Вкус кофе ему не понравился: жирный и приторный. Видимо, он привык пить черный и несладкий. Но по крайней мере кружка кофе немного утолила голод.
Люк с Питом сели за стол. До сих пор у Люка не было возможности рассмотреть своего спутника. Теперь же он заметил, что, несмотря на грязную физиономию и рваную одежду, Пит не похож на конченого пьяницу: на лице нет сеточки лопнувших сосудов – обычной приметы алкоголиков – и кожа не шелушится. А может, он просто еще слишком молод – лет двадцать пять, не больше. У Пита были темные усы и родимое пятно, расплывшееся от правого уха до подбородка. И еще в нем чувствовалась затаенная злость. Наверное, подумал Люк, из-за своего уродства или из-за чего-то еще он обижен на целый свет.
– На что это ты так уставился? – спросил Пит.
Люк ничего не ответил, только молча пожал плечами. Взяв со стола газету, он посмотрел на первую страницу. Там стояла дата – среда, 29 января 1958 года. Его внимание привлек заголовок: АМЕРИКАНЦЫ ОСТАЛИСЬ НА ЗЕМЛЕ.
МЫС КАНАВЕРАЛ, ВТОРНИК. Из-за возникших технических проблем командование военно-морских сил США во второй раз остановило запуск ракеты-носителя «Венгард», которая должна была вывести на орбиту искусственный спутник Земли.
Это решение было принято спустя два месяца после того, как первая попытка запустить спутник окончилась провалом – ракета-носитель взорвалась тогда через две секунды после старта.
Теперь все надежды Америки догнать Советы, запустившие свой спутник еще в прошлом году, связаны с конкурентом «Венгарда» – ракетой-носителем «Юпитер».
Зазвучало пианино. Миссис Лонеган играла известный гимн «Иисус – наш самый верный друг». Люк пел вместе со всеми. Странно все-таки подействовал на него этот бурбон: гимн вот он, оказывается, не забыл, а имя матери начисто стерлось из памяти.
Допев гимн, они прочли молитву. Затем бродяги выстроились в очередь за овсянкой. Люк съел три тарелки. Насытившись, он подошел к пастору:
– Простите, сэр. Скажите, вы меня раньше здесь видели? Дело в том, что я потерял память.
Лонеган внимательно посмотрел на него и покачал головой:
– Нет, не видел. Сколько вам лет?
– Не знаю, – ответил Люк.
– Я бы сказал, около сорока. И судя по вашему виду, бродяжничаете вы не очень давно. Бросьте пить, и сможете вернуться к нормальной жизни.
Наверняка он говорил эти слова уже многим опустившимся и отверженным, подумал Люк.
– Я постараюсь, – пообещал он.
– Если будет нужна помощь, смело обращайтесь, – сказал пастор.
Люк возвратился к Питу.
– Сколько времени ты меня знаешь?
– Думаешь, я помню? Но уж не первый день – это точно.
– Мне необходимо выяснить, кто я такой!
– Что нам действительно необходимо – так это выпить пивка. Поможет прочистить мозги.
– Я не хочу пива, – решительным тоном ответил Люк. Он не собирался таскаться повсюду за Питом, его ждали более важные дела. – И вообще, думаю, мне лучше какое-то время побыть одному.
– Кого ты из себя строишь? Грету Гарбо?
– Я серьезно.
– Да кто за тобой присмотрит, если не я? Один ты пропадешь. Черт подери, ты ведь даже не помнишь, сколько тебе лет!
Во взгляде Пита читалось отчаяние, однако Люк был непоколебим:
– Я ценю твою заботу, но мне нужно выяснить, кто я.
Немного помолчав, Пит пожал плечами:
– Ладно. Поступай как знаешь. Может, еще увидимся.
– Может быть.
Пит ушел. Поблагодарив пастора Лонегана, Люк поднялся по лестнице, ведущей на улицу. Пит стоял неподалеку от церкви и что-то говорил мужчине в оливковом габардиновом плаще. Наверное, выпрашивает денег на пиво, решил Люк и направился в противоположную сторону.
Было все еще темно. У него мерзли ноги, он только теперь заметил, что на нем нет носков. С неба посыпались редкие снежинки. Люк пошел быстрее, но спустя несколько минут замедлил шаг: ему некуда было спешить.
06.00. Едва проснувшись, Элспет тут же подумала о Люке. Ее сердце переполняла тревога за человека, которого она любила. Несколько минут она лежала, пытаясь унять волнение, потом включила лампу у изголовья кровати и села.
В оформлении номера преобладала космическая тематика: торшер в виде ракеты, на стенах картинки, изображающие планеты в ночном небе – фантазия явно заменяла художнику знание астрономии.
«Старлайт» был одним из нескольких новых мотелей, открывшихся в последнее время вокруг курортного городка Кокоа-Бич, в тринадцати километрах к югу от мыса Канаверал. Такое соседство, очевидно, и натолкнуло оформителей на космическую тему, но у Элспет интерьер вызывал ощущение, что ее поселили в спальне десятилетнего мальчика.
Она взяла телефон и набрала служебный номер Энтони Кэрролла в Вашингтоне. Не дождавшись ответа, позвонила ему домой, но и там тоже никто не снял трубку. Неужели случилось что-то непредвиденное? Страшные мысли не давали покоя. Ладно, через полчаса она еще раз позвонит Энтони на работу.
Стоя под душем, Элспет вспомнила, какими были Люк и Энтони, когда она с ними познакомилась. Это было еще до войны, они учились в Гарварде, а она – в Рэдклиффском женском колледже. Закадычные друзья, Люк и Энтони представляли собой странную пару. Оба были высокими и крепкими, но на этом сходство между ними заканчивалось. Студентки Рэдклиффа прозвали их Красавцем и Чудовищем. Люк, с волнистыми темными волосами, всегда элегантно одетый, был действительно красив. Энтони, с его большим носом и чересчур длинным подбородком, не мог с ним тягаться, а одежда на нем всегда сидела так, словно была с чужого плеча, но девушек привлекали его энергия и азарт.
Выйдя из ванной, Элспет села перед туалетным столиком. В тот раз, когда они с Люком впервые разговаривали, она, как и сейчас, была в халате. Группа гарвардских студентов устроила традиционный «набег за трусиками». Люк, так уж случилось, попал в ее комнату. Он казался растерянным. Элспет улыбнулась, показала рукой на шкаф и сказала: «В верхнем ящике». Люк взял белые трусики, отороченные кружевами. А на следующий день он пригласил ее на свидание.
Она попыталась сосредоточиться на макияже. Сегодня ей приходилось особенно стараться, потому что она не выспалась. Слой крем-пудры скрыл темные круги под глазами, оранжево-розовая помада придала яркость губам. Несмотря на университетский диплом математика, она по-прежнему обязана была выглядеть на работе как манекенщица.
Быстро надев платье без рукавов, она подошла к телефону и снова позвонила Энтони на работу. Его номер не отвечал.
Элспет Тамми влюбилась в Люка, когда, за пять минут до полуночи, он впервые поцеловал ее в темном дворе общежития Рэдклиффского колледжа.
За прошедшие с тех пор шесть месяцев ее чувство окрепло. Теперь они виделись почти каждый день. Встречались в обеденный перерыв или вместе занимались – Люк тоже изучал математику. По выходным они были практически неразлучны.
В то время девушки из Рэдклиффа довольно часто к последнему курсу находили себе женихов среди студентов или молодых преподавателей Гарварда. Но Люк о женитьбе пока даже не заикался.
Сейчас они сидели в глубине бара Флэнагана, и Элспет смотрела на Люка, который спорил о политике с Берном Ротстеном. Берн был коммунистом, как и многие студенты и преподаватели Гарвардского университета.
– Твой отец – банкир, – презрительно сказал Берн. – И ты тоже станешь банкиром. Поэтому естественно, что тебе нравится капитализм.
Элспет заметила, как Люк покраснел. Недавно в журнале «Тайм» опубликовали статью, в которой его отец фигурировал среди десяти американцев, заработавших миллионы после Великой депрессии.
– Банкиры заняты благородным делом. Они помогают людям, – возразил Люк.
– Ну конечно.
– Они тоже могут допускать ошибки. Солдаты ошибаются, убивают не тех, кого надо, но я же не называю тебя убийцей.
Теперь уже Берна задело за живое – он успел повоевать в Испании.
– В любом случае, я не стану банкиром, – добавил Люк.
– Кем же ты тогда будешь? – поинтересовалась Пегги, безвкусно одетая подружка Берна.
– Ученым. Я хочу исследовать миры за пределами нашей планеты.
Берн пренебрежительно рассмеялся:
– Космические ракеты! Все это детские фантазии.
Элспет поспешила на выручку Люку:
– Перестань, Берн! Ты ведь ничего об этом не знаешь.
– Человек проникнет в космическое пространство, – сказал Люк. – И я уверен, еще при нашей жизни наука сделает для простых людей больше, чем коммунизм.
Элспет недовольно поморщилась: в вопросах политики Люк такой наивный.
– Плодами науки пользуются только привилегированные классы.
– Неправда, – возразил Люк.
Возле их столика возникла долговязая фигура.
– А вам, ребятки, разве уже можно пить спиртное?
