— Вы в самом деле решили приобрести перстень с зеленым брильянтом? — изумленно вскинув брови, осведомился Ардашев.
— Да, а почему вас это так удивляет? — мило улыбнулась Вероника.
— Просто настоящий зеленый брильянт — редкость. В среднем он в сто раз дороже, чем обычный бесцветный камень такого же размера.
— Но мой перстень стоит немногим более шестисот рублей, — смутилась дама.
— Тогда все понятно. Знаете, лет пять назад было сделано открытие: алмазы, обожженные одновременно с солями радия, приобретают зеленый оттенок. Другими словами, это обычный бесцветный алмаз, который искусственным путем превращен в зеленый камень. Но лично я не рекомендовал бы вам носить такое украшение, — Ардашев поднял валявшиеся на полу слегка увядшие листики какого-то растения и положил их в носовой платок.
— Видите ли, после такой процедуры камень остается радиоактивным, то есть воздействует на организм человека невидимыми, но часто смертельными лучами, что может привести к появлению так называемого «рака кожи». Само явление радиоактивности еще слабо изучено. Мне кажется, вы абсолютно ничего не потеряли. Как говорят предприимчивые американские биржевые маклеры — if you buy nothing, you will never loose — «если вы ничего не приобрели, то вам нечего терять», — поигрывая костяным набалдашником трости, закончил Клим Пантелеевич.
— Скорей бы появился следующий заказчик, а то, не ровен час, господин адвокат вам всю клиентуру распугает, — ехидно заметил полицейский начальник.
Издалека, от самой Соборной горы, донесся звук колокола, не большого, а среднего, в который звонят по будничным дням. В унисон ему трелью заговорил входной колокольчик, и на пороге появился довольно высокий худой человек лет сорока пяти, с видимой лысиной, явно близорукий, хотя и без очков.
Им оказался местный учитель Алоиз Викентьевич Завадовский.
Заместитель начальника сыскной полиции довольно быстро допросил преподавателя и, разочарованный, стал с нетерпением поигрывать тоненькой, продернутой сквозь петлю жилета золотой цепочкой часов.
— Сдается мне, что каталожная брошь «золотой паук» — неплохой образец настоящего Dolomedes? Говорят, они водятся в горных озерах Персии, — рассматривая каталог Картье, обратился Ардашев к Завадовскому.
— Вы почти правы. В самом деле, этот паук относится к роду Dolomedes, только он точная копия чрезвычайно редкого вида — так называемой «серебрянки». Это замечательный и самый редкий в мире паук проводит на дне большую часть жизни. Весной он уходит под воду и натягивает там между растениями горизонтальную сеть из паутины с очень мелкими ячейками. Удивительный образчик сложного творения природы! Как и все пауки, он дышит воздухом, но находится под водой, — обрадованный возможности поговорить, учитель встал со стула и принялся расхаживать по комнате, — представляете, поднимаясь к самой поверхности воды, это существо выбрасывает наружу брюшко, покрытое не смачивающимися волосками. Между ними набирается воздух, который паук, в виде удерживаемого ногами пузырька, утаскивает на глубину и стряхивает под своей сетью. Та не дает пузырькам всплывать и после таких многократных рейсов выгибается колоколом величиной с наперсток, подпираемая изнутри воздушной камерой. Паук прячется в нее, недоступный для большинства врагов, тут же откладывает яйца, выводит молодь и зимует. Колокола живущих порознь самца и самки соединяются друг с другом мостиком из паутины.
— А в вашей коллекции есть такой экземпляр? — полюбопытствовал адвокат.
— К сожалению, нет. Но поскольку данная особь необычайно красива, то ювелиру достаточно просто скопировать его. Используя драгоценные камни, можно добиться поразительного сходства с оригиналом. В моей коллекции имеется около десяти тысяч видов, включая не только живых или мумифицированных, но и разного рода сувениров, сделанных с таким потрясающим сходством, что их легко принять за настоящих. Но ювелирное воссоздание этого самого необыкновенного образца поражает воображение красотой линий, изяществом форм и тонкой техникой исполнения. Я так надеялся приобрести его! Если бы не эта кража! Тем более что количество экземпляров ограничено, и, возможно, мне уже просто не удастся получить этот замечательный вид, пусть он и не настоящий, а всего лишь золотая побрякушка, — огорченно закончил энтомолог.
— Насколько я понимаю, вы разбираетесь не только в тех десяти тысячах, которые уже находятся в вашей коллекции, но и в других видах? Их, если мне не изменяет память, насчитывается что-то около тридцати тысяч? — доставая маленькую прозрачную конфетку любимого монпансье, уточнил присяжный поверенный.
— На сегодняшний день известно 29 876 видов. А вообще-то, уважаемый Клим Пантелеевич, я давно не встречал такого интересного собеседника, как вы. Недаром про вас говорят, что вы знаете больше, чем Брокгауз и Ефрон вместе взятые, — польщенный неподдельным интересом к своему увлечению, щедро раздаривал лилейные речи Алоиз Викентьевич.
— Это уж вы, несомненно, правы, уважаемый господин учитель. Лучше было бы достопочтенному адвокату заняться преподаванием, нежели нас, полицейских, уму-разуму учить. А то что не речь, то — как говорит мой начальник — «шедевр адвокатской элоквенции». Вот и сейчас можно подумать, что мы без него с этим делом не справимся. Оно конечно, без мудреных заграничных речей да небывальщин всяких нам с околоточным надзирателем и приставом четвертого участка никак не обойтись. Да только эти заумные выступления нам, слава богу, не долго выслушивать придется. Вот подождите, явится наш последний гость, тогда все и прояснится, — опять встрял в чужой разговор сыщик. Его блуждающий и нетерпеливый взгляд гулял по комнате и все чаще задерживался на служащей магазина, которая уже не скрывала своего беспокойства.
Дверь зазвенела снова. Статный молодой военный сначала немного растерялся, увидев Ольгу с незнакомыми людьми, затем направился к управляющему, тихо осведомился о заказе, но был грубо оборван: «Я заместитель начальника сыскной полиции. У меня есть к вам, господин офицер, несколько вопросов», — торжественно выговорил Каширин.
Допрос занял около получаса. По завершении беседы растерянное лицо Антона Филаретовича говорило о том, что этот покупатель, как и предыдущие посетители, судя по всему, имел стопроцентное алиби. Что делать дальше, сыщик не знал.
— Да. Что-то никак не вытанцовывается эта вариация, господин Ардашев. «Кто не придет, тот и вор». Не получается! — раздосадованный полицейский подскочил со стула и нервно заходил по комнате аршинными шагами.
— К сожалению, вынужден уточнить, что именно вы пришли к такому изначально неверному выводу. Я просто не стал мешать ходу вашего расследования. И все-таки, позвольте мне проверить свою версию этого происшествия, — ясно оценивая свое превосходство над неучтивым чиновником, невозмутимо произнес адвокат.
— Ну-ну. Пробуйте, только не очень долго, а то нам еще на обыск к господину Абрикосову наведаться надобно, — нехотя согласился первый помощник знаменитого Ефима Андреевича Поляничко.
— Господин Лейб, — повернулся адвокат в сторону владельца магазина, — я попрошу оказать небольшую услугу: мне понадобится пустая коробка и лестница.
В считанные минуты деревянная стремянка оказалась в середине торгового зала. Клим Пантелеевич проворно забрался под самый потолок, аккуратно накрыл пустой коробкой от украшений притаившегося огромного паука, быстро надвинул крышку и передал «узника» управляющему.
Адвокат ненадолго исчез в темном чердачном проеме, но спустя четверть часа уже спускался вниз по скрипучим перекладинам лестницы.
— Ну и каковы результаты исследования пустого и пыльного пространства? — неумело язвил полицейский.
Чуть помедлив, Ардашев, как фокусник, начал извлекать из карманов и выкладывать на стол поочередно: перстень с зеленым брильянтом, пару обручальных колец, массивную золотую цепь, православный крест с лазуритами и футляр неправильной формы, выполненный в виде паутины.
В комнате воцарилась немая сцена, достойная финала гоголевского «Ревизора».
— Так значит, вы нашли пропажу? — хозяин салона в изумлении отшатнулся назад, всплескивая руками.
— Почти. Только вот одной занятной вещицы здесь нет. Но если вас не устроит живой паук вместо золотого, тогда обратитесь к господину Завадовскому, он, надеюсь, вернет вам пропавшую брошь, — учтиво объяснил присяжный поверенный.
— Слышал я, уважаемый Клим Пантелеевич, что в свободное время вы сочиняете литературные опусы, но вот в каком жанре практикуетесь, не знал. Зато теперь вижу — фантастика и есть ваше истинное призвание, — усмехнулся энтомолог.
— А какие, к примеру, имеются доказательства? — встрепенулся начинающий «оживать» полицейский.
