— Без рекомендаций… приют для малолетних калек, — пробормотала Лавди, проворно делая пометки в своей записной книжке.
— Мюррей не возражал, — продолжил мистер Дайер, — и, согласно договоренности, на следующий же день сестра Моника вместе с еще тремя сестрами и несколькими больными детьми въехала в дом, обставив жилище лишь самыми простыми предметами первой необходимости, купленными в дешевых лавках по соседству. По словам Мюррея, поначалу он считал, что ему необыкновенно повезло с арендаторами, но за последние несколько дней начал питать определенные подозрения касательно подлинной деятельности сестер, и эти подозрения он счел своим долгом изложить в полиции. Общине принадлежали старенький ослик и маленькая тележка — и с ними-то новые обитательницы дома номер восемь принялись ежедневно обходить окрестности, прося подаяния, и каждый вечер возвращались домой с добычей: остатками еды и тюками поношенной одежды. А теперь о весьма примечательных фактах, на которых Мюррей основывает свои подозрения. Он утверждает — и Ган-нинг подтверждает это, — что в какую бы сторону ни направляли сестры свою тележку, там непременно случалось ограбление или, по меньшей мере, попытка взлома. Неделю назад они направились к Хорли, где встретили самый теплый прием у одного зажиточного джентльмена, живущего в доме на отшибе. В ту же ночь в дом попытались залезть, но, на счастье, сторожевой пес залаял и спугнул грабителей.
Общине принадлежали старенький ослик и маленькая тележка.
Есть и другие похожие примеры, вдаваться в которые сейчас нет необходимости. Мюррей предполагает, что за ежедневными передвижениями сестер стоило бы установить тщательное наблюдение и что полиции следовало бы проявлять повышенную бдительность там, куда благочестивые дамы направляются с утренним визитом. Ганнинг эту идею одобрил и потому обратился ко мне, дабы заручиться вашей помощью. Лавди закрыла записную книжку.
— Полагаю, Ганнинг встретит меня и сообщит, где именно мне обосноваться? — осведомилась она.
— Да. Он подсядет в ваше купе на станции Мерстем, что перед Редхил-лом, если вы высунете в окно руку с утренней газетой. Ганнинг рассчитывает, что вы отправитесь с вокзала Виктория поездом 11.05. Мюррей, насколько я понял, любезно предоставил в распоряжение полиции свой дом, но Ганнинг считает, что оттуда осуществлять слежку не столь удобно: в маленьком переулке новое лицо непременно привлечет к себе внимание. Поэтому он снял для вас комнатку в лавке суконщика, выходящей непосредственно на интересующий нас двор. В лавку ведет отдельный вход, от которого вы получите ключи, так что сможете входить и выходить, когда вам за благорассудится. Вы будете изображать гувернантку, подыскивающую себе место, а Ганнинг правдоподобия ради пришлет вам несколько писем — якобы от заинтересованных лиц. Он полагает, вам имеет смысл дежурить там лишь в течение дня, а на ночь вы найдете куда более удобное жилище в гостинице «Лейкерс», сразу за городской чертой.
Рослый мужчина с военной выправкой занял сиденье напротив нее.
Таковы были инструкции, выданные мистером Дайером.
Поезд, везущий Лавди к Суррейским холмам, вырвался из лондонских туманов лишь по ту сторону Пар-ли. Когда же он остановился в Мерстеме, к купе сыщицы, получив ее условный сигнал, ринулся рослый мужчина с военной выправкой и, запрыгнув внутрь, занял сиденье напротив нее. Он представился инспектором Ганнингом, напомнил о предыдущей их встрече, а затем, само собой, перевел разговор на подозрительные обстоятельства, которые нынче им предстояло расследовать.
— Не хотелось бы, чтобы нас с вами видели вместе, — промолвил он. — Разумеется, меня тут всякий знает на много миль вокруг, и любого, кого заметят в моем обществе, немедленно сочтут моим помощником и обязательно примутся за ним шпионить. Я прошел пешком от Редхилла к Мерстему, чтобы меня не узнали на платформе в Редхилле, и на полдороге, к величайшей своей досаде, обнаружил, что за мной по пятам следует какой-то тип в платье чернорабочего, с корзиной инструментов в руках. Однако же я ускользнул от него, срезав дорогу по переулку, который, живи он здесь, он бы знал не хуже меня. Боже милостивый! — вскричал Ганнинг, внезапно вздрогнув. — Да вот же он, тот самый тип, — все же обхитрил меня и, без сомнения, прекрасно разглядел нас обоих — ведь поезд тут плетется черепашьим шагом. В высшей степени неудачно, мисс Брук, что вы сидели, повернувшись лицом к окну.
— Ну, отчасти меня защищает вуаль, а потом я переодену плащ, — отозвалась Лавди.
Она сама успела лишь краем глаза заметить высокого и крепко сложенного мужчину, которвш брел вдоль рельсов. Картуз надвинут на самые глаза, в руке рабочая корзинка.
Ганнинг не скрывал раздражения.
— Мы не станем высаживаться в Редхилле, — объявил он, — а доедем до «Трех мостов» и дождемся обратного поезда из Брайтона — это даст вам возможность попасть в ваше жилище перед тем, как зажгут фонари. Не хочу, чтобы вас вычислили прежде, чем вы приступите к заданию.
И они углубились в беседу о «ред-хилльских сестрах».
— Сестры называют себя всере-лигиозной общиной, что бы это ни означало, — промолвил Ганнинг, — и утверждают, что не связаны ни с какой определенной религиозной сектой. При этом они посещают то одну церковь, то другую, то вообще никаких. Они отказываются называть имя основательницы своей общины, впрочем, никто не вправе требовать от них этого, ибо, как вам известно, дело пока что ограничивается одними лишь подозрениями, и очень может статься, что попытки грабежей, которые якобы происходят сразу же после посещения сестрами того или иного района, — не более чем совпадение. И знаете, хотя мне приходилось слышать, что у людей подчас бывают такие лица — хоть сразу на виселицу отправляй, но до встречи с сестрой Моникой я не думал, что это применимо и к женщинам. Сдается мне, из всех типов гнусных, преступных лиц, кои мне довелось видеть на своем веку, ее лицо — самое гадкое и самое отталкивающее.
Поговорив о сестрах, мистер Ганнинг с мисс Брук перешли к обсуждению наиболее зажиточных семейств, живущих в округе.
— Вот карта, которую я специально нарисовал для вас, — промолвил Ганнинг, разворачивая какой-то лист бумаги, — она охватывает район на десять миль вокруг Редхилла, и каждый дом, представляющий для нас интерес, отмечен на ней красными чернилами. А вот еще вдобавок перечень этих домов с моими пометками касательно каждого.
Лавди с минуту изучала карту, потом переключилась на список.
— Насколько я понимаю, на четыре отмеченных вами дома уже покушались. Впрочем, не думаю, что мне стоит совсем их отбросить, но все же помечу их как «сомнительные»: вы же понимаете, что шайка — а мы, безусловно, имеем дело с шайкой — возможно, рассчитывает как раз на то, что мы обойдем вниманием эти дома. А вот «дом, пустующий в зимние месяцы» я, пожалуй, вычеркну, поскольку это означает, что фамильное серебро и все драгоценности хозяева сдали в банк. О! И вот этот — «отец и четверо сыновей, все силачи и охотники» — я тоже вычеркну, у них ведь наверняка всегда имеется под рукой огнестрельное оружие, не думаю, что взломщикам захочется беспокоить таких людей. Ага! Вот это уже кое-что! Дом, который грабители в своем списке наверняка пометили бы как «весьма заманчивый». «Вуттон-холл, недавно сменил владельцев, перестроен, запутанная система переходов и коридоров. Ценное фамильное серебро в повседневном употреблении, дом остается исключительно на попечении дворецкого». Интересно, неужели хозяин дома всерьез верит, будто «запутанная система переходов» поможет ему сохранить его достояние? Да уволенный нерадивый слуга за полсоверена нарисует план дома любому желающему! Мистер Ганнинг, а что означают буквы «Э. О.» на доме в Норт-Кейпе?
— Электрическое освещение. Думаю, этот дом тоже можете вычеркнуть. Я лично считаю электрическое освещение одним из надежнейших средств против воров.
— Да, если не полагаться исключительно на электричество: при определенных обстоятельствах оно может подвести, да еще как. Вижу, этот джентльмен также владеет великолепным столовым и прочим серебром.
— Да. Мистер Джеймсон — человек зажиточный и хорошо известен в округе. Его кубки и канделябры достойны всяческого внимания.
— Это единственный дом в районе, который освещается электричеством?
— Да, к сожалению. Войди электричество в моду, у полиции в долгие зимние ночи было бы куда как меньше забот.
— Уж поверьте, грабители придумали бы, как с этим бороться, — в наши дни они многого достигли. Уже не слоняются, как пятьдесят лет на зад, с дубинками и пистолетами — с нет, они планируют, обдумывают и действуют весьма изобретательно пускают в ход воображение и не заурядные артистические способности. Кстати, мне нередко приходило в голову: все эти популярные детективные рассказы, на которые в нашу дни такой большой спрос, верно крайне полезны преступному сословию.
