Кэт взглянула на руки Сонси, так неподвижно лежащие на коленях, и вспомнила, как накануне вечером они беспрерывно теребили край джемпера. После истерики в саду Сонси, кажется, обрела душевное равновесие. Бетси и Крис будто перестали для неё существовать, а вечером она весь вечер наблюдала за ними из-под полуопущенных век, и ревность вгрызалась ей в сердце, словно красноглазая мышь, а что, если у неё наступило мгновенное помешательство… тут Дамьен и подвернулся… Да нет, нет, что за идиотские мысли! В состоянии аффекта людей не травят, решила Кэт. Можно выстрелить, проломить человеку череп или что-нибудь в этом роде… Кэт вдруг представила себе, как Сонси крадётся по саду, высматривая свою жертву. Карманы халатика набиты отравленными яблоками, маленькое личико искажено злобным оскалом, безумны глаза блуждают… «Господи, да прекрати же ты, дурра!» — обругала себя Кэт.
Она заметила, что взгляд Берди переместился с Сонси на Алису, сидящую, как всегда, у камина. Но даже если Тоби и отказывается верить в несчастный случай, считает всё это злым умыслом, то помешанная на своих опрыскивателях старуха вряд ли могла… Хотя почему бы и нет? Она же ненавидела Дамьена, а кто лучше её мог впрыснуть отраву в яблоко. Но, право, слишком уж замысловатый способ. Как бы она заставила Дамьена съесть именно это яблоко, когда они его окружали со всех сторон? Да и вообще глупость: Алиса ведь даже не знала, что Дамьен остался ночевать. Она была уверена, что в тот первый раз он ушёл окончательно.
Так… кто ещё? Ник? Кэт и думать об этом не желала, какие бы там догадки ни строил Тоби. Ник — самый добрый и самый искренний человек из всех, кого она знает. Правда, вчерашнее поведение совсем не в его духе, но убить, а уж тем более отравить кого-либо он не способен. Этот вид убийства предполагает заранее обдуманные намерения и хладнокровное их осуществление. Нет, Ник, безусловно, отпадает.
Джилл? Но у неё абсолютно никаких мотивов. Наоборот, из-за книги и всего остального ей был нужен живой Дамьен Трелор.
Кто же остаётся? Крис? У него тоже нет мотивов, насколько Кэт может судить. Маменькин сынок Родни? Положим, мальчишеский порыв, желание рассеять нависшую над семьёй угрозу? Вдруг он вчера заметил горящие глаза Анны и решил сделать героический жест — спасти сестру от позорного примирения с мужем? Вряд ли. Скорее всего, он был бы даже рад, если б Анна сбежала и вновь навлекла на себя немилость. Ведь когда она вернулась под родительский кров, как блудная дочь, внимание его любимой мамочки переключилось с него на сестру. А Родни наверняка хочется, чтобы его одного Бетси холила и лелеяла и потчевала за ужином нежнейшей жареной бараниной.
Ну хватит, опять тебя бог знает куда занесло, рассердилась на себя Кэт. Он бы всё равно не смог стать единственным для Бетси, не забывай…
Ясный, холодный голос Анны прервал её размышления.
— Между прочим, этот здоровяк сержант сказал мне, что не исключает самоубийство.
— Самоубийство! — вскричала Джилл. — Что за ерунда! С чего бы ему…
— Мне кажется, — Анна поглядела на неё в упор, скривив губы, — что в данный момент отвергать эту версию не в твоих интересах.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, это же так очевидно, — Анна скосила глаза на дверь, куда полицейские ушли с Ником.
— Ах ты, стерва! Да ты… — Джилл вскочила, заливаясь краской.
— Джилл, Анна, ну, пожалуйста, не ссорьтесь!
Кэт, не помня себя, подлетела к Джилл, чтобы удержать её, обуздать ту злобу, что мгновенно наполнила всю комнату. У неё даже дыхание перехватило оттого, как на глазах исказились два таким знакомых ей лица. Воистину мы друг друга совсем не знаем, подумала она, уводя Джилл на кухню.
— Пойду поставлю чай, — сказала Кэт и, закрывая за собой дверь, успела перехватить насмешливый взгляд Берди.
Мартин неловко ёрзал на стуле и то и дело разминал затёкшую правую руку. Вести протокол — дело нелёгкое. Правда, ничего особенного допрос Ника Бедфорда не дал. Его показания в целом совпадали с остальными: он ушёл из дома около половины одиннадцатого. Да, повздорили, но так, слегка. Он поездил вокруг Атертонского торгового центра, потом немного погулял пешком, чтобы «спустить пары». По дороге никого не встретил. Сев опять в машину, двинулся к мысу Эко, где остановился и сидел, пока не заснул.
— В половине шестого проснулся, на душе, как вы понимаете, было прескверно, я проклинал себя за свои идиотизм.
У него такой открытый взгляд, что ему просто невозможно не верить, подумал Мартин.
— Однако вы появились здесь уже после девяти часов, мистер Бедфорд. Где ж вы были до сих пор?
Забавно смотреть, как старый хрыч притворяется паинькой, усмехнулся про себя Мартин. Будто не показания снимает, а так, расспрашивает по-приятельски.
— Да по правде сказать, мне было неловко сюда являться, после того, как я свалял такого дурака. Я посидел, послушал радио, потом купил газету. — Ник Бедфорд вдруг выпрямился, и глаза его оживились. — А знаете, тот парень из киоска, наверно, меня запомнил, потому что ещё я купил у него плитку шоколада и спросил, где можно выпить кофе. Было уже около семи. — Он повернулся к Мартину. — Это газетный киоск на Беллберд-кроссинг.
— Ну так вот, — продолжал Ник, явно ободрённый тем, что нашёл хотя бы одного свидетеля своих передвижений, — я выпил кофе в гараже из автомата. Правда, там не было ни души и этого никто подтвердить не может. — Он снова поглядел на Мартина, как бы ища поддержки.
Мартин ещё ниже склонил голову над письменным столом.
— Значит, вы прочитали газету, выпили кофе и потом вернулись сюда, так? — без энтузиазма переспросил Тоби.
— Больше мне нечего добавить, — сказал он, разводя руками, перепачканными в земле. — За исключением того, что я остановился здесь неподалёку у дороги нарвать цветов для Джилл — это с ней мы повздорили.
— Я так и понял, — улыбнулся Тоби. Потом на минуту задумался и, не глядя на Ника, произнёс: — А размолвка ваша произошла из-за Дамьена Трелора, не правда ли?
А в гостиной Бетси снова взяла власть в свои руки.
— Теперь главное — прямо и без утайки рассказать этому инспектору, сержанту, или кто он там есть всё, что его интересует, — решительно заявила она. — Нам бояться нечего. Мы-то все уверены, что произошла трагическая случайность. И если инспектор, как сказал Джереми, в чём-то сомневается, то мы должны спокойно и вразумительно довести это до его сознания. Конечно, бедный Дамьен мог и покончить с собой. Ведь мы все знаем, как он был несчастен.
Глазки-бусинки вонзились по очереди в каждого, словно бы подбадривая усталых, испуганных людей. Кэт стало жаль её. Как она печётся о том, чтобы в доме была тишь да гладь, чтобы Анна не пустилась во все тяжкие, а старая Алиса не свихнулась окончательно и чтоб даже Ник, которого она считала «почти членом семьи» и очень гордилась дружбой сына с таким видным учёным, не впутался в уголовную историю.
— Всё это неприятно, Бетси, — начала Джилл, переводя взгляд с неё на Анну. — Но, боюсь, Ник…
Веки у неё опухли от слёз, а глаза без обычного макияжа, когда рыжеватых ресниц и бровей стало совсем не видно, казались бесцветными, круглыми и беззащитными.
— С Ником всё будет в порядке, ты и сама это понимаешь, Джилл. Полицейские с первого взгляда убедятся, что он абсолютно непричастен к этому делу. Ты, безусловно, чувствуешь себя виноватой, ответственной за то, что он попал в неприятную переделку. И я бы на твоём месте переживала… — Глазами Бетси клеймила её, но голос звучал ровно и утешительно. — Но он взрослый человек, он всё поймёт и простит. Сейчас ему больше всего нужна твоя поддержка, твоя забота. Поэтому ты просто обязана взять себя в руки.
Джилл встала с пылающими щеками и повернулась к Бетси спиной.
— Я выйду в сад, — сказала она, демонстративно обращаясь к Джереми. — Если я им понадоблюсь, крикните мне.
Вскинув голову, она вышла из комнаты и хлопнула дверью.
— Пожнёшь бурю, — вздохнула Бетси, покачивая головой, — это ей хороший урок, — и добавила уже более оптимистическим тоном: — Но в Ника я верю, он замечательный, и, помяните моё слово, всё обойдётся. В жизни всякое бывает. Может, для них обоих это даже к лучшему. Эта встряска, возможно, заставит их наконец оформить свои отношения. Я сколько раз наблюдала такие случаи.
Кэт не могла отвести от неё глаз. Удивительный она всё-таки экземпляр: себе умеет внушить всё что угодно, а понять других абсолютно неспособна.
Дверь из холла открылась, и вошли Ник с молодым полицейским. Ник был бледен и скован, но всё же заставил себя улыбнуться Кэт. Потом, видя, что Джилл отсутствует, вопросительно посмотрел на Джереми.
— Она вышла в сад, старик, — сказал Джереми.
Ник, ни слова не говоря, двинулся к выходу.
— Сержант Тоби желает побеседовать с мисс Алисой Олкотт, — официальным тоном объявил полицейский.
