Лейтенант Бартельми проснулся только после пятого звонка.
— Жером, разыщи-ка мне поскорее в базах данных некую мадам Морен, проживающую в Париже, весьма возможно — в окрестностях Толбьяк-Корвизар.
— Шеф, вы ведь недавно меня об этом спрашивали.
— Проснись наконец, Жером. И слушай меня внимательно.
— Э-э-э, да, шеф.
— Конечно, я просила об этом, но в тот раз речь шла о мадам Арсено.
— Ах да, думаю, вы правы.
— Знай, что жизнь не стоит на месте, Жером.
— Не стоит на месте, шеф?
— Нет ничего постоянного, жесткого, есть лишь непрерывное движение, понятно?
— Не совсем, но пусть так…
— Нам кажется, что ничего не меняется, а на самом деле все развивается. Сегодня распиваешь шампанское с полубогом, а завтра протираешь глаза и штаны над сухими цифрами. Мы должны приспосабливаться к обстоятельствам, если хотим выжить. Не зайдешь ли сегодня ночью в комиссариат?
— Может, лучше завтра утром?
— Сегодня ночью гораздо лучше, Жером. В конторе ни души. Не нарвешься на Садового гнома с его дурацкими расспросами. И позвонишь мне как можно раньше. Все будет шито-крыто.
Лола знала, что упоминание о ее преемнике в комиссариате Десятого округа, неописуемом Жан-Паскале Груссе, станет весомым аргументом. Гном терпеть не мог, когда Лола прибегала к услугам своего бывшего помощника, словно все еще служила на улице Луи-Блан. С довольным видом Лола отсоединилась и знаком предложила подруге следовать за ней.
— Вон уличная скамья раскрывает нам свои объятия.
— А может, лучше забыть о ней и вернуться домой?
— Нам надо поговорить, Ингрид. Прямо сейчас. Как ты знаешь, я занялась расследованием, которое ведет одаренный Саша Дюген, чтобы помочь тебе. Я чувствовала, что иначе ты пустишься во все тяжкие и попадешь в переплет.
— А ты не думаешь, что тебе пора передохнуть? И на сей раз с настоящим пищеварительным отваром?
— Целительная сила ромашки подождет. Я должна сказать тебе что-то важное.
Ингрид с беспокойством смотрела на Лолу.
— Посещала ли тебя хотя бы тень мысли о вероятной возможности вины твоего соотечественника?
— What? Ты о чем?
Лола тяжело вздохнула:
— А что, если Брэд виновен?
Лицо Ингрид замкнулось.
— Погоди! Вернись. Дыши глубже. Расслабься. «Трезвый взгляд наносит раны, подобные благодатному солнцу». Так сказал Рене Шар! Послушай его и меня!
— Брэд был рядом, когда я едва не погибла. Я никогда этого не забуду.
И Ингрид помчалась по улице Манен. Лоле пришлось бежать, чтобы не потерять ее из виду. Странное ощущение. Ей не случалось бегать со времен погони за Жан-Патриком Массоном по кличке Нантец в… 1999 году. После этой роковой даты подошвы за Лолу стирали Бартельми и его молодые коллеги. Лола нагнала американку, когда та перелезала через решетку парка Бютт-Шомон.
— Какая муха тебя укусила?
— Leave me alone![15]
— Ну уж нет! Так просто ты от меня не отделаешься.
Но Ингрид уже приземлилась по другую сторону решетки и растворилась в ночи.
— Ты ненормальная, это опасно!
Быстро оглянувшись, Лола в свою очередь принялась карабкаться по решетке. Приталенная ветровка не облегчала ей задачу. И тут до нее донеслись голоса. Голос американки и двух мужчин. Они ругались.
— ПОЛИЦИЯ! — завопила Лола.
Голоса смолкли. Она представила, что ее подруга попала в лапы хищных маньяков, и сверхчеловеческим усилием оседлала решетку, рискуя напороться на железный прут, свалиться, сломать себе шейку бедра… Она уже почти сожалела о фиесте, проведенной за выпивкой с римским полубогом, когда увидела, что Ингрид галопом мчится обратно.
— Как ты меня напугала!
— Спускайся. Ты разобьешься.
С нескрываемым облегчением Лола вернулась на плоский асфальт. Легким прыжком американка приземлилась рядом.
— Быстро, в машину!
Комиссар в отставке обнаружила, что за ними гонятся двое разъяренных мужчин в рабочих комбинезонах.
Она бросилась бежать. Американка уже была за рулем «твинго». Они сорвались с места и, проскочив на красный свет, оставили мужчин позади, затем свернули на улицу Кавендиш, так что взвизгнули шины.
— Рассказывай, — приказала, задыхаясь, Лола.
— Я перепрыгнула через решетку, чтобы пробежаться и подышать деревьями. Только так я могу успокоить нервы. А из-за тебя я перенервничала!
— У всех свои причуды. Вот я решила завязать с бегом на ближайшие сто лет. Кто эти типы?
— Два садовника.
— Ночью? Уже двадцать три сорок семь, — уточнила она, посмотрев на часы.
— В конце концов они признались, что тянут электрическую проволоку.
— Что за чушь, Ингрид. Бютт-Шомон — не швейцарский луг и не зоопарк.
— Я правду говорю, Лола.
— Но я слышала, как вы спорили.
— Самый разговорчивый сказал своему напарнику: «А что, если серийный убийца — женщина? Об этом мы и не подумали!» И они попытались меня схватить.
— Постой. Ты думаешь то же, что и я?
— Что товарищи Брэда сговорились поймать убийцу Лу Неккер.
— Похоже, майор Дюген влип в историю. Слишком много народу охотится на его территории. Решительно настроенный комиссар полиции в отставке, надоедливая массажистка-стриптизерша…
— И все садовники Парижа.
— Да помогут ему Будда, господин Кришна, Юпитер и весь сонм римских богов, ибо путь его будет усеян не розовыми лепестками, а шипами.
— Ты это сама придумала?
— Да. Хотя с этим вторым дыханием сегодня ночью я себя не узнаю…
*
Саша Дюген обнаружил жену в ванной. Она заснула, прислонившись к ванне, с косметической маской на лице. Маска растрескалась, словно земля Сомали. Он потряс ее за плечо.
Наконец она проснулась, взглянула на него, не узнавая, а потом улыбнулась. Улыбка тут же превратилась в гримасу. Она забыла о стянувшей кожу маске. Поднявшись, она ополоснула лицо.
— Я отключилась, Саша.
На носу у нее остался светло-каштановый след. Он взял банную рукавичку и осторожно стер пятнышко. В памяти вдруг всплыла Ингрид, стирающая бумажным платком краску с его носа. Беатриса прижалась к нему. Он погладил ее по голове и вспомнил, как обнял ее впервые. Тогда она показалась ему маленькой и хрупкой, ее голова покоилась у него на груди. Их прервал телефонный звонок. Беатриса высвободилась и взяла телефонную трубку.
— Это тебя, Саша. Твой лейтенантик.
— Алло! Шеф! Простите за поздний звонок.
— Ничего страшного, Людовик.
— Только что звонил лейтенант Паркер. Мать Брэда Арсено, француженка, родилась в Жантийи в тридцать четвертом году. Она развелась с Джимми Арсено и вернулась во Францию. Последнее известное место жительства — улица Елисейские Поля. В Жантийи. После своей американской отлучки Ирен Морен вернулась к исходной точке. Но тут есть одна загвоздка.
— Да?
— В семьдесят пятом году она погибла в дорожной аварии.
— Завтра едем в Жантийи, Людовик. И еще раз браво, отличная работа.
Беатриса уже легла. Дюген поставил будильник, выключил свет и прилег рядом.
— Хорошие новости? — спросила она сонно.
— Неплохие.
— Я так рада за тебя… Это расследование поможет твоей карьере… Вот увидишь… Именно то, что нам нужно…
Он подыскивал осмысленный ответ, но так ничего и не придумал. Она погладила его по животу, как нередко делала засыпая, и отвернулась к окну.
— Спокойной ночи, милый.
— Спокойной ночи, Беатриса.
Ингрид решила надеть узкое прямое платье очень светлого розового оттенка и лиловые перчатки. Платье будет прекрасно сочетаться с белоснежным боа, которое ей одолжила Карлота, стриптизерша с Ямайки. Она задумалась перед коллекцией нижнего белья и остановилась на стрингах и бюстгальтере цвета фуксии и подвязках более насыщенного тона. Затем выбрала серебристые босоножки на прозрачной платформе — они напоминали о теплом дожде над лепестками магнолий.
Ингрид напудрила все тело, чтобы кожа как можно лучше гармонировала с платьем, и оттенила грудь блестками. Она загримировалась, приклеила серые накладные ресницы и накрасила губы сиреневой помадой. И наконец надела платиновый парик и пригладила локоны, так что они обрамляли ее лицо шелковистыми волнами, гладкими, как поверхность пруда на закате солнца. Она посмотрелась в зеркало. Чего-то не хватало. Подумав, она обратилась за советом к костюмерше Мари.
Мари помогала Кейт закрепить крылья бабочки. Но согласилась подыскать для Ингрид желанную деталь. Американка развернула ткань: она оказалась точно того же оттенка, что и водяные ирисы. Ингрид завязала ее вокруг талии наподобие японского оби.
Затем она предупредила звукорежиссера об изменении в программе. Она не будет танцевать под музыку Мисси Эллиот. Ей нужны «Братья Невилл», а точнее, «Yellow Мооn». Лоран подобрал то, что она хотела.
