин, не станете этого отрицать. Сегодня вы попались нам именно для того, чтобы спасти две глупых головы, которым так не терпелось оказаться на плахе.
– Разве? – сказал мистер Кин. – Разумеется, стану. Я не сделал для них ничего.
– То, что ваша помощь не понадобилась, случайность, – согласился с ним мистер Саттерсвейт. – Но ведь могла. Все висело на волоске. Никогда не забуду, как леди Дуайтон сказала: «Это я его убила». В театре и вполовину не чувствуешь подобного напряжения.
– Совершенно с вами согласен, – сказал мистер Кин.
– Даже не верится, что такое могло произойти не в книжке, а в жизни, – кажется, в двадцатый раз за вечер произнес полковник.
– Разве? – отозвался мистер Кин.
Полковник вытаращил глаза.
– Но, черт побери, это же произошло!
– Леди Дуайтон была сегодня великолепна, – вставил мистер Саттерсвейт, откидываясь на спинку и потягивая портвейн. – Совершено великолепна. Она допустила одну ошибку. Она поторопилась с выводом, будто ее мужа застрелили. Не менее глупо было со стороны Деланжа решить, будто убийство совершено ножом, и только на том основании, что нож случайно оказался на столе. В конце концов, то, что леди Дуайтон взяла его с собой в библиотеку, всего-навсего совпадение.
– Неужели? – спросил мистер Кин.
– Но ведь если они оба сознались в совершении преступления, не зная при этом, каким образом оно было совершено, – продолжал мистер Саттерсвейт, – то что из этого следует?
– То, что им наверняка поверят, – со странной улыбкой произнес мистер Кин.
– И то, что все это ужасно напоминает роман, – вновь произнес полковник.
– Полагаю, именно благодаря романам они все это и придумали, – сказал мистер Кин.
– Возможно, – согласился мистер Саттерсвейт. – Иногда прочитанное самым неожиданным образом сливается с жизнью. – Он взглянул на мистера Кина. – Разумеется, – сказал он, – часы с самого начала выглядели крайне подозрительно. И действительно, легче легкого перевести стрелки вперед или назад.
Мистер Кин кивнул.
– Вперед, – сказал он и помолчал. – Или назад.
Голос его при этом прозвучал весьма загадочно. И он не сводил своих темных блестящих глаз с лица мистера Саттерсвейта.
– Эти стрелки были передвинуты вперед, – сказал мистер Саттерсвейт. – И нам это известно.
– Разве? – спросил мистер Кин.
Мистер Саттерсвейт с недоумением воззрился на друга.
– Вы хотите сказать, – медленно проговорил он, – что их передвинули назад? Чушь. Это невозможно.
– Отнюдь не невозможно, – проговорил мистер Кин.
– Чепуха. Кому бы это могло понадобиться?
– Только тому, насколько я полагаю, у кого есть алиби именно на это время.
– Черт побери! – вскричал полковник. – Именно в это время молодой Деланж беседовал со сторожем.
– Да, именно так он и сказал, – произнес мистер Саттерсвейт.
Мистер Саттерсвейт и полковник беспомощно переглянулись. Почва уходила из-под ног, и ощущение это было не из приятных. Факты вдруг завертелись, повернувшись совершенно неожиданной стороной. В центре этого мельтешения оставалось спокойное улыбающееся лицо мистера Кина.
– Но в таком случае… – произнес полковник Мелроуз. – В таком случае…
Фразу закончил мистер Саттерсвейт.
– Дело принимает совершенно другой оборот. Улика действительно сфабрикована, но с другой целью – с целью обвинить лакея. Не может быть! Это невозможно. Зачем же они тогда сознавались в убийстве!
– Затем, – сказал мистер Кин, – что вы в первую очередь заподозрили бы кого-то из них. Разве не так? – Голос его звучал мечтательно и умиротворенно. – Все, как вы и заметили, полковник, произошло, будто в романе. Из романа они и почерпнули идею. Именно так поступают невиновные. Потому и вы сразу решили, будто они невиновны. Ничего не поделаешь, сила традиции. А вам, мистер Саттерсвейт, то и дело приходил на ум спектакль. Вы оба не ошиблись. Это была не настоящая драма. И вы оба пусть неосознанно, но это почувствовали. Они поставили свой спектакль чересчур хорошо, так хорошо, что в него трудно поверить.
Мистер Саттерсвейт и полковник вновь обменялись взглядами.
– Это было бы слишком умно с их стороны, – медленно произнес мистер Саттерсвейт. – Дьявольски умно. Но и я вспомнил еще кое о чем. Помните, дворецкий сказал, будто в семь часов зашел в библиотеку закрыть окна, а это значит, он считал, что они открыты.
– Именно через окно и вошел Деланж, – сказал мистер Кин. – Он ударил сэра Джеймса, а потом вместе с леди Дуайтон они сделали все, что задумали…
Он взглянул на мистера Саттерсвейта, словно приглашая его самостоятельно восстановить картину убийства. Мистер Саттерсвейт заколебался.
– Они разбили часы и перевернули их набок, – наконец медленно начал он. – Потом разбили брегет. Потом Деланж вышел в сад, а леди Дуайтон закрыла окно. Но кое-чего я все же не понимаю: зачем им понадобился брегет? Почему было просто не перевести стрелки на часах?
– Часы – ненадежная улика, – сказал мистер Кин. – Вряд ли кто-нибудь бы ей поверил.
– Брегет – это уже слишком. Сами подумайте, мы ведь о нем и вспомнили-то совершенно случайно.
– Вот уж нет, – отозвался мистер Кин. – Взглянуть на него предложила леди.
Мистер Саттерсвейт взволнованно посмотрел на друга.
– Я ужасно ошибся, – смиренно признал он. – Я решил, что вы появились для того, чтобы спасти влюбленных.
– Именно это я и хочу сделать, – сказал мистер Кин. – О нет, не этих двоих. Однако вспомните горничную. На ней не было синего платья, она не умеет играть. Но она прелестная девушка и, кажется, очень влюблена в человека по имени Дженнингс. Надеюсь, вдвоем вам удастся спасти ее избранника от петли.
