— Ничего не понимаю. О чем вы?
— О юристах, которые вас подослали. Если они хотят лишить меня адвокатской практики, им лучше выставить мне обвинения через Ассоциацию юристов. Передайте им мой совет…
— Видит Бог, я не знаю, о чем вы говорите. Просто не знаю, что и подумать.
— Ну, пожалуйста, мой мальчик. Не надо заставлять меня изменить свое мнение. Эти ловушки начинают меня утомлять. Чарли Вебер. О, Господи, сам Чарли Вебер! Они что, за идиота меня держат?
— Я не говорил, что его зовут Чарли, — возразил я. — Просто этого парня зовут Вебер, вот и все.
— Здесь есть только один Вебер. И он не из тех, кто станет якшаться со всякими уголовниками. Ну, почему они не выбрали полицейского, у которого рыльце в пушку? О, Господи, Чарли Вебер! Главный коп в этом городе…
— Инспектор Вебер, черт побери. Вот это кто, — огрызнулся я.
Он громко расхохотался, извлек из кармана свой бесшумный свисток и подул в него.
— Я передумал, — холодно заметил Мэндон. — Убирайтесь отсюда, вот так-то…
В комнате снова появился черный слуга. Я резко выпрямился, и в руке у меня появился пистолет, которым я целился чуть повыше резинки на сером свитере. Это его остановило.
— Спрячьте оружие, — потребовал Мэндон.
— Скажите ему, чтобы он убрался, черт побери, — приказал я.
Негр весь напружинился и похоже ждал только сигнала хозяина, чтобы наброситься на меня. Он действовал мне на нервы, хотя я прекрасно знал, что всего лишь одна пуля в живот сразу выведет его из строя. И все-таки я его побаивался.
— Прикажите ему убраться.
— Иди, Хайнес… — наконец сказал Мэндон.
Лицо слуги по-прежнему оставалось безразличным ко всему происходящему, он даже не глянул в мою сторону. Вместо того, чтобы расслабиться, негр еще больше выпрямился, высоко задрал голову и вышел.
— Спрячьте свой пистолет, — попросил Мэндон.
Я стоял к нему вполоборота, чтобы контролировать не только его действия, но и не упускать из поля зрения портьеру в дальней части комнаты, из-за которой появлялся черный слуга. Когда он исчез, мне стало легче на душе.
— Послушай ты, сукин сын, — рявкнул я. — Побереги свой сарказм для кого-нибудь другого. Он тебе еще пригодится. А я сказал тебе чистую правду. Только позавчера мне удалось бежать с тюремной фермы, и единственная причина, по которой я оказался в этом городе, необходимость возврата автомобиля, на котором мы бежали. На той же самой машине я обчистил ближайший магазин, чтобы раздобыть денег на дорогу. Но прежде чем мне удалось смотаться, этот сукин сын, владелец автомобиля, привел ко мне двух полицейских в штатском. Они вытряхнули из меня все до последнего цента, и я понятия не имел, что один из них инспектор. Когда же узнал об этом, то решил его зацепить, и мне это удалось, но без твоей помощи сделать из этого что-нибудь путное вряд ли удастся, — я прицелился ему в живот как раз чуть выше чашечки с кофе, которую он держал в руках. — Ну, давай. Свистни своего слугу и прикажи принести твою одежду, мы поедем прослушать запись.
— Могу я допить кофе?
— Давай.
Он закончил пить кофе и тихо, почти бесшумно поставил чашку на блюдечко.
— Если вы впервые в этом городе, то как вышли на меня?
— Док Грин посоветовал.
— Какой еще док Грин?
— Вы должны его знать, это друг того сопляка Нельсона.
— Имя владельца автомашины?
— Вик Мейсон, колченогий хрыч, стукач.
— Там еще была замешана женщина?
— Холидей Токованда.
— Уберете вы свой пистолет наконец?
Я подчинился, а он достал свой серебряный свисток и подул в него. Из-за портьеры снова появился черный слуга.
— Хайнес, принеси мою одежду…
Джинкс настроил аппарат и проиграл ему запись. Он выслушал ее стоя, ни один мускул на лице не дрогнул. Когда запись кончилась, Мэндон снял свой широкий зеленый пиджак, ослабил узел коричневого галстука и закатал рукава рубашки.
— Я хочу послушать еще раз.
Джинкс снова прокрутил ему запись с самого начала. На этот раз Мэндон оживился — хмурил свои пышные брови, кивал головой, покусывал губы и кончик языка. Иногда он бросал взгляды на Холидей, лежавшую на кровати в одном халатике так, что все ее выпуклости и впадины ясно проглядывались и под, и над ним, как она, очевидно, и хотела. Но Мэндон был слишком увлечен содержанием записанной беседы, и взгляд его был слишком рассеян. В комнате стояла тишина и только скрип патефонной иголки и приглушенные голоса с пластинки нарушали ее. Наконец, все закончилось, и Мэндон стал расхаживать по спальне.
— Это тот самый Вебер, о котором вы говорили? — спросил я Мэндона.
— Да, это он, Чарли Вебер.
— Ну, теперь вы убедились?
— Да, но я все еще ошеломлен. Вы здесь чужак, вам никогда не понять, как это невероятно и непостижимо.
— Но это случилось…
— Все же я не могу поверить. Чарли Вебер. Не могу этого объяснить.
— И что же мне надо объяснять вам? Я его зацепил, вот все, что мне известно. Да и что тут необычного? Еще один продажный коп, эка невидаль…
— Не будем его недооценивать, это стало бы ошибкой. Он не просто еще один коп…
— Не буду спорить, — возразил я, — но доказательства у нас в кармане. Запись говорит сама за себя…
— Такие вещи случаются в кино или дешевых романах, но не в реальной жизни…
— Как раз в реальной-то жизни все это и происходит, — заверил я его.
Холидей свесила ноги с кровати и села на край.
— Не думала я, что вы приехали сюда спорить, — воинственно заявила она.
Уж я-то знал, чем это вызвано. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания, несмотря на ее отчаянные попытки. А Мэндон после нескольких рассеянных взглядов и вовсе забыл о ее существовании. Ну как тут не взбелениться.
— Ну, хорошо, хорошо, — согласился я с Мэндоном. — Если вы просто хотите выразить свое изумление по поводу того, что какой-то чужак-недотепа поразил местного Ахилла в пятку, то лучше поговорим по-деловому. Отвлечемся на секунду от того, что из себя представляет он, а что я, и ответим на один-единственный вопрос. Он у нас в руках?
— Да.
— Тогда, черт побери, мне нужен ваш ответ. Да или нет? Займетесь вы этим делом?
Он снова нахмурился.
— Я просто хотел убедить вас, что все будет очень нелегко. Это большой человек, заметная фигура в городе. Малейший промах с нашей стороны, и пиши пропало…
— Чушь. Лучше ответьте на мой вопрос. Беретесь вы за это дело или нет?
Он повернулся к Джинксу и Холидей.
— Раньше он просил меня, а теперь просто требует…
— Вы неправильно его поняли, мистер Мэндон, — сказал ему Джинкс.
— Я все понял правильно. Уж мне-то ясно, кто он такой и чего хочет.
Я так и не понял, что он хотел этим сказать, но было не до того. Что происходило в душе этого типа? Боялся ли он инспектора до смерти?
— Я ничего не требую. Все, что вы сказали, это только домыслы насчет того, насколько он заметная фигура в городе. Господи, да тем лучше! Запись вы слышали, доказательства есть, и он у меня на крючке…
— У нас на крючке, — вклинился в нашу беседу Джинкс.
— Большой человек, хозяин, — иронически заметила Холидей.
— Черт побери, а то вы не знаете, чья это была идея. Сколько мне пришлось вам объяснять и разжевывать.
— Ладно, успокойтесь, — сказал Мэндон. — Никто не пытается присвоить себе пальму первенства, тем более что сейчас мы все участвуем в этом деле, неужели это вам не понятно?
— Чего уж тут, и так ясно, — согласился я.
— И вы не возражаете против моего участия?
— О чем речь, ведь я все это время пытался уговорить вас помочь нам.
— Ладно, успокойтесь. Вы слишком близко принимаете все к сердцу… Давайте присядем и обговорим детали. Мне нужно кое-что выяснить, прежде чем в дверь постучит инспектор…
Рис появился первым. Он был в том же костюме, той же рубашке и галстуке, тех же ботинках и, Бог мой, я просто уверен, что и в тех же самых носках. Единственная новая деталь в его облике — на этот раз он жевал зубочистку. Рис вошел в комнату, посмотрел на Холидей, развалившуюся на диване, и молча сел. Только когда я закрыл двери, он обрел дар речи.
— Босс появится с минуты на минуту.
— Прекрасно, — согласился я. — А пока не желаете ли пройти в ванную комнату и воспользоваться моей зубной щеткой?
— Чем?
— Зубной щеткой. Ну это такая штука… — я показал жестами как ею пользуются. — Прекрасно чистит зубы. У меня есть прекрасный экземпляр там, в ванной комнате. Сходите и убедитесь в этом сами. Тогда вам не придется чувствовать себя неудобно, ковыряя при всех во рту зубочисткой.
— Вовсе нет, просто на завтрак я ел ветчину, вот и все. Я совсем не чувствую неудобства…
