– Не знаю, что они теперь подумают обо мне… – пробормотал Тилбери, снова распустил галстук и выпил.
По всей видимости, в этом деле Тилбери интересовала только его контора, что там о нем подумают.
– Итак, вчера вечером вы сбежали, – сказал Сидней.
– Боже мой…
– Я вас понимаю, вы хотели уничтожить все свои следы в доме.
– Я… я был в таком шоке… Я просто сам не знал, что делаю. Тилбери умоляюще глядел на Сиднея.
– Полиция не допрашивала вас?
– Нет… я надеюсь, они не узнают… Я ужасно расстроен всем этим, ведь я любил Алисию. И никогда не хотел ей зла, даже напротив, пытался убедить ее, что мы попали с ней в жуткое положение. Она сама это говорила, хотя и отказывалась возвращаться к родителям. Но в смерти ее я абсолютно не виновен. И если б я мог, я бы спас ее. Теперь же, теперь, если я буду замешан во всем этом, моя карьера погибла… Но за что?
Он снова умоляюще поглядел на Сиднея.
– Я вовсе не думаю, что вы будете замешаны в этом деле. Тилбери смотрел на Сиднея в замешательстве. От усталости у него под глазами обозначились мешки, предвестники тех, которые появятся уже в старости, если только ему суждено будет дожить до нее… Тилбери был очень бледен, и лоб его блестел от проступившего пота. Он встал и снова наполнил свой стакан, подойдя к бару в углу комнаты.
– Кто–нибудь в курсе того, что было у вас с Алисией?
– Я не знаю, – сказал Тилбери, через плечо бросая взгляд на Сиднея. – Возможно, кто–то и подозревал правду, но я не уверен, что они подтвердят это в полиции.
– Вам нужно выпить успокаивающего, Эдвард. Положите одну–две таблетки в стакан.
– Что? (Тилбери обернулся.)
– Снотворного. У вас есть дома снотворное?
– Есть… но мне теперь этого не нужно. Я выпью таблетку на ночь. Хотя вчера мне это не помогло.
– Попробуйте выпить таблетку сейчас. Я настаиваю, – сказал Сидней, приближаясь к Эдварду.
Тилбери плохо соображал, но немного попятился от Сиднея.
– Где таблетки? В ванной комнате? Принесите, – попросил настойчиво Сидней.
– Сейчас. (Тилбери медленно направился к двери.) Но мне сейчас не нужно пить снотворное.
– Нужно, – сказал Сидней и пошел за ним.
В ванной комнате Тилбери открыл аптечный шкафчик, постоял немного в нерешительности и сказал: «У меня такое чувство, что я выпил последнюю таблетку вчера вечером». Он закрыл шкаф.
Тогда Сидней сам открыл дверцу и увидел среди множества бутылочек три или четыре флакона с пилюлями. В одном нашлись пилюли желтого цвета, и вид у них был многообещающий, и стояли они ближе всех.
– А это разве не снотворное? – спросил он, беря флакон.
– Нет, – ответил Тилбери таким тоном, что Сиднею стало ясно: он угадал правильно.
Сидней пристально посмотрел на адвоката.
– Ну да, это они, – испуганно пролепетал тот.
Сидней вытряхнул на свою ладонь одну пилюлю, протянул ему и сказал:
– Вам надо выпить.
– О нет, – Тилбери затряс головой. Сидней схватил его за лацканы куртки:
– Пейте или я вас заставлю.
Тилбери дрожащей рукой взял пилюлю и положил ее в рот. Запил виски.
– Выпейте вторую. Две помогут лучше, чем одна.
Тилбери пытался отказаться, но Сидней поднес свою руку к его лицу и кончиками пальцев дотронулся до его подбородка. Тилбери взял пилюлю и проглотил.
– Ну вот и хорошо. (Сидней улыбнулся.) Сейчас вы почувствуете себя лучше. Это поможет быстрее, чем виски.
Захватив с собой таблетки, он вышел из ванной комнаты. Вскоре вернулся в гостиную и Тилбери.
– Садитесь, – сказал ему Сидней.
Видя, что Тилбери посмотрел на телефон, Сидней встал и пересел между телефоном и хозяином. Тилбери вскочил и бросился к двери.
Сидней поймал его прежде, чем тот успел открыть дверь, схватил и с силой, удивившей его самого, встряхнул.
– Вот видите, какой вы нервный. Выпейте–ка сразу две таблетки.
Встав спиной к двери, Сидней высыпал еще две пилюли в ладонь. Тилбери злобно посмотрел на него.
– Ну, без глупостей, пейте, – сказал Сидней.
Тогда Тилбери пожал плечами и с деланным равнодушием проговорил:
– Вы только отравите меня ими, и меня вытошнит. (Он взял пилюли из руки Сиднея.)
– Сядьте на диван, – приказал Сидней.
Медленно, точно обдумывая каждый шаг, Тилбери пересек комнату, взял свой стакан со столика, еще раз взглянул на Сиднея и выпил таблетки. Потом уселся на диван с покорным и даже веселым видом.
Пока Сидней считал пилюли – их оказалось около тридцати – Тилбери выбрал момент, вскочил и бросился к телефону. Сидней схватил и, вывернув ему руку, вернул трубку на место.
– 999 вам ничего не даст, – сказал Сидней, отшвыривая Тилбери обратно к дивану.
Теперь у него уже появилось желание сделать из Тилбери отбивную, но он понимал, что не мог себе этого позволить. Он отметил также, что оставил отпечатки пальцев на трубке, но он и сам вскоре собирался звонить по телефону.
– Садитесь.
Тилбери с беспокойным видом сел на диван. Сидней отошел к бару и вернулся с хрустальной вазой, в которой лежало соленое печенье.
– Съешьте что–нибудь, – сказал он. (Он боялся, как бы Тилбери не стало плохо.)
Тилбери взял сразу целую горсть печенья, будто надеясь, что это ему поможет.
Сидней присел рядом и наблюдал, как тот ест печенье. Вид у Эдварда становился все более и более обеспокоенный.
– Я не знаю, чего вы добиваетесь, – попытался улыбнуться он.
– Успокойтесь… Вы же знаете, что вам необходимы пилюли, ведь с Алисией было трудно, видит бог, – успокаивающим голосом говорил Сидней, высыпая себе на ладонь еще несколько штук.
– Ну давайте, выпейте и эти…
Он протянул Тилбери еще одну, встал и принес из бара бутылку сельтерской. Налил адвокату в стакан и дал запить. Тилбери проглотил и эти пилюли.
– Теперь мне будет плохо, – тихо проговорил он. Зазвонил телефон.
Сидней не шевельнулся, а Тилбери, кажется, не слышал, и телефон вскоре замолк. Теперь только с большим трудом Тилбери держался прямо, глаза его закрывались. Сидней достал из флакона еще несколько таблеток и снова протянул адвокату. Тот покачал головой, и тогда Сидней схватил его за горло, не сильно, но в чувствительном месте. Когда он отпустил Тилбери, тот раскрыл рот, чтобы вдохнуть воздуха.
– Не стоит кричать. Если кто–нибудь войдет сюда, я скажу, что вы выпили это, потому что столкнули Алисию со скалы. Понимаете? Конечно, понимаете.
– Я больше не стану пить, – сказал Тилбери и ударил Сиднея по руке, так что таблетки разлетелись по полу. Тилбери с усилием поднялся.
Сидней снова схватил его за горло и несильно ударил рукой в нос, так, чтобы не пошла кровь.
– Так, значит, вы не сталкивали Алисию? Ну, говорите.
– Нет, – отвечал Тилбери так испуганно, что было невозможно определить, лжет он или нет.
– Никто не поможет вам, Тилбери, и будьте уверены, вы выпьете все эти пилюли, – сказал Сидней, по–прежнему сжимая его горло левой рукой, достаточно сильно, чтобы не отпустить его, но и стараясь не оставить следов на коже. – Пейте, пейте, это самое простое и единственно приличное решение в вашем положении. Любовники решили покончить с собой оба… Или вы хотите, чтобы я сказал, как вы сами признались мне, что столкнули Алисию? Я заявлю, что пришел в четверть седьмого и обнаружил вас в жутком состоянии, принявшим сильную дозу снотворного, и вы сознались, что хотите покончить с собой, после того как сами убили Алисию.
Теперь Сиднею придавали сил два обстоятельства: во–первых, он был уверен, что Тилбери действительно столкнул Алисию со скалы, а вовторых, он подумал, что ему не придется уже резать Тилбери вены, поскольку пилюли оказывали на того сильное воздействие. И Сидней посадил адвоката снова на диван.
Тилбери дернулся и затих, руки его бессильно повисли. Вдруг он поднял на Сиднея глаза, полные ужаса.
– Я больше не буду их пить, – прошептал он и извиваясь сполз на пол.
Сидней поднял его, словно тот весил не больше младенца, прислонил к подлокотнику дивана, вытряс в ладонь оставшиеся пилюли, затолкал их в его рот и протянул стакан со смесью виски и сельтерской. Сделал он это все так быстро, что Тилбери, кажется, не успел сообразить, что произошло. Как бы то ни было, а пилюли были у него уже во рту, и он пил из своего стакана. Сидней крепко держал адвоката за плечо, сидя рядом.
Тилбери больше не сопротивлялся. Глаза его начали стекленеть. Сидней подождал несколько минут; потом скормил ему последние несколько таблеток, которые тот выпил покорно, так как от сонливости не понимал уже, что делает. Он только икнул, проглотив их, но, к счастью, его не стошнило.
– Ну вот и хорошо, – ласково сказал Сидней.
Голова Тилбери медленно клонилась к плечу Сиднея, и наконец он рухнул на диван. Глаза его почти совершенно закрылись, а рот еще был приоткрыт немного, и губы чуть шевелились, будто силясь сказать чтото, но не могли. Когда Тилбери замер окончательно и глаза его закрылись полностью, Сидней поднял с пола рассыпанные Тилбери таблетки и бросил их в недопитый стакан адвоката.
