Харрисон не сразу нашелся что ответить. Детектив, в свою очередь, тоже вскочил на ноги. Он приблизился к своему приятелю и положил руку ему на плечо. Вдруг, совсем разволновавшись, он довольно сильно встряхнул этого высокого мужчину, вынудив его нагнуться, и прошипел ему на ухо:
– Очнитесь же, мой друг, пошевелите мозгами. И посмотрите… посмотрите, куда я показываю. Взгляните на основание того дерева на берегу. Вы видите, осы возвращаются домой мирно отдохнуть после трудового дня? Им невдомек, что всего через час они будут уничтожены. Никто не может сообщить им об этом. Среди них, очевидно, нет детектива, подобного Эркюлю Пуаро. А я говорю вам, месье Харрисон, что пришел сюда не просто так. Благодаря моей профессии я многое знаю об убийствах. И я могу раскрыть план убийства, даже если оно еще не осуществлено. Когда месье Лэвингтон собирался травить ваших ос?
– Лэвингтон никогда бы не…
– В какое время?
– Часов в девять. Но говорю же вам, вы заблуждаетесь. Лэвингтон никогда бы не смог…
– Ох уж мне эти англичане! – пылко воскликнул Пуаро. Схватив свои шляпу и трость, он решительно направился к выходу из сада, но приостановился и бросил через плечо: – Я не намерен спорить с вами. Это может только разозлить меня. Но надеюсь, вы понимаете, что я вернусь сюда к девяти часам?
Харрисон хотел было что-то ответить, но Пуаро не дал ему такой возможности:
– Я знаю все, что вы можете сказать: «Лэвингтон никогда бы не смог…» Да, возможно, Лэвингтон никогда бы не смог! И все-таки я вернусь сюда к девяти часам. О да, это развлечет меня… так и решим… мне будет приятно посмотреть на разорение осиного гнезда. Еще одна ваша английская забава!
Пуаро быстро проследовал по дорожке и вышел из сада через скрипучую калитку. Оказавшись на улице, он заметно снизил скорость. Его волнение улеглось, и на лице проступило печальное и озабоченное выражение. Достав из кармашка часы, он взглянул на циферблат. Стрелки показывали десять минут девятого.
– Осталось три четверти часа, – пробормотал он. – Не знаю, стоит ли мне ждать.
Шаги его совсем замедлились; казалось, еще немного – и он вообще остановится и повернет назад. Его явно одолевало какое-то смутное дурное предчувствие. Однако, решительно отогнав эти мысли, он продолжил путь к центру городка. Лицо его было по-прежнему озабоченным, и разок-другой он расстроенно покачал головой, словно был не вполне доволен своими действиями.
До девяти часов оставалось еще несколько минут, когда он вновь подходил к знакомой калитке. Стоял ясный и тихий вечер; легкий ветерок едва шевелил листья деревьев. В этом спокойствии, пожалуй, было нечто слегка зловещее, как в затишье перед бурей…
И все-таки Пуаро лишь немного прибавил шагу. Его вдруг охватило чувство необъяснимой тревоги. Он сам не понимал, чего он боится.
В этот самый момент садовая калитка открылась, и Клод Лэвингтон быстро вышел на дорогу. Увидев Пуаро, он вздрогнул от неожиданности.
– О… э-э… добрый вечер.
– Добрый вечер, месье Лэвингтон. Вы пришли пораньше?
Лэвингтон непонимающе уставился на него:
– Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
– Вы уже закончили бороться с осами?
– Да нет, собственно говоря, даже и не начинал.
– О, – мягко сказал Пуаро, – значит, вы не стали разорять осиное гнездо. Что же вы тогда делали?
– Да так, просто посидел немного и перекинулся парой слов со стариной Харрисоном. На самом деле мне нужно спешно идти, месье Пуаро. Я даже не представлял, что вы можете объявиться в наших краях.
– У меня, знаете ли, были здесь кое-какие дела.
– А-а, понятно. Вы сможете найти Харрисона на веранде. Извините, я не могу задерживаться.
Он поспешно ушел. Пуаро проводил его взглядом. Беспокойный молодой человек, внешне симпатичный, но слабовольный!
– Итак, будем искать Харрисона на веранде, – пробормотал Пуаро. – Интересно… – Войдя в калитку, он направился по дорожке к дому. Харрисон сидел в кресле у стола. Он не двинулся с места и даже не повернул головы, когда Пуаро подошел к нему. – Ах! Mon ami, – воскликнул Пуаро, – с вами все в порядке, не правда ли?
После довольно продолжительного молчания Харрисон вдруг заговорил.
– Что вы сказали? – спросил он каким-то странным голосом.
– Я спросил, все ли у вас хорошо?
– Хорошо? Да, я в полном порядке. А что, разве я плохо выгляжу?
– Вы не испытываете никаких болезненных последствий? Отлично.
– Болезненных последствий? С чего бы?
– Выпив раствор хозяйственной соды.
Харрисон вдруг встрепенулся:
– Хозяйственная сода? О чем это вы?
– Я бесконечно сожалею, – с покаянным видом ответил Пуаро, – но мне пришлось подсунуть хозяйственную соду вам в карман.
– Вы подсунули что-то в мой карман? Но зачем, черт возьми?
Харрисон пристально смотрел на него. Пуаро заговорил спокойным тоном, точно лектор, снисходящий до уровня непонятливых учеников:
– К числу достоинств или недостатков профессии детектива, как вы понимаете, можно отнести то, что она вынуждает нас соприкасаться с криминальными элементами. И эти криминальные элементы, или преступники, могут порой научить нас некоторым очень важным и любопытным вещам. Мне довелось как-то познакомиться с одним вором-карманником… Я заинтересовался его делом, поскольку он не делал того, в чем его на тот раз обвиняли, и в результате моего вмешательства его оправдали. И он, в свою очередь, решил отблагодарить меня единственным доступным ему путем: он раскрыл мне кое-какие тайны своего ремесла.
Так уж случилось, и теперь я при желании могу легко забраться в чужой карман так, что человек этого даже не заметит. Я кладу одну руку ему на плечо и изображаю сильное волнение, отвлекая его внимание, и в итоге он ничего не чувствует… А тем временем мне удается ловко опустошить его карман и подложить в него хозяйственную соду.
Понимаете, – мечтательно продолжил Пуаро, – если человеку нужно умудриться быстро и незаметно подсыпать яд в стакан, то он, несомненно, должен держать его в правом кармане пиджака – больше просто негде. Я знал, что найду там яд. – Он сунул руку в карман и вытащил пакетик с несколькими белыми комковатыми кристаллами. – Исключительно опасно, – пробурчал он, – держать их в такой ненадежной упаковке.
Спокойно и без всякой спешки Пуаро вынул из другого кармана бутылочку. Высыпав туда кристаллы, он поставил ее на стол и наполнил простой водой. Затем осторожно закрыл пробкой и слегка встряхнул бутылочку, чтобы кристаллы скорее растворились. Харрисон, точно зачарованный, следил за ним.
Получив необходимый раствор, Пуаро направился к осиному гнезду. Там он откупорил бутылочку и, отстранившись, вылил ядовитую жидкость на осиное гнездо, после чего отступил на пару шагов, чтобы понаблюдать за результатом.
Некоторые залетавшие в гнездо осы тут же выбирались обратно и, немного подрожав, замирали в неподвижности. Остальные выползали из гнезда, только чтобы умереть. Пуаро понаблюдал за ними пару минут и, удовлетворенно кивнув головой, пошел обратно на веранду.
– Быстрая смерть, – промолвил он, – очень быстрая смерть.
Харрисон наконец обрел дар речи.
– Как же вы обо всем узнали?
Пуаро смотрел прямо перед собой.
– Я уже говорил, что заметил имя Клода Лэвингтона в аптечном журнале. Но я не сказал вам, что вскоре после этого случайно встретил его. Он поведал мне, что купил цианистый калий по вашей просьбе – для уничтожения осиного гнезда. Это сразу показалось мне немного странным, мой друг, поскольку я вспомнил, как на упомянутом вами обеде вы превозносили достоинства бензина и осуждали использование цианида, считая его применение опасным и излишним.
– Продолжайте.
– Мне были известны и еще некоторые сведения. Недавно я видел одну влюбленную парочку – Клода Лэвингтона и Молли Дин – и незаметно понаблюдал за ними. Не знаю, какая ссора изначально развела их и бросила девушку в ваши объятия, но я понял, что они помирились.
– Продолжайте.
– Я узнал и кое-что еще, мой друг. На днях я проходил по Харли-стрит и заметил, как вы выходили из дома одного известного врача. Я знаю, по каким заболеваниям специализируется этот доктор, и заметил, с каким настроением вы вышли после его консультации. Такое выражение лица я видел только раз или два в жизни, но ошибиться тут было трудно. У вас было лицо человека, которому вынесли смертный приговор. Я прав, не так ли?
– Совершенно правы. Он дал мне два месяца.
– Вы не заметили меня, мой друг, поскольку были поглощены иными мыслями. И по вашему лицу я понял еще кое-что… Помните, сегодня я говорил вам о том, какие чувства люди пытаются скрывать. Я увидел ненависть в ваших глазах, мой друг. Вы даже не пытались скрыть ее, думая, что вас никто не видит.
– Продолжайте, – бросил Харрисон.
– Да мне, собственно, мало что осталось добавить. Я приехал сюда, случайно нашел имя Лэвингтона в аптечном журнале, как я уже говорил, потом встретил его и пришел сюда к вам. Я расставил вам ловушки. Вы отрицали, что просили Лэвингтона купить цианид, или, вернее, вы выразили удивление, узнав о его покупке. Поначалу вы были потрясены моим появлением, но вскоре, придя в себя, сообразили, что его можно отлично использовать, и решили усилить мои подозрения. Со слов самого Лэвингтона я знал, что он должен зайти к вам в половине девятого. Вы же сообщили мне о девяти часах, полагая, что мне лучше прийти, когда все уже будет кончено. Вот так я обо всем и догадался.
