- Он… - удивленно вырвалось у него. - Во всяком случае, я припоминаю галстук. Сейчас «бабочки» не так уж часто встречаются. А откуда вы его знаете? Вы встречались уже?
- Вчера я обошел несколько галерей…
- У вас настоящий талант, - заявил он, наблюдая, как я прячу блокнот в карман.
- Практика, и ничего больше.
Я уже мог бы по памяти нарисовать глаза Хадсона. Склонность к моментальному рисунку проявлялась у меня с детства.
- Рисование - ваше хобби?
- И работа. В основном я рисую лошадей.
- Правда? - Он перевел взгляд на изображения лошадей, украшавшие стены. - Вы делаете что-то похожее?
Я кивнул, и мы поговорили о рисовании как о способе зарабатывать на жизнь.
- Возможно, я закажу вам картину, если моя лошадь хорошо выступит в кубке. - Он улыбнулся, и глаза его совсем сощурились. - Если же он будет пасти задних, то я его просто пристрелю!
Он поднялся и пригласил меня следовать за ним.
- Третий заезд. Может, посмотрим вместе?
Мы вышли на площадку между трибунами. Под нами оказалось квадратное огражденное место, куда выводили на осмотр лошадей, участвующих в заезде. Там же потом расседлывали победителей. Нижний ярус и здесь предназначался только для мужчин. Две пары, шедшие впереди нас, разделились, и мужчины пошли направо, а дамы наверх.
- Пойдемте вниз, - показал рукой Хадсон.
- А вверх мы можем подняться только в сопровождении дамы? - полюбопытствовал я.
Он искоса взглянул и усмехнулся:
- Вас удивляют наши обычаи? Нет, наверх мы можем подняться и так.
Он пошел вперед и, удобно устроившись, обменялся приветствиями с несколькими людьми, по-приятельски отрекомендовав меня, как своего друга Чарльза из Англии. Сразу по имени, и меня приняли как своего: австралийский стиль.
- Бедная Регина… Ей тоже не нравилось разделение трибун по полу, - начал он. - Но оно имеет любопытные исторические корни. В минувшем столетии управление здесь осуществлялось с помощью британской армии. Офицеры оставляли своих жен в Англии, но - такова уж природа! - все они завязывали здесь знакомства с женщинами скверной репутации. Ну, они не хотели, чтобы их коллеги-офицеры видели, какой у них вульгарный вкус, а потому придумали правило, в соответствии с которым на трибунах для офицеров позволялось сидеть лишь мужчинам, и их пупсики не могли претендовать на место рядом с ними.
- Здорово придумано, - засмеялся я.
- Создать традицию проще, - изрек Хадсон, - чем потом избавиться от нее.
- Дональд говорил, что вы создали традицию производства отличных вин.
Печальные глаза блеснули от удовольствия, доставленного ему моим комплиментом.
- Ему очень здесь понравилось. Он объехал все большие виноградники в окрестностях. Прежде всего, конечно, он посетил мои.
Лошади, принимавшие участие в третьем заезде, прогалопировали на старт. Впереди был гнедой жеребец.
- Жуткая тварь, - заявил Хадсон. - Но он обязательно выиграет.
- Вы поставили на него?
- Совсем немного, - усмехнулся он.
Заезд начался, лошади рванулись вперед, и суставы Хадсона побелели от напряжения, пока он наблюдал в бинокль за развитием событий. Мне даже стало интересно, в чем выражалось его «совсем немного». Гнедой жеребец оказался на четвертом месте. Хадсон медленно отложил бинокль и уже без всякого интереса наблюдал за финишем остальных участников.
- Ну что ж, - произнес он, и его печальные глаза погрустнели еще больше. - Как говорят, в другой раз. - Он приободрился, пожал мне руку, попросил передать привет Дональду и спросил, найду ли я сам выход.
- Спасибо, - поблагодарил я.
- Всегда к вашим услугам.
Дважды свернув в неправильном направлении, я спустился наконец вниз, прислушиваясь по пути к австралийской разновидности английского языка.
- …говорят, он совершенно не соответствует своей должности в комитете. Раскрывает рот лишь тогда, когда хочет поменять ногу, положенную на колено…
- …я ему говорю: «Ты чего кричишь как резаный? Брось! Вам нужно примириться».
- Паршивец, черт бы его побрал, он так и не смог прийти…
- …выиграла двадцать долларов? Тебе и вправду посчастливилось, Джоан…
И сплошь дифтонгизированные гласные, из-за чего в слове «нет» появлялось до пяти разных звуков, я бы так и не выговорил.
Еще в самолете один австралиец сказал мне, что у них на всем континенте одинаковое произношение. С таким же успехом можно было утверждать, что все американцы и все англичане разговаривают одинаково. Австралийский язык бесконечно гибкий, и здесь, в Мельбурне, он тоже живет и здравствует.
Джик и Сара, когда я наконец присоединился к ним, спорили относительно своего избранника в следующем заезде.
- Шар Слоновой Кости выступает не в своем классе и имеет столько же шансов, как слепой в метель, - горячился Джик.
- На той неделе он выиграл в «Виктория-Дерби», - игнорировала его замечание Сара. - Да еще два «жучка» указали на него.
- Твои «жучки» были, вероятно, пьяными.
- Привет, Тодд, - заметила меня Сара. - Пожалуйста, выбери номер!
- Десять!
- Почему десять?
- Одиннадцать минус один.
- Когда-то ты отличался большим умом, - возмутился Джик.
- Королевский Путь, - глянула Сара в программу. - Против него Шар Слоновой Кости - просто верняк!
Мы купили билеты и отправились на крышу. Но ни один из наших избранников не выиграл. Сара яростно честила Шара, занявшего пятое место, а Королевский Путь совсем сошел с дистанции. Победил номер двенадцать.
- Тебе нужно было прибавить единицу к одиннадцати, а не отнимать, - сказала Сара. - Ты допускаешь такие глупые ошибки!
- На что ты засмотрелся? - спросил Джик.
Я внимательно разглядывал толпу, наблюдавшую за скачками с нижней площадки.
- Дай-ка мне твой бинокль! - попросил я.
Я поднес бинокль к глазам, смотрел довольно долго, а потом опустил его.
- Что там? - нетерпеливо спросила Сара.
- Это, - ответил я, - не просто кое-что меняет, а ставит все с ног на голову. Джик, ты видишь двух мужчин… ярдов за двадцать от ограды смотрового круга?.. Видишь?.. Один из них в серой визитке.
- Ну и что?
- Мужчина в визитке - Хадсон Тейлор, тот самый, с которым я только что выпивал. Он возглавляет фирму по производству вина и встречался с кузеном Дональдом, когда тот приезжал сюда. А другой мужчина - Айвор Уэксфорд, он директор и владелец галереи «Ярра Артс».
- Ну и что же? - спросила Сара.
- Так я почти дословно могу передать их разговор, - ответил я. «Простите, сэр, не вам ли я продал недавно картину Маннинга?» - «Не мне, мистер Уэксфорд, а моему другу Дональду Стюарту». - «А кто был тот молодой человек, с которым вы только что разговаривали?» - «Он кузен Дональда Стюарта». - «А что вы о нем знаете?» - «Он интересовался вами, мистер Уэксфорд. Нарисовал в своем блокноте ваш портрет и спрашивал меня, как вас зовут». Я замолчал.
- Ну, а дальше? - нетерпеливо спросил Джик.
Я видел, как Хадсон и Уэксфорд закончили разговор, непринужденно кивнули друг другу и разошлись в разные стороны.
- Теперь Айвор Уэксфорд кусает локти, что выпустил меня вчера из галереи.
Сара обеспокоенно взглянула на меня.
- Ты серьезно думаешь, что это очень опасно?
- Да. - Я попытался улыбнуться. - В любом случае он будет теперь настороже.
- А в худшем случае он начнет тебя искать, - резюмировал Джик.
- Э-э-э.. - протянул я задумчиво. - А что вы оба думаете о том, чтобы прямо сейчас отправиться в путешествие?
- Куда?
- В Алис-Спрингс, - ответил я.
По дороге в аэропорт Джик все время ворчал. Во-первых, он не сможет увидеть крикет. Во-вторых, я не дал ему зайти в отель за картинами. В-третьих, в Алис ему будет слишком жарко в костюме для скачек. В-четвертых, он не собирается пропускать Мельбурнский кубок из-за какого-то прохвоста в галстуке-бабочке.
Но он не позволил себе и намека на то, что ему приходится оплачивать наш проезд собственными аккредитивами, так как свои туристские чеки я оставил в отеле.
Мысль «не возвращаться» подала Сара.
- Если мы собираемся исчезнуть, то вперед. Во время пожара гибнут те, кто бросается в огонь спасать свой кошелек.
- А вам не обязательно ехать, - сказал я.
- Но мы уже через столько прошли. Как же я буду жить дальше, если сейчас не позволю Джику помочь тебе? А вдруг с тобой что-нибудь случится?
- Ты никогда бы мне не простила!
- Ты прав, - печально улыбнулась она.
Мне показалось, что никто не заметил, как мы ушли с ипподрома, и ни одна машина не преследовала нас, пока мы ехали в аэропорт. Ни Грин, ни горе-художник не путались у нас под ногами и не старались нам помешать. Мы без всяких приключений вылетели первым же рейсом в Аделаиду, а оттуда на совершенно пустом самолете в Алис-Спрингс.
От Аделаиды на север земля под нами постепенно меняла цвет от зеленого к серому, а потом до окраски ярко-красного кирпича.
- ВАН, - проговорил Джик, показывая вниз. - ВАН - сокращение от Великого Австралийского Ничто.
