Он заметил Букужьяна, стоящего в конце коридора.
— Давай… Беги… И постарайся что-нибудь найти.
Он сделал знак Букужьяну:
— Сюда, мсье профессор. Входите, прошу вас… Мне не нужно вам объяснять, как я огорчен… Садитесь… На ваш дом обрушивается несчастье за несчастьем… Пока я вас ждал, я ознакомился с делом… Из семи четверых нет в живых.
Букужьян нахмурил густые брови.
— Из семи четверых нет в живых?
— Ну да! Семеро попали в автомобильную катастрофу… Четверо ушли из жизни: братья Нолан, затем Ван ден Брук и, наконец, Блезо… Пока я не решаюсь давать какие-либо объяснения, но все мне представляется странным. Расскажите мне о Блезо.
— Это был хорошо успевающий ученик, — сказал Учитель, — и… вы уж меня простите, я очень взволнован… Добровольно уйти от нас он не мог.
— Почему?
— Месяц назад он стал Гелиодромом.
— Простите?
— Гелиодромом… то есть он достиг определенной степени посвящения. Мне трудно дать более точное пояснение.
— То есть, говоря без обиняков, по-вашему, он не покончил с собой.
— Нет. Речь может идти только о несчастном случае.
— В том-то и дело, мсье Букужьян… С некоторых пор у нас слишком много несчастных случаев.
Мазюрье разжег трубку, не сводя глаз с Учителя, который оставался бесстрастным, как статуя.
— Итак, — сказал он, — начнем все с самого начала. Сначала братья Нолан. Расскажите мне о них.
— Здесь все проще простого. Я познакомился с Патриком в Лос-Анджелесе. Он вернулся из Вьетнама не только с израненным телом — ему приходилось ходить с костылем, — но и с искалеченной душой.
— Стал неврастеником? — уточнил Мазюрье.
Учитель слегка улыбнулся.
— Это гораздо сложнее, но, чтобы упростить, скажем, что он стал неврастеником. Я там организовал Центр духовных знаний, и Патрик привязался ко мне, как… короче, я стал его духовным наставником… Понимаете?
— Вполне. Когда вы вернулись во Францию, он решил последовать за вами.
— Приблизительно так.
— Расскажите мне, что произошло в день автомобильной катастрофы:
— Как вы знаете, Патрика сопровождал его брат Че, потому что он с трудом передвигался. Мы пообедали в Париже вместе с Андузом, моим секретарем. Патрик вручил мне чек, потому что хотел передать в дар Ашраму определенную сумму.
— Большую?
— Десять тысяч долларов.
— Черт возьми! Он был очень богат?
— Да. Их отец создал сеть магазинов, и Че продолжал его дело. Патрик был счастлив, словно жених, подаривший невесте кольцо. Ашрам так много для него значил.
— Извините, мсье Букужьян, вы часто получаете такие дорогие подарки?
— Нет, и я очень сожалею об этом, так как, если верить Андузу, мы живем не по средствам. Но мы рассчитываем на то, что вы называете Провидением.
Инспектора забавляла эта беседа. Он никогда еще не встречал более колоритной личности.
— И как же проявляется ваше Провидение?
— О! По-разному. Порой кое-кто составляет завещание на мое имя. Как, например, Патрик… Иногда мне оставляют в наследство недвижимость. Такое уже случалось. Я всегда бедствовал, и мне всегда приходили на помощь в нужный момент.
— Вам везет! Что же дальше?
— Дальше… Мы расстались в половине третьего. Я оставил их на попечении Андуза, который должен был им показать Париж. Я же отправился читать лекцию. Больше в живых я их не видел.
— Четверо пассажиров «Рено-шестнадцать» знали их?
— Нет. Совершенно случайно «ситроен» Андуза в какой-то момент оказался позади машины Блезо.
— Случайно, да не совсем, потому что все направлялись в Ашрам. — Мазюрье отодвинул рапорт и выбил трубку. — У него есть семья? — продолжил он.
— Мать. Она живет в Дижоне. Я не помню ее адрес, но могу сообщить его вам по телефону. Я думаю, что его похоронят там.
— Его материальное положение?
— Он не много работал, но деньги у него водились.
— Естественно, он дружил с тремя остальными?
— Дружил? Не знаю. Не уверен.
— Вы же не станете утверждать, что они тоже случайно оказались в одной машине.
— Думаю, именно так и произошло. Блезо просто спросил, не хочет ли кто-нибудь поехать с ним.
— Подведем итог, — вдруг нетерпеливо воскликнул инспектор. — Волей случая две машины следуют одна за другой. В этих машинах сидят люди, случайно очутившиеся вместе. Случайно происходит катастрофа. Сначала случайно гибнут два человека. Затем по очереди еще двое, тоже случайно. Нет! Так не пойдет!.. И вы, профессор, ничего не знаете?.. Между тем утверждают, что у вас исключительные способности.
Учитель поднял толстую, массивную руку.
— Я не шарлатан, — сказал он. — Вы меня очень обяжете, если впредь не будете об этом забывать.
— Извините… В конце концов, мы столкнулись с классической серией происшествий… Бог троицу любит. На сегодня все. Но прошу мне разрешить посетить замок, когда я сочту это необходимым.
— Вы всегда желанный гость.
Андуз отослал в банк заявление с просьбой предоставить отпуск по болезни и заключение врача. В чемодан он положил белье, которое понадобится ему в Ашраме. Несколько раз он пересчитывал рубашки, носки, носовые платки. Его не покидало ощущение, что он обязательно что-нибудь забудет. Он никак не мог унять легкую дрожь в руках. Он ни о чем не думал, но руки помнили! Он закрыл ставни, отключил счетчики, обошел квартиру, еще раз проверил счетчики. Он находился так далеко от всего этого.
Чемодан показался ему столь тяжелым, что он взял такси. Тот же самый вокзал, тот же самый поезд, как будто все повторялось вновь. Он принялся педантично выбирать место, желательно где-нибудь посередине вагона. Сейчас он простой бухгалтер, старый холостяк, мелочный человечек с разными причудами, которые одновременно защищали его и успокаивали. Время от времени в памяти всплывало это имя: Фильдар! Но Андуз не давал воли воображению, приводил в действие засовы, замки, как в банке, когда он запирал сейф. Он закрыл глаза, чтобы не видеть мелькающие станции, знакомые пейзажи, напоминающие о том, что Реймс приближался. Он попытался думать о Леа. Леа — это оазис в пустыне. Кто знает… может, потом, позже… когда все будет кончено… он сможет вновь ее видеть, встречаться с ней… Просто чтобы иногда, наспех, получить от жизни то, на что другие мужчины имеют право каждый день… присутствие женщины, шелест юбки, духи… Большего он и не требует. Теперь он навсегда лишен права требовать. Он даже перестанет желать этих откровений, внутренних перевоплощений, которым Учитель обещал научить своих учеников. С болезненной остротой он понимал, что метил слишком высоко. Но он чувствовал себя обязанным защитить Учителя. Его миссия заключалась в самопожертвовании. Так солдат подрывает мост и гибнет сам…
Реймс… Приехали. Нужно выходить, придать лицу выражение ничего не знающего человека. «Блезо?.. Умер?.. Не может быть!..» Он сел в такси, низко наклонил голову, когда машина проезжала мимо стройки. «Прости!» — сказал он про себя. И вот перед ним длинная аллея поднимается к Ашраму. Символично! Он принадлежал к числу тех, кого впереди ждало восхождение. Бедный, жалкий Христос, воплощающий преданность и верность. По пути он встречал учеников, которые приветливо здоровались с ним. Здесь он пользовался уважением, и эта мысль придала ему немного уверенности. Он поставил чемодан в кабинете и тотчас отправился к Учителю.
— Надо же! — удивился Учитель. — В понедельник?
— Я взял отпуск по болезни на две недели.
— Что-нибудь серьезное?
— О нет! Переутомление, усталость, мигрень. Вчера весь день провалялся в постели.
— Ты в курсе, что у нас случилось?
Андуз довольно хорошо изобразил удивление. Поднял брови. Слегка скривил рот.
— Что?
— Блезо умер.
— Ах! Какой ужас! Сердечный приступ?
— Нет. Упал из строящегося здания «Босолей». Это совсем рядом.
Андуз сел, продолжая разыгрывать непонимание.
— Но что он там делал?
— Вот этого… боюсь, мы не узнаем никогда. Я оповестил его мать. Похороны состоятся в Дижоне. Ты поедешь со мной?
Андуз с опаской посмотрел на Учителя. Почему он задал этот вопрос?
— Я неважно себя чувствую, — ответил он.
Но нет, Учитель спросил это без всякой задней мысли. Он выглядел как обычно. В больших неподвижных глазах отражался свет, падающий из окна.
— Я доволен, что ты приехал, — сказал он. — Я должен чувствовать ваше присутствие. Сегодня вечером мы соберемся. На Западе люди не знают, как должны происходить похороны. Покойника кладут в коробку, его перевозят, обращаются с ним, как с вещью. Мне хотелось вам как-нибудь показать обряды, которые нужно совершить, чтобы помочь усопшему обрести новое состояние. Это очень важно, особенно если он умер насильственной смертью.
— Почему? — спросил Андуз дрогнувшим голосом.
