Я подсел к столу и небрежно заметил в ответ, что назвать «ужасным» короткое, не более часа, морское путешествие из Кале в Дувр[7], пожалуй, было бы с моей стороны сильным преувеличением.
– А что почта, нет ли чего-нибудь занятного? – осведомился я.
Пуаро разочарованно покачал головой.
– Правда, писем я еще не читал, да и то сказать, что может быть интересного в наши дни? Великие преступления, разгадка которых требует безупречно организованной работы ума, где они?
И он поник головой с таким унылым видом, что я невольно расхохотался.
– Не падайте духом, Пуаро, удача еще улыбнется вам. Прочтите письма – как знать, вдруг какое-нибудь занятное дело замаячит на горизонте?
Пуаро улыбнулся и, взяв маленький изящный нож для разрезания бумаг, которым неизменно пользовался, вскрыл несколько конвертов, лежавших подле его тарелки.
– Счет. Еще один. Кажется, к старости я становлюсь мотом. А! Послание от Джеппа.
– Да? – Я навострил уши.
Инспектор Джепп из Скотленд-Ярда уже не раз подкидывал нам интересные дела.
– Всего лишь благодарность (в его обычной манере) за то, что я немного помог ему в деле Эберистуайта – указал верное направление расследования. Рад, что мог быть полезен ему.
Пуаро неторопливо продолжал просматривать корреспонденцию.
– Предлагают прочесть лекцию местным бойскаутам[8]. Графиня Форфэнок будет весьма признательна, если я навещу ее, предварительно позвонив по телефону. Наверняка опять болонка пропала! Так, а вот и последнее. Ого!..
Я вскинул глаза, сразу уловив перемену в его голосе. Пуаро внимательно вчитывался в письмо. Минуту спустя он протянул листок мне.
– Что-то не совсем обычное, mon ami. Прочтите сами.
Письмо было написано на бумаге иностранного образца отчетливым, характерным почерком:
Вилла «Женевьева»,
Мерлинвиль-сюр-Мер,
Франция
Дорогой сэр, крайне нуждаясь в помощи детектива, я по причинам, которые объясню вам позже, не желаю прибегать к услугам полиции. Будучи много наслышан о ваших недюжинных способностях и крайней осмотрительности, уверен, что могу положиться на вашу сдержанность. Не решаясь доверить все обстоятельства моего дела бумаге, могу сообщить лишь, что некие секретные сведения, которыми я располагаю, заставляют меня ежечасно опасаться за свою жизнь. Убежден, что неминуемая беда нависла надо мною, и потому умоляю вас не медлить. В Кале вас будет ждать автомобиль, прошу только телеграфировать время прибытия. Буду чрезвычайно обязан, если вы сможете оставить дела, которыми сейчас занимаетесь, и целиком посвятить себя моим интересам. Готов выплатить вам необходимую компенсацию. Вероятно, я буду нуждаться в вашей помощи довольно длительное время, ибо может случиться, что вам придется поехать в Сантьяго, где я в свое время провел несколько лет. Предоставляю вам самому назвать сумму вознаграждения, с которой я заранее согласен.
Еще раз заверяю вас, что дело не терпит отлагательств.
С совершенным почтением
П.Т. Рено.
Внизу, под подписью, видно наспех, нацарапали приписку, которую с трудом можно было разобрать: «Ради всего святого, приезжайте!»
Я вернул письмо Пуаро, чувствуя, как сердце забилось у меня в груди.
– Ну, наконец-то! – воскликнул я. – Безусловно, это что-то из ряда вон выходящее.
– Возможно, – сказал Пуаро в раздумье.
– Вы, конечно, поедете, – продолжал я.
Пуаро кивнул. Он сидел, целиком уйдя в свои мысли, потом, видно приняв решение, бросил взгляд на часы. Лицо его было чрезвычайно серьезно.
– Итак, мой друг, не будем терять времени. Впрочем, экспресс «Континенталь» отправляется от вокзала Виктория[9] в одиннадцать часов, так что можно не волноваться. Минут десять мы еще можем поговорить. Вы ведь поедете со мной, n'est-ce pas?[10]
– Да, но…
– Вы же говорили, что в ближайшие полмесяца не понадобитесь вашему шефу.
– Да, верно. Но этот мосье Рено ясно дал понять, что его дело чрезвычайно конфиденциально.
– Не тревожьтесь. С мосье Рено я все улажу. Кстати, это имя мне как будто знакомо.
– Есть, например, известный южноамериканский миллионер Рено. Может быть, это он и есть?
– Без сомнения. Тогда понятно, почему он упоминает Сантьяго. Сантьяго – в Чили, а Чили – в Южной Америке! О! Вот мы все и выяснили! А вы обратили внимание на постскриптум? Вам он не показался странным?
Я задумался.
– Видимо, когда мосье Рено писал письмо, он еще владел собою, а последние четыре слова черкнул в порыве отчаяния.
В ответ Пуаро решительно покачал головой.
– Ошибаетесь, мой друг. Разве вы не видите, что письмо написано яркими, черными чернилами, а постскриптум – совсем бледными?
– Ну и что же? – спросил я озадаченно.
– Mon Dieu[11], mon ami, напрягите же свои серые клеточки! Разве не понятно? Мосье Рено написал письмо. Не промокнув чернила, он внимательно перечитал его. Потом, отнюдь не в порыве отчаяния, а совершенно обдуманно он приписал эти последние слова и только тут промокнул письмо.
– Зачем?
– Parbleu! Да чтобы они произвели на меня такое же сильное впечатление, как на вас.
– Вот как?
– Mais oui[12]. Он хочет заручиться моим согласием. Он перечел письмо и остался недоволен. Решил, что получилось недостаточно убедительно.
Пуаро помолчал, потом вкрадчиво заговорил, и глаза его сверкнули зеленым огнем, который неизменно указывал, что мой друг охвачен азартом:
– Итак, mon ami, именно потому, что постскриптум сделан не в порыве отчаяния, а спокойно и хладнокровно, мосье Рено крайне необходимо мое присутствие и мы должны отправиться в путь немедленно.
– Мерлинвиль, – пробормотал я задумчиво. – Сдается мне, я что-то слышал о нем.
Пуаро кивнул.
– Да, это небольшой, но модный курорт где-то между Булонью[13] и Кале. Вероятно, у мосье Рено есть дом в Англии?
– Да, помнится, в Ратленд-Гейте. И большое поместье где-то в Хартфордшире[14]. Но вообще-то я мало что знаю о нем, он ведь не общественный деятель. Думаю, что он ворочает в Сити[15] крупными делами, связанными с Южной Америкой, и что бывает в Чили и Аргентине.
– Ну да ладно, все это мы сможем узнать у него самого. Что ж, давайте собираться в дорогу – упакуем самое необходимое и закажем такси до вокзала Виктория.
В одиннадцать часов мы уже отбыли в Дувр. Перед отходом поезда Пуаро отправил мосье Рено телеграмму, в которой уведомлял о времени нашего прибытия в Кале.
На пароходе я счел за лучшее не нарушать уединение моего друга. Погода стояла великолепная, и море было спокойное, точно пресловутая тихая заводь, поэтому, когда мы сходили с парохода в Кале, я ничуть не удивился, увидев улыбку на лице Пуаро. Однако тут нас ждало разочарование – нас не встречали, и обещанного автомобиля не было, правда, Пуаро предположил, что телеграмму просто еще не успели получить.
– Ничего, наймем автомобиль, – бодро заявил он.
Не прошло и нескольких минут, как мы уже тряслись в самой старой и дребезжащей колымаге, какую только можно себе вообразить, по направлению к Мерлинвилю.
Я чувствовал необычайный подъем, между тем как Пуаро поглядывал на меня довольно сурово.
– Ваша веселость не к добру, Гастингс. «Фей»[16], как говорят шотландцы.
– Какая чепуха! Вы, стало быть, не разделяете мои чувства?
– Нисколько. Напротив, я испытываю страх.
– Страх?
– Да. У меня дурные предчувствия. Боюсь, je ne sais quoi[17].
Пуаро так мрачно изрек это, что я невольно поддался его настроению.
– У меня такое ощущение, – медленно проговорил он, – что нам предстоит серьезное дело, запутанное и опасное. Во всяком случае, разобраться будет нелегко.
Я хотел было порасспросить его, но тут мы как раз въехали в Мерлинвиль, который и впрямь оказался небольшим курортным городишком, и притормозили, чтобы разузнать дорогу к вилле «Женевьева».
– Все время прямо, мосье, через весь город. Вилла «Женевьева» примерно в полумиле от него. Вы ее сразу увидите. Большая вилла, смотрит на море.
Поблагодарив прохожего, мы пустились в путь, и вот город уже позади. У развилки нам снова пришлось остановиться. По дороге плелся крестьянин, и мы стали ждать, пока он приблизится, чтобы узнать, куда нам свернуть. У самой дороги, правда, стояла небольшая вилла, но она была столь ветха и неказиста, что ее никак нельзя было принять за виллу «Женевьева». Пока мы ждали, калитка маленькой виллы отворилась, и на дорогу вышла девушка.
Тем временем крестьянин поравнялся с нами, и шофер высунулся в окошко, чтобы расспросить его.
– Вилла «Женевьева»? Направо, мосье, тут рукой подать. Да вы сразу увидите ее за поворотом.
