— Но при этом никаких аргументов?
— Ни единого.
— Вот как! Скажите на милость…
— Я говорила ей, что бессмысленно идти к вам без всяких фактов, с одной убежденностью в невиновности мистера Леверсона.
— Вы ей так и сказали? Очень интересно.
Наметанным глазом Пуаро окинул Лили Маргрейв, отметив строгий черный костюм, дорогую крепдешиновую блузку с изящными оборочками и модную черную фетровую шляпку. Он оценил ее элегантность, красивое лицо с чуть выступающим подбородком и синие глаза с длинными ресницами. В поведении Пуаро что-то неуловимо изменилось; похоже, сейчас его больше интересовала сама гостья, чем дело, которое привело ее к нему.
— Как мне представляется, мадемуазель, леди Эстуэлл дама неуравновешенная и истеричная?
— Вот именно, — с готовностью подхватила девушка. — Она, как я уже сказала, очень добрая женщина, но убедить ее в чем бы то ни было — просто немыслимо.
— Может быть, она тоже кого-то подозревает, — предположил Пуаро. — У таких эмоциональных натур иногда возникают странные, ничем не обоснованные подозрения.
— Как вы догадались? Она и вправду твердит, что убийца — секретарь мистера Рубена, она терпеть его не может. А между тем полиция выяснила, что бедный мистер Трефюзис никак не мог этого сделать.
— А доказательств у леди Эстуэлл опять-таки нет?
— Разумеется. Одна «интуиция», — в голосе Лили Маргрейв явственно прозвучало пренебрежение.
— Я вижу, мадемуазель, — улыбнулся Пуаро, — вы не верите в интуицию?
— По-моему, это чушь, — отчеканила Лили.
— Les femmes[30], — пробормотал Пуаро. — Они считают, что интуиция — оружие, которое им дал Господь. Вот только на одну верную догадку у них обычно приходится десять, которые ведут их по неверному пути.
— Я знаю, — отозвалась девушка, — но я же вам сказала, что такое леди Эстуэлл. С ней не поспоришь.
— И вы, мадемуазель, как девушка умная и рассудительная, предпочли не спорить и сделали то, о чем вас попросили: пришли ко мне и ввели меня au courant[31].
Что-то в его голосе заставило Лили пристальнее взглянуть ему в глаза.
— Конечно же мне известно, как вы заняты, — начала она извиняющимся тоном, — как дорога вам каждая минута…
— Вы льстите мне, мадемуазель, — прервал ее Пуаро, — но, говоря по правде, в настоящее время у меня и впрямь несколько не терпящих отлагательств дел.
— Этого я и боялась, — отозвалась Лили, вставая со стула. — Я передам леди Эстуэлл…
Но Пуаро, похоже, вставать не собирался — он картинно откинулся в кресле и устремил на девушку немигающий взгляд.
— Вы так торопитесь уйти, мадемуазель? Присядьте ненадолго, прошу вас.
Кровь бросилась в лицо Лили и тут же отхлынула. Она нехотя вновь опустилась на стул.
— Мадемуазель, вы так энергичны и решительны, — произнес Пуаро, — вам следует быть немного снисходительней к старому человеку вроде меня, которому не так-то просто на что-то решиться. Вы меня не поняли, сударыня. Я вовсе не говорил, что намерен отказать леди Эстуэлл.
— Так вы приедете? — без всякого выражения спросила девушка. Она опустила глаза под пытливым взглядом собеседника.
— Передайте леди Эстуэлл, мадемуазель, что я целиком и полностью в ее распоряжении. Я приеду в Монрепо, если не ошибаюсь, сегодня вечером.
Пуаро встал, и посетительница поспешила последовать его примеру.
— Я.., я скажу ей, мосье Пуаро. С вашей стороны очень любезно откликнуться на просьбу леди Эстуэлл, но только как бы ваши хлопоты не оказались напрасными.
— Все может быть, хотя... как знать?
Со своей обычной церемонной галантностью Пуаро проводил девушку до дверей и, вернувшись в гостиную, погрузился в глубокое раздумье. Потом решительно кивнув головой, открыл дверь и позвал слугу:
— Джордж, друг мой, будьте любезны, приготовьте мне маленький саквояж. Я сегодня же отправляюсь за город.
— Слушаюсь, сэр, — ответствовал Джордж. Слуга Эркюля Пуаро был типичнейшим англичанином — высоким, худым и бесстрастным.
— Юные девушки, милейший мой Джордж, — весьма интересные создания, — разглагольствовал между тем Пуаро, удобно устроившись в кресле и закурив сигарету, — особенно, заметьте, если у нее есть голова на плечах. Попросить человека о какой-то услуге и исподволь настроить его так, чтобы ему не захотелось эту услугу оказывать — дело весьма и весьма деликатное. Она тонкая бестия, о да, но Эркюль Пуаро, милейший Джордж, не просто умен. Он мудр.
— Да, вы мне говорили об этом, сэр.
— Дело не в секретаре, — размышлял вслух Пуаро. — Его она всерьез не принимает. Она просто не хочет, чтобы, как говорится, «не будили лихо, пока оно тихо». А я, Эркюль Пуаро, его разбужу! В Монрепо происходит какая-то тайная драма, и это не могло меня не заинтриговать. Эта малышка очень старалась, но меня ей провести не удалось Любопытно, что у них там такое, очень любопытно.
Возникшую после этих слов театральную паузу нарушил извиняющийся голос Джорджа:
— А как насчет вечернего костюма, сэр?
— Вы, как всегда, очень исполнительны, Джордж.
Но… Работа и только работа, — в голосе Пуаро прозвучала легкая досада, — вы просто незаменимы, Джордж.
2
Когда поезд 16.55 из Лондона остановился на станции Эбботс Кросс, на перрон сошел расфранченный Эркюль Пуаро со свеженафабренными усами. Предъявив билет, он вышел за ограждение, где его встретил дюжий шофер.
— Мистер Пуаро?
— Да, это я, — улыбнулся в ответ маленький сыщик.
— Прошу сюда, сэр. — И шофер распахнул дверцу роскошного «роллс-ройса».
Дом был в каких-нибудь трех минутах езды от станции.
Шофер, выскочив из машины, вновь распахнул дверцу, и Пуаро ступил на землю. У парадной двери его уже дожидался дворецкий.
Прежде чем войти внутрь, Пуаро успел рассмотреть дом.
Его оценивающему взгляду предстал массивный кирпичный особняк, не блещущий архитектурными изысками, от которого так и веяло надежностью и уютом.
В прихожей дворецкий ловко освободил Пуаро от пальто и шляпы и, с вышколенной почтительностью понизив голос, произнес:
— Ее сиятельство ожидают вас, сэр.
По устланным мягким ковром ступеням Пуаро повели наверх. Его провожатый, без сомнения, и был тот самый Парсонс: преданный слуга, ни единым жестом не выдающий своих чувств. Поднявшись по лестнице, они свернули в коридор направо и, миновав какую-то дверь, оказались в небольшой прихожей, из которой вели еще две двери. Парсонс распахнул левую и звучно доложил:
— Мосье Пуаро, миледи.
Комната, в которую они попали, была не слишком просторна, да к тому же забита мебелью и множеством всяких безделушек. С дивана поднялась женщина в черном и двинулась навстречу Пуаро.
— Мосье Пуаро, — поздоровалась она, протягивая руку и окидывая взглядом его франтовскую фигуру. Не обратив ни малейшего внимания на ответное «миледи» и явное намерение госта облобызать ей руку, она неожиданно стиснула его пальцы крепким пожатием и после долгой паузы заявила:
— Люблю маленьких мужчин. У них, по крайней мере, голова на плечах.
— Надо полагать, — осведомился Пуаро, — инспектор Миллер — мужчина рослый?
— Миллер — самодовольный болван, — отрезала леди Эстуэлл. — Присаживайтесь, мосье Пуаро. Лили очень старалась отговорить меня, когда я решила послать за вами, но я не ребенок и сама знаю, что мне делать.
— Что ж, это не каждому дано, — отозвался Пуаро, следуя за хозяйкой дома к дивану.
Леди Эстуэлл удобно устроилась среди подушек лицом к сыщику.
— Лили — очень славная девушка, но она уверена, что все знает лучше всех, а такие чаще всего ошибаются, поверьте моему опыту. Я, конечно, особым умом не блещу, что греха таить, но ошибаюсь куда реже других, потому что всегда полагаюсь на свою интуицию. Хотите, я вам скажу, кто убийца, мосье Пуаро? Женщины всегда чувствуют такие вещи!
— А мисс Маргрейв тоже чувствует?
— Что она вам наговорила? — вскинулась леди Эстуэлл.
— Она ознакомила меня с обстоятельствами дела.
— С обстоятельствами? Обстоятельства, конечно, против Чарлза, но поверьте, мосье Пуаро, он здесь ни при чем. Я знаю, что он ни при чем!
Убежденность леди Эстуэлл могла хоть кого сбить с толку, но Пуаро не отступал.
— Вы в этом твердо уверены, леди Эстуэлл?
— Я уверена, что моего мужа убил Трефюзис, мосье Пуаро.
— Почему же?
— Что вы, собственно, хотите знать? Почему убил или почему я в этом уверена? Говорю вам, я это знаю! У меня так всегда. Мне все сразу становится ясно, и с этого меня уже не свернешь.
— Мистер Трефюзис получил что-нибудь по завещанию сэра Рубена?
— Ни пенни, — торжествующе отчеканила леди Эстуэлл. — И из этого следует, что Рубен его не любил и не доверял ему.
— А долго он проработал у сэра Рубена?
— Лет девять.
— Это долгий срок, — вкрадчиво промурлыкал Пуаро. — Столько лет прослужить одному человеку… Да, мистер Трефюзис, должно быть, хорошо изучил своего хозяина.
