Виновато улыбнувшись, Эллери склонился над очагом и оторвал испачканный коричневым веществом кусочек холста, прежде чем четвертый лорд Грэматон был кремирован полностью. Когда он поднялся, в комнате оставался только доктор Вэрроу.
— Боркка… — процедил сквозь зубы доктор.
— Ох уж эти англичане, — пробормотал Эллери. — Недаром говорят, что у них отсутствует чувство юмора. Можете проанализировать это сразу же, доктор Вэрроу?
Когда врач удалился, Эллери, оказавшись один в полной тишине, сел и задумался. При этом он не закрывал глаза. Ему казалось, что на полу студии не хватает чего-то, что находилось там вчера вечером. Он вспомнил — это был острый мастихин Грэматона.
Подойдя к северной стене, Эллери высунул голову в открытую секцию окна.
— Его нигде нет, — послышался сзади голос Джеффа.
— Все еще ищете Боркку? Весьма разумно, Джефф.
— Он просто удрал. И скатертью дорога!
— Тем не менее не покажете ли вы мне его комнату?
Толстяк заморгал проницательными глазками и почесал волосатую грудь. Потом он проводил Эллери в комнату на первом этаже того же крыла. Тишина начинала действовать на нервы.
— Нет, — промолвил Эллери спустя некоторое время, — мистер Боркка не просто удрал, Джефф. До момента своего исчезновения он явно намеревался оставаться здесь, судя по нетронутым вещам. Хотя он нервничал — взгляните на эти окурки сигарет.
Бесшумно закрыв дверь комнаты мистера Боркки, Эллери вышел из дома и бродил вокруг, пока не оказался под северным окном студии Грэматона. Там были газоны, и в глинистой почве пестрели анютины глазки.
Однако кто-то — или что-то — обошелся с цветами весьма сурово. Под окном студии они были помяты, сломаны и вдавлены в землю, словно на них свалилось нечто тяжелое. В начале разоренного участка, у стены, виднелись две глубокие и узкие борозды в земле. На каждой из них был след мужского ботинка. Пятки находились у самой стены, а носки были странным образом повернуты навстречу друг другу.
— Боркка носил похожие ботинки, — пробормотал Эллери. Он стоял неподвижно, посасывая нижнюю губу. Возле газона проходила посыпанная гравием дорожка, через которую от двух борозд вел едва заметный след шириной примерно с человеческое тело.
Внезапно Джефф взмахнул руками, как будто собираясь улететь, но всего лишь отошел, опустив плечи.
Из-за угла дома появились Перл Энджерс и Эмили Имз. Актриса была очень бледна.
— Я заглянула сюда, и Эмили рассказала мне жуткую историю…
— Как миссис Грэматон? — рассеянно спросил Эллери.
— А вы как думаете? — сердито отозвалась мисс Имз. — Марк такой же здоровенный идиот, каким был раньше! Бродит по комнате, свирепый как медведь. Учитывая его любовь к легенде о кровоточащем портрете, он мог бы оценить эту шутку.
— Но кровь, Эмили! — испуганно напомнила Перл Энджерс.
— Мими в полном изнеможении, — продолжала мисс Имз. — И все из-за какой-то дурацкой шутки.
— Боюсь, это не совсем шутка, — заметил Эллери, указывая на газон с анютиными глазками.
— Что… что это? — запинаясь, пролепетала Перл Энджерс, отшатываясь от подруги и указывая на нечеткий след.
Эллери не ответил. Повернувшись, он медленно двинулся вдоль следа, изучая его.
Мисс Имз облизнула губы и перевела взгляд с открытого окна студии Грэматона на находящийся под ним изувеченный участок газона.
Актриса, истерически хохотнув, уставилась на след:
— Это выглядит… как будто кто-то тащил тело…
Обе женщины, взявшись за руки, словно дети, побрели за Эллери.
Странный след зигзагами вился по саду — в некоторых местах на нем виднелись параллельные линии, как если бы по земле волочили ботинки. В лесу идти по следу стало еще труднее, так как землю покрывали листья, корни и сучья.
Женщины двигались за Эллери как сомнамбулы, не издавая ни звука. Где-то по пути к ним присоединился Марк Грэматон, который, казалось, с трудом передвигается на одеревеневших ногах.
В лесу было очень жарко, и лица преследователей покрылись потом. Вскоре и Мими, по-прежнему закутанная, как будто она замерзла, подошла к мужу. Он не обратил на нее внимания, и она поплелась за ним, жалобно хныча.
Когда подлесок стал более густым, след и вовсе сделался едва заметным. Эллери, возглавлявший безмолвную процессию, был вынужден огибать непроходимые места и перепрыгивать через гнилые стволы. Один раз след углубился в кусты ежевики, пробраться сквозь которые было невозможно даже на четвереньках. Эллери вновь нашел след, только обойдя кустарник.
Вскоре он остановился. Остальные последовали его примеру. В самом центре полосы лежала золотая запонка. Обследовав ее, Эллери обнаружил инициал «Б» и сунул ее в карман.
Остров Грэматона сужался ближе к середине. Узкий участок представлял собой скалистый, покрытый валунами перешеек, к которому с обеих сторон подступало озеро.
Здесь Эллери вновь потерял след. Некоторое время он рыскал среди валунов, но с этой задачей могла справиться только ищейка. Поэтому он задумчиво двинулся дальше, не проявляя особого энтузиазма.
— Смотрите! — испуганно вскрикнула Перл Энджерс.
Мисс Имз обняла Мими за плечи, поддерживая ее. Грэматон стоял поодаль, тупо глядя перед собой. Эллери направился к актрисе, которая, рискованно присев на каменный выступ, с ужасом указывала на озеро.
Здесь было мелко. На песчаном дне, на расстоянии вытянутой руки, поблескивал мастихин Грэматона, явно брошенный в озеро.
Эллери опустился на валун и зажег сигарету. Он не делал попыток достать нож — вода давно смыла любые следы, которые могли быть на нем прошлой ночью.
Перл Энджерс испуганно и в то же время жадно обшаривала глазами озеро, ища нечто большее, чем нож.
— Квин! — послышался голос издалека.
— Я здесь! — откликнулся Эллери громким, но усталым голосом и снова занялся сигаретой.
Вскоре они услышали, как кто-то пробирается через лес, и увидели запыхавшегося доктора Вэрроу.
— Квин, — тяжело дыша, заговорил он, — это кровь… Человеческая кровь! — При виде Грэматона врач резко умолк, словно сбитый с толку.
Эллери кивнул.
— Кровь! — с ужасом повторила Перл Энджерс. — А Боркка исчез… И вы нашли его запонку на этом жутком следе… — Она поежилась.
— Кто-то зарезал его прошлой ночью в студии, — прошептала мисс Имз, — и во время борьбы кровь попала на портрет.
— А потом его труп выбросили из окна, — еле слышно пролепетала актриса, — или он сам свалился оттуда во время схватки. После этого убийца спустился вниз, протащил тело через лес к этому ужасному месту и…
— Возможно, мы могли бы сами отыскать труп в озере, — предположил доктор Вэрроу.
— Мы должны вызвать полицию, — медленно произнес Грэматон.
Все испуганно посмотрели на Эллери, но он продолжал молча курить.
— Вы едва ли можете надеяться скрыть… убийство, — запинаясь, вымолвила мисс Имз.
Грэматон двинулся в сторону дома.
— Одну минуту, — заговорил Эллери, выбросив сигарету в озеро.
Грэматон остановился, не оборачиваясь.
— Вы дурак, Грэматон.
— Что вы имеете в виду? — буркнул художник, все еще стоя спиной к остальным.
— Вы действительно славный парень, каким кажетесь, — осведомился Эллери, — или же вы маньяк-убийца, каким вроде бы вас считают ваши жена, бывшая жена и друзья?
Грэматон резко повернулся — его некрасивое лицо побагровело.
— Хорошо! — рявкнул он. — Я убил его!
— Нет! — крикнула Мими, приподнявшись с камня. — Нет, Марк!
— Незачем так горячиться, Грэматон, — заметил Эллери. — Ребенку ясно, что вы защищаете вашу жену — или думаете, что защищаете.
Грэматон опустился на валун.
— Это говорит в вашу пользу, — спокойно продолжал Эллери. — Вы сами не знаете, что натворила ваша жена, но, тем не менее, признаетесь в убийстве, которое, по-вашему, она совершила.
— Говорю вам, я убил его! — сердито повторил Грэматон.
— Убили кого, Грэматон?
Все снова посмотрели на него.
— Нет, мистер Квин! — воскликнула Мими.
— Это бесполезно, миссис Грэматон, — сказал Эллери. — Всего этого можно было бы избежать, если бы вам хватило благоразумия с самого начала довериться мужу. Бедняги мужья для того и существуют.
— Но Боркка… — начал доктор Вэрроу.
— Ах да, Боркка. Нам следует обсудить его. Но сначала мы должны обсудить очаровательную спину нашей хозяйки.
— Мою спину? — пролепетала Мими.
— При чем тут спина моей жены? — зарычал Грэматон.
— При всем — по крайней мере, почти при всем, — улыбнулся Эллери, зажигая очередную сигарету. — Закурите? Вы в этом здорово нуждаетесь… Понимаете, Грэматон, спина вашей супруги не просто красива — она красноречива. Пробыв в Натчитоке более недели, я имел удовольствие наблюдать ее несколько раз, и она всегда была обнажена — каковым и следует быть всему прекрасному. Фактически миссис Грэматон сама сказала мне, что вы настолько гордились ее спиной, что сами подбирали ей одежду, позволяющую выставлять спину на всеобщее обозрение.
