– Неизвестный? – повторил Гарт. – Понятно.
– Вот как? – спросил Эббот, заметно напрягшись. – Но давайте вернемся к миссис Бланш Монтегю. Что сделала эта женщина? Что она сказала Глинис Стакли, если это была Глинис Стакли, что привело ее в такое исступление? Мы сначала думали, что Винсента Боствика шантажировали…
– А сейчас вы так не думаете?
– Нет, не думаем. Как я и признал вчера вечером, нет ни одного сколько-нибудь серьезного доказательства связи Винсента Боствика с танцовщицей из «Мулен Руж». И сегодня утром, как я уже упоминал, наши люди опросили соседей Глинис Стакли. Ее не видели с Винсентом Боствиком или с каким-нибудь другим мужчиной, за исключением…
– Да?
– За исключением, – теперь Эббот смотрел прямо на Гарта, – за исключением молодого человека по имени Майкл Филдинг. Полагаю, вы скажете мне все, что знаете, о Филдинге.
Повисла пауза. Только шелестел прибой.
«Ты не вспылишь, – говорил себе Гарт. – Ты должен сдержаться, должен сдержаться, сдержаться…»
– Майкл Филдинг, – пояснил он, – учится в клинике Барта на те гроши, что оставил ему дядя-священнослужитель, плюс то, что плачу ему я. Он блестящий работник, хотя, может быть, не слишком уравновешен, не слишком в себе уверен, впечатлителен. Но он – не убийца, как и Бетти Колдер. Эббот, почему вы не можете избавить от всего этого Бетти?
– Фу-ты! Потому что очень и очень возможно, что именно она задушила эту проститутку-шантажистку: именно так утверждает Твигг.
– Вы действительно в это верите?
– Да, верю. Если одна сестра совершила попытку убийства, значит, и другая тоже на это способна. В них одна и та же кровь. Почему я об этом должен забыть? Из-за ее прекрасных глаз?
– Нет, из-за того, что вы и ваш чертов Твигг ошибаетесь на каждом шагу. Вы ошиблись в том, что Бетти была шантажисткой; ошиблись в том, что Винсент был жертвой шантажа. Вы ни за что не докажете, что Бетти как-то связана с этим убийством, а если попытаетесь, я вызову вас на дуэль.
Эббот смотрел на него.
– Какая самоуверенность! – бросил он, неторопливо вынул цветок из петлицы и так же неспешно швырнул его в пустой камин. – Ну что ж, хорошо. Поступайте как знаете. Я больше не пытаюсь помочь вам.
Дверь тут же открылась, и инспектор Твигг шагнул в комнату:
– Вы меня звали, сэр?
От сквозняка закачалась лампа под шелковым абажуром, портьеры вздулись, а дверь захлопнулась с таким грохотом, что эхо отозвалось под павильоном.
– Вы меня звали, сэр?
– Нет, но собирался. Берите допрос на себя. Проводите его, как считаете нужным.
– Во-во, – обрадовался Твигг. – Во-во! Признаюсь, меня это полностью устраивает.
– Меня тоже, – сказал Гарт, встав.
– Но предупреждаю, инспектор, – не допускающим возражений тоном добавил Эббот, опять став непроницаемым. – Вы должны вести допрос с соблюдением всех правил. Помните об этом.
– Я помню, сэр, я помню! Только пусть и доктор Гарт будет держать в голове, что он находится в очень серьезном положении: его могут препроводить в тюрьму, если не хуже. И пусть пеняет на себя, если ему мало не покажется.
– Придерживайтесь правил допроса, мистер Твигг! – выпалил Гарт. – Не начинайте с блефа, не сказав еще и десяти слов со свидетелем.
– Я блефую?
– Стоп! – сказал Эббот.
Их прихлопнуло тишиной, как крышкой. Секунд десять, наверное, никто не двигался. Потом Гарт опять сел на сиденье возле окна и с небрежным видом откинулся назад. Твигг, в сдвинутом на затылок котелке, чуть помедлил, постаравшись держаться более приветливо.
– Что ж, сэр, – почти сердечно проговорил он, – это меня устраивает.
– Тогда вперед, – разрешил Эббот.
– Хотя должен заметить, сэр, – добавил Твигг с таким видом, будто внезапно что-то вспомнил и теперь старательно подбирает слова, – что мне уже довелось нарушить некоторые ваши указания.
– То есть?
– Ну, сэр, эта леди Колдер. Она пыталась сбежать. Я лично допрашивал ее перед тем, как вы вызвали меня, и, может быть, говорил с ней немного резко. Видит бог, сэр, все женщины время от времени становятся истеричками!
– Сядьте, Гарт! – рыкнул Эббот. Но его лицо под огромными седыми усами покраснело от гнева. – Инспектор, вы преступили…
– О, я придерживался правил! Спросите у леди сами. И у меня не было выбора, можно сказать. У нас с сержантом Бейнсом есть свидетель, который без лишних слов заставит леди во всем признаться.
– Кто этот свидетель?
Твигг не ответил.
Он подтащил поближе еще одно большое кресло и устроился на его подлокотнике так, чтобы возвышаться над Гартом, сидевшим возле окна. Потом вытащил блокнот и огрызок карандаша.
– Значит, так, доктор, – начал он.
– Инспектор, – спросил три четверти часа спустя Дэвид Гарт, – сколько нам еще этим заниматься?
– Времени масса, сэр. Времени масса!
– Позвольте указать вам, что мы повторяем одно и то же полдюжины раз.
– Верно, доктор. И можем повторить еще полдюжины раз. А?
– Вы не возражаете, если я встану и пройдусь?
– Не острите, сэр, вы только что это делали. Так вот, по поводу последнего вопроса, скажите…
И он опять начал вытрясать из Гарта душу.
Это было не простое повторение, что Гарта не тревожило бы. Но он не успевал достойно отвечать на скользкие намеки Твигга. Раз за разом Твигг бросал какие-то реплики и тут же уводил разговор в сторону, прежде чем Гарт успевал как следует ответить.
Каллингфорд Эббот наблюдал за происходящим с видом флегматичным и цинично-восхищенным. Его монокль поворачивался от одного к другому, словно он следил за игрой в теннис; тонкая манильская сигара торчала во рту, дым поднимался колечками в свете лампы.
– Надеюсь, вы следите за ходом моей мысли?
– Слежу, мистер Твигг. Продолжайте!
Вдруг Гарт встал и выглянул в ближайшее окно.
Прибой шумел вовсе не громко, просто его натянутые нервы слишком реагировали на звуки. Море было так спокойно, что два полисмена в форме, спустившие крошечную лодку на воду, могли легко подогнать ее на веслах к павильону. Лодка качалась и крутилась, пока они привязывали ее к крюку двери.
Кажется, задолго до темноты они сфотографировали темные пятна следов на песке и сделали снимки внутри павильона, используя камеру на треноге и вспышки магния. Чем же они занимаются теперь?
Гарт, расстроенный куда больше, чем можно было подумать, судя по его виду, подошел к книжным полкам с другой стороны камина. Яркие цветные эстампы над полками были большей частью репродукциями с картин мистера Максфилда Перриша и изображали обнаженную натуру на фоне пурпурного рассвета или сумерек; довольно безвкусно, по мнению Гарта, но Бетти они, видимо, нравились. Он снова задавался вопросом, где сейчас Бетти и что она сказала Твиггу.
Ее имя достигло его слуха.
– Прошу прощения, вы что-то сказали о леди Колдер?
– Займемся ею, доктор. Во сколько, вы говорите, вы приехали сюда сегодня днем?
– Примерно без пяти шесть. Чуть раньше. Может быть, без шести или семи, точнее я не могу сказать.
– И леди Колдер ждала вас?
– Да.
– А-а. Но ее здесь не было?
– Нет. Я уже объяснял, почему ее здесь не было.
– Объясняли, доктор. Не стоит волноваться! – Твигг заглянул в блокнот. Вы говорили, что встретили вашего племянника и он сказал вам, что леди Колдер пошла купаться?
– Да, он мне так сказал. Но это была не леди Колдер. Это была ее сестра. Свидетели, в том числе и мистер Эббот, находились слишком далеко, чтобы суметь различить их. Если вы в этом сомневаетесь…
– Сомневаюсь? С чего вы взяли? Я честно вам скажу, доктор, мне очень приятно слышать, как вы это говорите. Когда вы подпишете свои показания, я буду совершенно уверен, что вы об этом свидетельствуете.
– Один момент, – сказал Эббот, вынимая сигару изо рта.
– Да, сэр, если вы собираетесь прервать…
– Я сказал, один момент!
Твигг побагровел, но сдержался.
– Я могу засвидетельствовать это, – сказал Эббот. – Я ее видел. И после осмотра павильона нет сомнений, что это была Глинис Стакли. Но не просите доктора Гарта свидетельствовать, что он видел ее в четыре часа. Теперь продолжайте.
– Очень благодарен вам за поправку, сэр. Я продолжаю. – Твигг повернулся к Гарту. – В то время как вы вышли к павильону, доктор, были ли на песке еще чьи-нибудь следы, кроме ваших?
– Нет, не было.
– Вы можете поклясться в этом?
– Да, могу.
– Вы хотите, чтобы я двигался дальше, и мистер Эббот хочет того же. Хорошо, пойдем дальше. Вы рассказывали мне, как обнаружили тело Стакли. Как вы перевернули ее, чтобы опознать. Как смахнули чашку – мы там нашли ее осколки. Как вы дотронулись до чайника и он оказался очень горячим…
– Да. Вам надо было потрогать чайник, чтобы самим убедиться. Вы, конечно, так и сделали, мистер Твигг?
– Вопросы задаю я, доктор; вы на них отвечаете. Постарайтесь об этом помнить. Теперь займемся кое-чем еще.
