Найо Марш - Заклятье древних Маори

— Попридержи язык, Эдвард, — негромко попросил его доктор Акрингтон. — Сделай одолжение.

— Послушай, Джеймс!

— Папа, не надо, — живо вмешался Саймон. С уважением посмотрев на своего дядю, он проревел:

— Все ясно.

— Премного благодарен. Спасибо, мистер Квестинг. Больше не смеем вас задерживать.

Квестинг затянулся, затем выпустил изо рта длинную струю сизого дыма, но остался сидеть на своём месте.

— Минутку, — театрально проговорил он. — Вам все ясно. Это замечательно. А как же быть со мной? Я из кожи вон лезу, чтобы угодить нашему знаменитому гостю, а вы устраиваете безобразные сцены и думаете, что это сойдёт вам с рук? Я хочу извиниться перед мистером Гаунтом. И ещё хочу, чтобы он знал: когда законное владение этим домом перейдёт ко мне, уже никто не подумает, что это психушка.

Он величественно встал и зашагал к двери.

— Эх, прощальной реплики не хватает, — пробормотал Гаунт.

Квестинг обернулся.

— Если вы плохо меня расслышали, Клэр, то я сказал «когда», а не «если». Спокойной ночи.

Он попытался от души хлопнуть дверью, но та, верная традициям дома, застряла на полпути. Впрочем, упорствовать Квестинг не стал. Он прошествовал под окнами, попыхивая сигарой и засунув большие пальцы в проймы жилетки.

Дождавшись, пока враг отойдёт подальше, полковник Клэр возмущённо заверещал. Он ровным счётом ничего не понял. И никогда не поймёт. Причём тут бухта Похутукава? Почему никто ему ничего не сказал? К тому же он впервые слышал, что похутукавы в этом году не цветут. И вообще…

Самодовольно усмехнувшись, доктор Акрингтон пояснил:

— Ты потому не слышал, Эдвард, что похутукавы в этом году не цветут, что они наоборот цветут как никогда пышно и обильно. Вся бухта так и пылает. Я наживил удочку для твоего друга Квестинга, а он… проглотил наживку вместе с крючком. Вляпался в дерьмо по самые уши, как сказал бы наш юный Саймон.

По окончании потехи, Гаунт позвал Дайкона прогуляться на сон грядущий. Молодой человек предложил пройти мимо источников, а затем выбраться на дорогу, огибающую подножие холма, который отделял курорт от резервации маори. Однако в последний миг их задержала миссис Клэр; размахивая руками и вращая глазами, женщина звенящим от волнения голосом предупредила их об опасностях. В самом деле, не всякому ведь приятно ухнуть в кипящую грязь.

— Впрочем, — добавила она, — у нас все продумано. Там, где установлены белые флажки, гулять можно, а все опасные места обнесены красными флажками. Мистер Белл, вы уж проследите, чтобы мистер Гаунт не сбился с пути. И возвращайтесь до наступления темноты. Никогда не прощу себе, если…

Слова умерли на губах миссис Клэр, которая, должно быть, и сама сообразила, что не слишком уместно стращать гостя преждевременными сожалениями по поводу его возможной кончины в кипящей грязи.

Гаунт с Дайконом поспешили заверить добрую женщину, что перспектива свариться заживо их тоже не слишком прельщает, и отбыли восвояси. Вскоре после приезда Гаунт уже полежал в «Эльфине». То ли от воздействия сернистой грязи, то ли от оживлённой перепалки, свидетелем которой он только что стал, но нога у Гаунта болела куда меньше обычного, и он пребывал в отменном расположении духа.

— Всегда обожал бурные сцены, — признался он Дайкону, — но эта превзошла все ожидания. Вряд ли, конечно, они сумеют продолжать в том же духе — в противном случае, моё пребывание в Ваи-ата-тапу стало бы сплошным праздником. В любом случае, ты молодец, что привёз меня сюда.

— Рад, что вам удалось поразвлечься, — улыбнулся Дайкон. — Хотя в глубине души меня точит червь сомнения. Уж слишком зловещей выглядела та сцена у переезда. И почему Квестинг наврал с три короба?

— У меня есть на сей счёт несколько предположений. Наиболее привлекательное — что тут замешана мисс Клэр.

Шедший впереди Дайкон остановился столь резко, что Гаунт врезался прямо в него.

— Что вы имеете в виду, сэр? — вскричал молодой человек. — Какое отношение может иметь Барбара Клэр к конфликту между Квестингом и Смитом?

— Возможно, я и ошибаюсь, но для меня совершенно очевидно, что Квестинг положил на девушку глаз. А ты разве не заметил? Он и с этой официанткой-маори заигрывал так по той лишь причине, что хотел раззадорить Барбару. Хотя она, по-моему, не балует его лишним вниманием. — Искоса посмотрев на Дайкона, Гаунт игриво спросил: — Надеюсь, ты в неё не влюбился?

Дайкон, не поворачивая головы, буркнул:

— Как вам только могла втемяшиться в голову такая мудрая мысль?

— Стоило мне только упомянуть Барбару, как ты тут же ощетинился, словно дикобраз. А в том, что мне в голову втемяшилась эта мудрая мысль, как ты изволил выразиться, нет ничего удивительного: девушка и впрямь недурна. Глаза, профиль, фигурка — все при ней. Одета, правда, в цветастую распашонку, которую язык не повернётся назвать иначе как рубищем, но тут уж, как говорится, ничего не попишешь. — С колкостью, столь знакомой Дайкону, Гаунт добавил: — Очаровательное имечко — Барбара Клэр. Если бы ты ещё отучил её ухать по-совиному и гикать…

Дайкон готов был удушить его. Поэтому, когда Гаунт сзади ткнул ему тростью под ребра, он притворился, что не заметил.

— Ну извини, Белл, — захихикал актёр. — Я не хотел тебя обидеть.

— Я вовсе не обиделся.

— Тогда не несись вперёд, как молодой олень во время гона. Я уже запыхался. Давай приостановимся и переведём дух. Кстати, что это за шум?

Обогнув подножие холма, путники увидели вдали селение маори. Они и не заметили, как начало смеркаться. Воздух был свеж и прозрачен. Навострив уши, Дайкон услышал необычный звук. Как будто сказочные великаны медленно и размеренно пускали мыльные пузыри, или неподалёку закипал гигантский чан с овсяной кашей. Плюх, плюх… Плюх, плюх… Медленно и размеренно.

Пройдя вперёд, Гаунт и Дайкон очутились перед небольшим прогалом, за которым тропа круто спускалась по берегу, пересекала площадку затвердевшей синеватой грязи и исчезала в лабиринте горячих источников и гейзеров. Запах серы был здесь очень силён. Дорога же, помеченная установленными через правильные интервалы белыми флажками, тянулась дальше, переваливая через вершины невысоких холмов.

— Вперёд пойдём? — спросил Дайкон.

— Место тут довольно зловещее, — брезгливо скривился Гаунт. — Однако мне все же любопытно взглянуть на это адское варево.

— Только давайте придерживаться помеченного маршрута. Я пойду первым, хорошо?

Вскоре почва у них под ногами сделалась податливой и зыбкой. Иногда мужчинам даже казалось, что земля немного подрагивает. Словно они вышагивали по коже какого-то исполинского уснувшего чудовища.

— Жутковатое ощущение, — произнёс Гаунт. — Тут все словно дышит. Это одухотворённое место.

— Взгляните направо, — сказал Дайкон.

Тропа здесь раздваивалась и была с правой стороны помечена красными флажками на длинных древках.

— Мне сказали, что раньше здесь ходили свободно, — пояснил Дайкон, — но теперь тут стало опасно. Таупо-тапу наступает.

Следуя от одного белого флажка к другому, они поднялись на вершину небольшого холма, под которым бурлило и расстилалось во всей первозданной красе кипящее озерцо Таупо-тапу.

Было оно футов пятнадцати в поперечнике, мутновато-бурое и блестящее, словно открытая язва на теле земли. Возникающие в грязевой утробе гигантские пузыри, медленно разбухая и наливаясь соками, поднимались к поверхности и с громким шумом лопались. При каждом взрыве по грязевой поверхности разбегались колечки морщин. Казалось, озерко живёт своей, скрытой от посторонних глаз, жизнью.

Несколько минут Гаунт молча пялился на это чудо.

— Просто оторопь охватывает, — проговорил он наконец. — Если знаешь, что за мрачную тайну оно скрывает в своём чреве, не говори мне.

— Я слышал лишь одну легенду, — сказал Дайкон. — Она и впрямь довольно мрачная.

Ответ Гаунта поразил молодого человкеа.

— Я бы предпочёл услышать этот рассказ из уст маори, — произнёс актёр.

— Вот смотрите, там даже видно, где грязь проела старую тропу, — указал Дайкон. — Там снова начинаются красные флажки и сбегают на нашу тропу немного ниже. Не хотел бы я случайно перепутать эти тропинки.

— Не стращай меня, — содрогнулся Гаунт. — И вообще, потопали домой. Уже темнеет.

Пустившись в обратный путь, Дайкон вдруг спохватился, что с трудом сдерживается, чтобы не нестись во весь опор. Ему показалось, что и Гаунту не терпится побыстрее выбраться из этого гиблого места. Позади, за их спинами, кто-то затянул песню, невыносимо грустную и унылую.

— Это ещё что? — встрепенулся Гаунт.

— Песня маори, — ответил Дайкон. — Возможно, решили порепетировать перед концертом в вашу честь. Подлинная, без обмана. Тут вам пыль в глаза пускать не станут.

Когда они вернулись на курорт, уже почти совсем стемнело. В спокойном ночном воздухе стоял пар. Внезапно впереди замаячило неясное пятно и послышался знакомый голос. Их встречала Барбара.