Селкирк был счастлив, как ребенок, узнавший конец захватывающей истории.
— Эта версия не проливает свет на происшедшее, но она заполняет пробел. Вот вам, сэр, еще один лакомый кусочек информации. Говорят, что перед тем как появиться на острове Родос, Птица побывала в Албании.
Холмс задумался:
— Она была украдена на Родосе в 1850 году. Находилась ли она в Албании, скажем, в 1822-м?
Селкирк пожал плечами. На мгновение его глаза закрылись как бы от усталости, но почти сразу же широко раскрылись.
— Пожалуй, нам пора вернуться к настоящему, — продолжал Холмс. Его голос зазвучал увереннее. — Сыщик, китайский моряк и некто Эймос Гридли умерли в течение месяца. Из-за Птицы. Гридли работал на вас. Что вы собираетесь делать?
— А я должен что-то делать? — равнодушно ответил Селкирк.
Но это были только слова. Даже я видел, что мозг финансиста лихорадочно работал.
— Должны, — ответил детектив. — Люди Чу выследили Гридли и побывали здесь. Падение вашего человека с крыши не было несчастным случаем. Его убили, возможно, из-за преданности вам. Мы с доктором Ватсоном получили информацию, которой не было у Чу. Гридли не только явился в клуб «Нонпарель» за Золотой Птицей, он ездил за ней в Стамбул. Из этого следует, что он был вашим посланцем. Как вы думаете, сколько времени потребуется азиатам, чтобы прийти к такому заключению?
Селкирк снова захихикал, и мои пальцы нервно сжались.
— Немного, сэр. Это я вам обещаю. Конечно, доберутся ли они до меня — это другой вопрос. Вряд ли бандиты Чу встретят здесь теплый прием.
— И все же, — настаивал Холмс, — не следует недооценивать могущественного противника. Вы получили предупреждение.
— И из безупречного источника, мистер Холмс. Ваши слова не останутся незамеченными. В этом отношении я ваш должник. Я, конечно, отплачу вам. Вы сказали, что вам нужна Золотая Птица. В свое время вы ее получите. Даю вам слово.
Не знаю, каким образом финансист подал сигнал, но дверь огромной комнаты отворилась и на пороге появился наш бледный провожатый.
— Я устал, джентльмены, — произнес Селкирк извиняющимся голосом. — С вами скоро свяжутся. Позвольте взять с вас одно обещание перед тем, как мы расстанемся. Если мне не изменяет интуиция, это дело еще будет продолжаться. Когда оно завершится, вернитесь сюда и мы снова поговорим. Я действительно считаю, что сегодня один из самых приятных дней в моей жизни.
Бледный молодой человек стоял теперь рядом с ним. Селкирк с сожалением обратился к нему:
— Проводи джентльменов, Сидрик.
Когда мы подошли к двери, я обернулся и бросил взгляд на закутанную в одеяло фигуру, сидевшую у тлеющего камина. Больше я никогда не видел страшного Базила Селкирка.
Когда мы ехали из феодального поместья финансиста-коллекционера, Холмс поминутно понукал лошадь. Он казался расстроенным и, по-видимому, не собирался высказывать свои мысли. Но я не мог сохранять молчание, потому что оно не соответствовало моему настроению.
— Дорогой Холмс, — начал я. — Старик сказал, что вы получите Золотую Птицу. Обещание, данное Линдквесту, будет выполнено. Если, конечно, можно верить Селкирку.
— Я верю ему, Ватсон. Именно поэтому и нахожусь в таком затруднении. Учтите, что мы не были готовы к такой крупной добыче. Сегодня мы пытались при помощи спиннинга вытащить на берег кита.
Холмс всегда рассказывал о своих действиях во множественном числе, что доставляло мне удовольствие, но совершенно не соответствовало действительности. Я представления не имел о том, что творилось в его гениальном мозгу, и, конечно, не мог понять смысл его последнего замечания. Я терпеливо ждал дальнейших разъяснений.
— Ватсон, мы всего лишь бросили в воду маленькую приманку. Детектив-консультант и его компаньон едва ли могут выдвинуть обвинение против одного из самых могущественных людей в мире. Поэтому я надеялся потешить старого мошенника ярким рассказом и получить взамен какую-нибудь информацию. Я ждал от него подачки, как бродячий музыкант монеты из королевских рук.
— Вместо этого он пообещал решить проблему за вас.
— Не думаю, что он имел в виду это, — ответил Холмс. Его улыбка была мрачной. — Нет, он предложил продолжить расследование. Но он действительно пообещал нам Птицу. Этого я не отрицаю.
— Что же не дает вам покоя, Холмс?
— Что я сделал для него? Он сказал, что я могу оказаться ему полезным. Очевидно, так и случилось. Да, он воспользовался моими словами как предлогом для того, чтобы отблагодарить меня. Но ведь я не сообщил ему ничего нового. Ватсон, мы оказали старому пройдохе какую-то услугу. В нашем мире Базилы Селкирки никогда ничего не дают, если им не платят за это сполна. Он как-то воспользовался мной, но, клянусь жизнью, я не представляю, как. — Стук лошадиных копыт долгое время был единственным звуком, нарушавшим тишину. — Селкирк заинтересовался, когда я упомянул 1822 год?
— По-моему, нет, — ответил я, стараясь припомнить этот эпизод. — Кстати, почему вы назвали именно эту дату?
— Это последний ключ, оставленный нам покойным Баркером.
Приехав в Сент-Обри, мы возвратили экипаж доктору Витерспуну и торопливо распрощались с провинциальным городком. К счастью, скоро должен был прибыть поезд до Лондона. Холмс, очевидно, так и не нашел ответ на мучивший его вопрос, и путешествие в столицу прошло в молчании.
Когда на следующее утро я спустился в гостиную, Холмса уже не было. Это меня не удивило. В комнате было страшно накурено, и я понял, что мой друг провел ночь, размышляя над странным сочетанием фактов в этом загадочном деле.
Подавая завтрак, миссис Хадсон сообщила, что Холмс ушел рано утром. В ответ на мой вопрос она заявила, что сыщик надел обычную войлочную шляпу, а не вырядился в один из своих многочисленных маскарадных костюмов. Это, конечно, не объясняло, куда он ушел. Я хорошо знал, что у Холмса были в огромном городе и другие убежища, где он мог укрыться и принять фальшивый облик, чтобы проникнуть во мрак преступного мира. Мне часто приходило в голову, что Холмс мог бы снимать квартиры и поселять в них агентов под своим собственным именем. Мысль о существовании в Лондоне трех или четырех Холмсов должна была, по моему мнению, устрашить преступников.
Холмс не оставил мне записки, и я посвятил день в наверстывании упущенного в моей порядком заброшенной практике. Когда ранним вечером я возвратился на Бейкер-стрит, то обнаружил там Холмса, принимавшего гостей.
Поджарый, большеголовый инспектор Алек Макдональд расположился в кресле для посетителей. Тощий Гиллиган, напоминающий своей исключительной худобой скелет, развалился на стуле. Король взломщиков снял неизменную матерчатую кепку, с его губы свисала зажженная папироса.
— Ватсон, вы прибыли как раз вовремя, — сердечным тоном произнес Холмс. — Пора провести встречу тех, кто был непосредственно вовлечен в это дело, и ваше присутствие замыкает круг. Я рассказал Тощему и мистеру Маку кое-что о нашей поездке в провинцию, и в данный момент мы обсуждали наш следующий шаг.
— На этот счет у меня есть особое мнение, — решительно произнес я, ставя свой саквояж у стойки для тростей и снимая с себя котелок и пальто. — Разве результаты не говорят сами за себя? Это расследование пошло по стольким направлениям, что я безнадежно затерялся в море загадок.
Гиллиган мгновенно обнажил в улыбке зубы:
— Иногда, доктор, полезно знать меньше.
— Оставим шутки, — сказал Холмс. — Наши интересы совпадают, поскольку мистер Мак официально занимается смертью Баркера, делом, которое интересует и нас.
— Как насчет китайского моряка со «Звезды Азии» или Эймоса Гридли? — спросил я.
— Тайна Золотой Птицы неразрывно связана с убийствами, — заметил Холмс.
— Но если вы завладеете Золотой Птицей, — начал я, но был прерван Холмсом.
— В загадке неуловимой статуэтки нас интересует не только вопрос владения.
Я надеялся, что Холмс выскажет свои соображения на этот счет, но он переменил тему.
— Происходили в последнее время какие-нибудь стычки в преступном мире? — спросил он у наших гостей.
Макдональд поставил бокал с ирландским виски на столик.
— Вы имеете в виду барона Доусона и его парней? Нет, они не предпринимали никаких шагов против Чу Санфу. Похоже, ему простили нападение на клуб «Нонпарель». Скотленд-Ярд ожидал настоящей войны между бандами, но никаких признаков этого нет.
— Как раз наоборот, — вмешался Гиллиган. По природе Тощий был неразговорчивым, и, когда делал заявление, для этого имелись веские основания. Три нары глаз метнулись в направлении взломщика, и он продолжал: — Вайти Берк и четверо его лучших головорезов сегодня утром уехали из Лондона в Сент-Обри.
У меня перехватило дыхание, но ни Холмс, ни Макдональд не отреагировали на эту новость.
