— А вы считаете, что преступление могла совершить старуха? Алиса Скрогг? — спросила Айнс в своей агрессивной манере и, как всегда, очень кислым тоном, даже если он не соответствовал ее настроению.
— Хейкет клялась, что Скрогг так больна, что даже не в силах сама встать с постели и сделать пару шагов без костылей. Однако теперь мы знаем, что все эти клятвы могут быть ложными.
— Да, вполне возможно, что обе одной веревочкой связаны, — согласилась мисс Айнс, — и Джойс с ними.
Стелла сидела в углу и неотрывно наблюдала за Дьюитом. Она подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, и язвительно сообщила:
— Предупреждаю заранее, Патрик, от меня вы так быстро не отделаетесь, как от Айнс, которая сумела стать ясновидящей и показывает, что сыскная работа для нее — сплошное удовольствие. И все лишь потому, что неравнодушна к вам и хочет позлить нашего уважаемого шефа. Разумеется, вы уже успели поговорить с Финниганом. По правде говоря, большая часть женщин охотнее рискнет связаться с боксером, чем, — она пожала плечами, — с Эйнштейном.
— Не философствуйте, Стелла, нам за это не платят, — перебил ее Клэгг. — Вы узнали так много интересного…
— Да, конечно, — сухо согласилась Стелла. — Могу себе представить, Патрик, как много вы узнали о Финнигане, и ваше представление о нем верно. Этот человек полон противоречий, он, как бомба, начиненная динамитом, но он может быть и очень милым и прежде всего вовсе не таким глупым. Я вчера вечером сидела в баре гостиницы «У веселого ирландца» и без труда заставила его разговориться.
— Вам не составляет труда заставить любого мужчину не только разговориться, — ядовито вставила Айнс.
— Мне пришлось выпить огромное количество прескверного джина, — невозмутимо продолжала Стелла, подкрепляя это признание гримасой, — однако тошнота, которую я вытерпела, окупилась с лихвой. Оказывается, Гилен уже четыре дня назад появилась по соседству в Реммингтауне и несколько раз встречалась с Финниганом, если слово «встречалась» подходит для более тесных контактов.
— А где доказательства? — потребовал Дьюит.
— Разумеется, есть. Он, как дитя, висит у Гилен на юбке. Даже не попытался меня поцеловать, он от Гилен без ума.
— А от Энн и Лайны он тоже был без ума? — ехидно спросила мисс Айнс.
— Были ли Гилен и Финниган где-то вместе, когда произошли убийства? Где они встречались? — поспешно спросил Дьюит.
— В гостинице «У веселого ирландца». Я говорила с хозяином, он утверждает, что они провели и вечер и ночь — ту ночь, когда погибла Энн, — в своем номере в постели. Финниган спускался только, чтобы взять пива.
— А Гилен хозяин не видел? — спросил Клэгг. Он указал сторону бара. — Тогда подозрение с нее не снимается.
— Так вы беседовали вчера с Финниганом, — продолжил Дьюит. — И как долго?
— В семь часов вечера я его подцепила, в девять мы уже выпили на брудершафт, а около полуночи он признался мне в своей вечной любви, то есть в любви к Гилен, конечно, не ко мне, а в час ночи…
— Так, — деловито сосчитал Дьюит, — полных шесть часов сердечных излияний. А где же была Гилен все это время?
Стелла только присвистнула.
— Если, как утверждают, все гениальное всегда просто, то вы, Патрик, гений. Да, тут у меня пробел! И как же я сама не додумалась! Этот влюбленный Геркулес неоднократно порывался подняться в свое гнездышко, а когда наконец пошел, то вернулся с вытянутой физиономией. Дульцинея сбежала. С несчастным видом он предположил, что она, вероятно, поехала к своей тете в Коннемару, та давно ее ждет.
— Ага, еще и тетя в Коннемаре, — отметил Дьюит. — Мисс Айнс, вы поедете туда и выясните, есть ли там тетя, и если действительно есть, тогда узнайте все о ней подробно, чтобы я понимал, с кем буду иметь дело.
Он прошелся по кухне взад и вперед, остановился и постоял у двери в бар.
— В общем и целом, — сказал Клэгг, выкладывая на стол пачку заранее заполненных формуляров, — затрачено шестьдесят часов, что составляет двенадцать фунтов. Особые расходы внесены отдельно и составили четыре фунта три шиллинга.
— Клэгг, вы настоящий персонаж из романов Диккенса. Не может быть, что вы живой человек! — воскликнула Стелла. — Деньги, деньги… Неужели у вас не держится в голове ничего другого, кроме законов и их нарушений, кроме превращения вины или невиновности в фунты и шиллинги?
— Милая Стелла, — ответил с достоинством Клэгг, — я должен кормить семью, где четверо детей. Я уже два года работаю на износ, чтобы построить дом. За эти годы много раз попадал в лапы к бродягам, бандитам, жуликам и гангстерам, которые делали вид, что они бизнесмены, а на самом деле грабили банки, и в конце концов…
— Послушайте, Клэгг, — перебила его мисс Айнс, — ваше финансовое положение никого не интересует. Мы уже много лет слышим, что вы беднейший человек в Дублине, но когда вы отправитесь в лучший мир следом за Лайной, вы наверняка оставите своей вдове не менее пяти тысяч фунтов. Хватит об этом. — Она повернулась к Дьюиту. — Так кто же все-таки убийца? Гилен? О'Брайен? Джойс? Старая Скрогг? Или ее выдающаяся подруга миссис Хейкет? Или кто-то, кого мы еще не знаем? Ах, если бы она могла заговорить. — Мисс Айнс кивнула в сторону гроба.
— Поводов было достаточно у каждого, — сказала Стелла. — И мы, вероятнее всего, установим, как это чаще всего и бывает, что каждому из них хватило времени для совершения убийства.
— Любой из них мог его совершить, — присоединился Клэгг, — а поэтому нам придется собирать все данные о каждом. И это обойдется недешево.
— Хотя вы и являетесь моим шефом, Клэгг, — мисс Айнс не на шутку рассердилась, — но я позволю себе сказать вам, что вы меня раздражаете. Совершенно определенно! Сейчас, во время экономического расцвета, который мы переживаем, я смогу найти более высокооплачиваемую работу, чем у вас, позвольте заявить вам об этом.
— Любой из них мог быть убийцей, — упрямо повторил Клэгг.
— Нет, — перебил его Дьюит. — О'Брайен может догадываться, кто совершил это преступление, он мог даже в какой-то мере помочь убийце, но сам он никак не может быть преступником.
— Согласен, — сказал Клэгг. — Он не мужчина, а раскормленный слон, а такой слон никогда не протиснется в тот узкий проход и не сможет подняться по железным скобам, а убийца не мог без этого обойтись.
— Тут вы, конечно, правы, — признала мисс Айнс.
— Я бы обратил внимание на подружек в приюте для состоятельных вдов и добродетельных актеров, — посоветовал Клэгг. — Расстояние от богадельни до Килдара — не помеха. В этой конторе обязательно должна быть своя машина, чтобы ездить на рынок за продуктами подешевле. Нужно только допустить, что Хейкет сама умеет водить машину, и тогда станет понятно, каким образом обе дамы могли бы оказаться в Килдаре.
Он замолчал, и никто больше не сказал ни слова.
Дьюит снова прошелся по кухне взад к вперед и остановился на этот раз у окна. О стекло бились мошки, бабочки и мотыльки, привлеченные огнем свечи. У одних были бледно-зеленые прозрачные крылышки, как у ангелочков, а у других, толстых, отсвечивали кроваво-красным рубиновые глаза. Были и какие-то паукообразные насекомые, казавшиеся одновременно забавными и неприятно злыми.
За спиной Дьюита жужжала обычная комнатная муха. Он обернулся и проводил ее взглядом. Затем молча вышел из комнаты на улицу. Звук его шагов постепенно затих вдали.
Никто из троих присутствующих не удивился — они слишком хорошо знали его привычки.
— Пойдемте спать, — сказала Стелла. — Я еще до сих пор не оправилась от вчерашнего джина.
Весь следующий день Дьюит провел в Дублине. Он должен был присутствовать в Верховном суде по поводу апелляции в неотложном процессе, а кроме того, у него не было ни малейшего желания подвергнуться допросу, которого нельзя было избежать, оставаясь в Килдаре. О'Брайен не ошибся, предсказав дальнейший ход событий. Уголовная полиция из Дрогхеда подключилась к следствию, но ни на шаг не продвинулась в нем и в конце концов снова поручила следствие местному инспектору. О'Брайен знал местные обычаи и поэтому прежде всего позаботился о похоронах сестер Скрогг, назначив их на следующий день — пятницу.
В тот день была как раз распродажа скота на рынке в Реммингтауне. Животноводы со всей округи отправлялись туда со своими быками, коровами и овцами, туда же обычно съезжались и мелкие бродячие цирки. Народу всегда было много. О'Брайен не назначал даты погребения вплоть до пятницы. На десять часов утра была заказана месса, а затем перенесение обеих сестер на кладбище. Предполагалось, что на церемонии будет мало народу. Но он ошибся. С самого утра в пятницу на рыночной площади стали кучками собираться люди, как будто их всех известили еще накануне. Все пивные были заполнены взволнованными, спорящими, орущими килдарцами и окрестными селянами. Многие таинственно перешептывались. Казалось, что-то тревожное носится в воздухе. Дьюиту это напомнило день начала Второй мировой войны четырнадцать лет назад. Очень немногие уехали на ярмарку в Реммингтаун; на лицах людей отражалось ожидание вперемежку с любопытством, не случится ли еще что-нибудь.
