Неподалеку играли в карты трое невзрачных мужчин с кривыми ногами и лошадиными физиономиями. Несомненно, через какое-то время они пригласят какого-нибудь незнакомца присоединиться к ним поиграть в карты. Сначала незнакомец будет выигрывать, даже несколько раз по-крупному, но потом проиграет все до последней нитки.
В самих мужчинах не было ничего примечательного. Необычно было то, что собрались они не на ипподроме и не на пассажирском пароходе, где всегда много народу, а в почти пустом фуникулере, да еще направлявшемся высоко в горы.
В вагончике фуникулера был еще один пассажир — высокая, одетая во все черное женщина с красивым застывшим лицом, но красота ее была какой-то неестественной. Она ни с кем не разговаривала, ни на кого не смотрела.
Вскоре, как Пуаро и предполагал, американец (а этот молодой человек оказался действительно американцем) начал рассказывать о себе. Фамилия его Шварц, живет он в маленьком городке Фаунтейн-Спрингс на западе Америки и в Европу приехал в первый раз. Был во Франции, но Париж ему не понравился, не такой уж он и красивый. Лувр и Нотр-Дам на него произвели впечатление, а особенно ему понравились Елисейские поля, когда там работают фонтаны. Рестораны в Париже, по его мнению, хуже американских, там не умеют играть джаз. Но здесь, в горах, природа его поразила своей красотой.
В это время кондуктор объявил остановку, и Шварц замолчал.
В Лесавинесе и в Коурочете никто не вышел, следовательно, все пассажиры ехали в Рочерс-Нейджес, в гостиницу «Скалистый утес». Шварц объяснил, что он всегда мечтал подняться на заснеженную вершину горы и не хотел упускать возможность побывать на высоте трех тысяч метров над уровнем моря, где, как он объяснил, нельзя сварить даже яйцо.
Шварц попытался вызвать на разговор высокого седого мужчину, читавшего книгу, но тот только сердито посмотрел на него и снова продолжил чтение.
Затем Шварц предложил даме в черном пересесть в его кресло, откуда, как он объяснил, было лучше видно, но женщина только отрицательно покачала головой и уткнулась в меховой воротник пальто.
Шварц снова повернулся к Пуаро.
— Я не понимаю, — сказал он, — как женщины отваживаются путешествовать одни, без мужчин, ведь они не могут следить за своими вещами. Когда женщина путешествует, за ней самой нужно присматривать.
Пуаро вежливо согласился с ним, вспомнив некоторых американок, с которыми ему доводилось встречаться в пути и даже путешествовать вместе.
Шварц огорченно вздохнул. Он был обескуражен тем, что никто не захотел с ним разговаривать.
Было странно, даже смешно встретить здесь, в богом забытой гостинице, человека, одетого в тщательно отутюженный костюм и кожаные туфли.
Этим человеком оказался администратор, крупный красивый мужчина с приятными манерами.
— Сезон еще не начался, господа, — начал он извиняться перед гостями, — поэтому будут кое-какие неудобства. Отопление пока не работает, а мебель не полностью приведена в порядок. Но вы не беспокойтесь, мы постараемся сделать ваше пребывание здесь приятным.
Все это он произнес ровным профессиональным тоном, однако Пуаро успел подметить, что администратор чем-то очень озабочен и чувствует себя не в своей тарелке: глаза его бегали, а руки не находили места.
Обед был подан в большой длинной комнате с прекрасным видом на долину. Всех гостей ловко и с профессиональной сноровкой обслуживал один официант, которого звали Густавом. Он сновал от одного гостя к другому, давал советы, что выбрать из меню, предлагал различные марки вин. Трое мужчин с лошадиноподобными физиономиями сели за один стол. Они громко смеялись и разговаривали по-французски, не обращая внимания на окружающих.
— Как нам не хватает Джозефа! — кричал один из них.
— И малыша Дэниса, — подхватил другой. — С ним было бы гораздо веселее.
— А помните ту грязную свинью, из-за которой мы проиграли на скачках, поставив на Отелло? — сказал третий.
Разговаривали они очень громко и оживленно, каждый выражал восторг по-своему, однако их смех и веселое настроение не соответствовали суровой картине природы вокруг гостиницы и величественной панораме проплывающих мимо гостиницы облаков, ведь находились они сейчас на заснеженной вершине горы на высоте три тысячи метров над уровнем моря.
В углу, за столиком, ни на кого не глядя и ни с кем не общаясь, одиноко примостилась красивая женщина.
После обеда, когда Пуаро спокойно сидел в мягком кресле в комнате отдыха, к нему подошел администратор.
— Не судите строго о гостинице, мосье, — доверительно начал он. — Ведь сезон еще не начался. До конца июля сюда редко кто приезжает. Вы заметили ту красивую женщину в черном? Она приезжает сюда каждый год в это же время.
— Сюда? — удивился Пуаро. — Зачем?
— Здесь, в этих горах, — объяснил администратор, — три года назад погиб ее муж, которого она очень любила. Теперь каждый год до начала сезона, когда мало людей и еще спокойно, она приезжает сюда, в гостиницу «Скалистый утес». А тот седой джентльмен — знаменитый доктор Люц из Вены. Он приехал сюда, как он сам выразился, чтобы «отдохнуть и расслабиться».
— Мирная программа, — согласился Пуаро. — А те господа, — он показал на трех мужчин с лошадиноподобными физиономиями, — зачем они приехали? Тоже «отдохнуть и расслабиться»?
Администратор пожал плечами и ничего не ответил. В его глазах опять появилась тревога.
— Ох уж эти туристы, — уклонился он от прямого ответа. — Всегда ищут острых ощущений. Побывают на такой высоте и потом год рассказывают о своих впечатлениях.
«Я бы не сказал, — подумал про себя Пуаро, — что эти впечатления — очень приятные».
В комнату отдыха вошел Шварц. Увидев Пуаро, он обрадовался.
— Я только, что разговаривал с доктором Люцем, — сказал Шварц. — Он не такая уж бука, как мне показалось вначале, и хорошо разговаривает по-английски. Он рассказал мне, что во время войны нацисты выгнали его из Австрии, где он жил, и он долго скитался по свету. Уж эти нацисты, сумасшедшие кретины! Такого человека обидели, а доктор — заслуженный человек, крупный специалист в какой-то области медицины, кажется, невропатологии.
От возмущения у него перехватило дыхание.
— Официант сказал мне, — продолжал Шварц, — что ту красивую женщину зовут мадам Грандьер. Ее муж погиб в этих горах, поэтому она приезжает сюда каждый год в начале сезона. Я считаю, — сказал Шварц, увидев в дальнем углу женщину в черном, — что мы должны что-нибудь сделать для нее, чтобы вывести ее из этого мрачного состояния.
— На вашем месте я бы этого делать не стал, — посоветовал ему Пуаро.
Но Шварц не послушался.
Пуаро видел, как он подошел к женщине, о чем-то ее спросил и через минуту, огорченный, возвратился назад.
— Ничего не вышло, ворчливо сказал он и добавил: — Если мы все человечество, то почему бы нам не относиться друг к другу по-человечески? Вы согласны со мной, господин… простите, не знаю вашего имени?
— Меня зовут Пуарьер, — ответил Пуаро. — Я торговец шелком из Лиона.
— Вот моя визитная карточка, господин Пуарьер, — сказал Шварц, доставая из кармана визитную карточку и вручая ее Пуаро, — и, если вам доведется побывать в Фаунтейн-Спринге, добро пожаловать в мой дом.
Пуаро взял карточку и, сделав вид, что он не может найти свою, с сожалением сказал:
— Увы, сейчас у меня с собой нет карточки.
Вечером, прежде чем лечь в постель, Пуаро внимательно перечитал письмо Лементейла, затем, аккуратно сложив его, положил в бумажник. Уже засыпая, он вдруг пробормотал:
— Любопытно! А что, если…
Официант Густав принес в комнату Пуаро утренний завтрак — кофе и булочки — и сразу же стал извиняться:
— Мосье понимает, что на этой высоте невозможно приготовить горячий кофе, вода закипает слишком быстро.
— Ничего не остается делать, — вздохнул Пуаро, — как привыкнуть к этим причудам природы.
— Мосье — философ, — заметил Густав и направился к двери, но не вышел из комнаты, а, выглянув в дверь, закрыл ее. — Мосье Пуаро? — подойдя к кровати, спросил он. — Я — Дроуэт, инспектор полиции.
— Я это подозревал, — улыбнулся Пуаро.
Дроуэт понизил голос.
— Случилось нечто ужасное, мосье Пуаро, — взволнованно сказал он. — Вышел из строя фуникулер.
— Не работает фуникулер? — Пуаро выпрямился в кровати. — Как это случилось?
— Ночью прошла снежная лавина, — объяснил инспектор Дроуэт, — большая лавина с валунами и камнепадом, и оборвала трос. К счастью, никто не пострадал. Не исключено, что случившееся — дело чьих-то рук. В любом случае результат один — мы отрезаны от долины, а на ремонт уйдет много времени, по крайней мере недели две. И вообще, — добавил инспектор Дроуэт, — когда идут сильные снегопады, связь с долиной всегда затруднена.
