Один труп лежит лицом вверх, и когда по нему пробегает солнечный луч, то видны остекленевшие глаза и, искаженные в гримасе черты лица.
Тед отшатывается. Ему необходим глоток свежего воздуха. Он быстро поднимается по ступеням.
— Что там? — спрашивает спокойным голосом наяда.
Тед переводит дыхание и произносит:
— Плывем к берегу.
— Там никого нет?
Прежде чем ответить, Тед спускается по бортовой лестнице и усаживается на корме шлюпки. Его тошнит.
— Почему у вас такой вид? — спрашивает с любопытством наяда. — В чем дело? Что там произошло?
— Два трупа, — лаконично отвечает Тед. В этот момент женщина с золотистыми волосами шевелится и открывает глаза, затем, постанывая, приподнимается и садится на дне лодки.
Секунду она смотрит на Шейла с отсутствующим видом, потом внезапно прикрывает блузой обнаженный живот.
— Что все это значит? — спрашивает она. Ее глаза округляются, рот остается полуоткрытым, так что Теду виден ее розовый язык. Неожиданно она начинает громко визжать.
— Сейчас же прекратите! — приказывает ей Тед. — Расслабьтесь. Все будет хорошо.
Она бросает на него бессмысленный взгляд и снова начинает визжать.
— Заткнитесь! — кричит Шейл. — У меня от этого воя вся кожа покрывается мурашками. Господи, ну что вы так вопите?
По глазам девушки он видит, что до нее не доходят его слова. Она снова открывает рот, чтобы закричать. Тогда Тед нагибается к ней и со всего размаху дает ей пощечину.
Наяда что-то восклицает, затем встает со своего места и говорит:
— Я вижу, вы прекрасно справляетесь один. Я вас оставляю и возвращаюсь на свою яхту.
— Сядьте, — приказывает Тед, — у вас еще есть дела на берегу.
— В самом деле? С вашего позволения, я бы хотела узнать, какие именно?
— Извольте, это не секрет. Нам придется вместе кое-что объяснить полиции.
Френк Дюриэа переворачивается на бок, потягивается, зевает и склоняется над будильником. Его жена бормочет сквозь сон:
— Поспи еще немного. Еще слишком рано. Дюриэа протирает глаза и, когда ему удается их окончательно открыть, бросает взгляд на циферблат часов и восклицает:
— Надо же! Уже девять часов!
— Ну и что? Сегодня воскресенье.., а мы легли вчера в три часа ночи.
— Давай, милая, просыпайся. Посмотри, какая стоит чудная погода!
Милдред накрывает голову подушкой. Дюриэа встает, подходит к окну и поднимает жалюзи. Солнечный свет заливает комнату.
— Что ты скажешь насчет стакана томатного сока? — спрашивает он. — С перчиком и уксусом? Милдред приподнимается на кровати.
— О'кей, — говорит она, — только не увлекайся пряностями. Ты становишься невозможным.
— Это почему же?
— Мужчина не должен будить женщину, которая спит в его постели.
— Ты вычитала это в учебнике о правилах хорошего тона? Или это правила этикета, которые ты усвоила до меня?
Дюриэа ловко уворачивается от запущенной в него подушки.
Шелковая ночная сорочка подчеркивает нежность кожи молодой женщины. У нее гибкое, стройное тело, она красивая брюнетка.
Ей двадцать семь лет, и она крепко держит в руках своего мужа.
Френк на пять лет старше жены, и у него уже намечается небольшой животик. В течение трех лет он исполняет обязанности прокурора в Санта-Дельбарре.
В тот момент, когда в него летит вторая подушка, он выбегает из комнаты.
— Я принесу оружие, — обещает он, — а заодно и сок.
Когда он возвращается в комнату с подносом, на котором стоят два стакана, раздается телефонный звонок.
— Сними трубку, милая. Вероятно, это какой-нибудь рогоносец хочет пожаловаться на жену. Милдред снимает трубку.
— Хэлло? Да… О! Я передаю трубку Френку.
Она прикрывает трубку рукой и поворачивается к мужу:
— Это шериф. Он очень возбужден. Держи. Дюриэа берет одной рукой трубку, а другой — стакан с соком.
— Хэлло! Пит, это Френк. Что случилось?
— Два трупа на яхте, на яхте из Лос-Анджелеса. Один из убитых — Стирн, владелец яхты. Другого зовут Райт. Я предупредил коронера и начальника полиции. Желательно, чтобы вы приехали как можно быстрее.
— Откуда вы звоните?
— Из яхт-клуба.
— Как называется яхта?
— «Джипси Квин».
— О'кей! Еду. Секунду! Скажите, трупы еще на борту?
— Да.
— Там кто-нибудь есть?
— Да, Арт Перрин и Сэм Крайс.
— До моего прихода ничего не трогать. Свидетели есть?
— Да, трое. Они вымокли до нитки, только что вылезли из воды.
— Хорошо. Задержите их до моего прихода. Дюриэа вешает трубку и задумчиво пьет томатный сок.
— Что-нибудь серьезное? — спрашивает Милдред.
— Двойное убийство.
— В таком случае я уступаю тебе очередь в ванную.
— Черт побери! Я не успеваю ни побриться, ни принять душ.
Дюриэа снимает пижаму и натягивает брюки.
— Лассен, как обычно, сообщает мне о случившемся в последнюю очередь. Остальные уже на месте. Он вызвал их по меньшей мере полчаса назад.
Милдред подбирает с пола обе подушки и кладет их на кровать.
— Френк, эта сорочка уже несвежая. Надень другую.
— Некогда. Там три свидетеля, вымокших до нитки. Я не хочу, чтобы они простудились из-за меня, а то будет сразу пять трупов.
— Сегодня ночью, когда мы вернулись, ты положил шляпу на радиоприемник…
— Спасибо. Я исчезаю.
— А я еще немного посплю. Будь так любезен, опусти жалюзи, чтобы не мешал свет.
Дюриэа уходит. Милдред сквозь сон слышит, как хлопает входная дверь.
На плавучем доке собралась небольшая группа зевак, которую тщетно пытается разогнать полицейский. Никто не двигается с места, все взгляды устремлены на яхту.
Полицейский приветствует Дюриэа и говорит:
— Шеф там, с шерифом. Берите любую из этих шлюпок. Моторной лодки в данный момент нет.
Дюриэа кажется, что все смотрят на него, и он немного боится уронить свой престиж, так как, по его мнению, он не слишком ловко справляется с веслами. Его политические соперники могут воспользоваться этим, чтобы высмеять его.
Ему удается распутать якорную цепь, и он удаляется. Он не демонстрирует высокого мастерства, но гребет вполне сносно, если не считать странного ощущения, что горизонт все время куда-то отодвигается.
Он подплывает к яхте, привязывает шлюпку к сходням и поднимается на борт.
Там он видит коронера[1] Сэма Крайса, шефа полиции А. Дж. Перрина, помощника шерифа Вилла Вигарта, которому поручено сделать снимки и снять отпечатки пальцев.
Затем Дюриэа спускается в каюту, чтобы взглянуть на трупы. Ему становится дурно. Если его и так часто мутит по утрам, то сегодня на это есть особые причины.
— Где свидетели? — спрашивает Дюриэа у Лассена.
— В каюте лоцмана.
— Пойду допрошу их, — говорит Дюриэа. Он чувствует, что ему необходимо глотнуть свежего воздуха, но легкий океанский бриз и ласковое солнце не могут изгладить неприятное ощущение.
Он не испытывает никакого желания допрашивать свидетелей, ему не хочется говорить с кем бы то ни было.
— Зрелище не из приятных, — замечает Лассен, присоединяясь к нему.
Дюриэа утвердительно кивает.
— Я не успел позавтракать, — говорит он. — Трудно вынести такое на пустой желудок. Сколько там свидетелей?
— Трое. Мужчина, Шейл, коммивояжер; Джоан Харплер предстанет перед вами в одном купальнике, ее небольшая яхта стоит на якоре неподалеку отсюда; Нита Молин из Лос-Анджелеса приехала сюда по приглашению Стирна, знает обоих убитых. Если верить тому, что она говорит, то у нее есть алиби. Все трое изрядно вымокли в воде. Эддисон Стирн — это тот, кто лежит на спине с открытыми глазами. Второй, помоложе, Артур Райт… Вот мы и пришли.
Шериф представляет Дюриэа свидетелям.
— Я попрошу вас рассказать мне все, что вам известно, — обращается к ним Дюриэа усталым голосом. — Рассказывайте в общих чертах, а я буду задавать вам наводящие вопросы. Начнем с вас, мисс Молин.
Нита кивает золотистой головой.
— Я знаю мистера Стирна и мистера Райта, — говорит она. — Я… Мы все трое были друзьями. Они прибыли сюда вчера на яхте. Эддисон говорил мне, что предоставит экипажу увольнительную на двадцать четыре часа, как только они станут на якорь… Послушайте, мне нужно переодеться, я вся дрожу.
— Потерпите еще немного, мисс Молин. В котором часу вы приехали сюда?
— Примерно час назад. Я не знаю который сейчас час. У понтона была пришвартована шлюпка. Я села в нее и приплыла к яхте. На борту никого не было, и я подумала, что все еще спят. Я спустилась в каюту.., и тут же поднялась наверх. Я.., я помню, что меня тошнило и я склонилась над барьером… А потом.., потом я очнулась в шлюпке и увидела этих двух людей…
— Когда вы видели ваших друзей живыми в последний раз?
— Артура я видела два дня назад, а Эддисона вчера утром, в Лос-Анджелесе, перед самым его отплытием. Я отвезла его на своей машине в порт… Я больше не могу оставаться в мокрой одежде!
