– О чем это ты? О том, что Присцилла Идз собиралась сделать твою жену одним из директоров корпорации?
– Да. Я думал об этом и позвонил миссис Джеффи. Многого она, конечно, не сказала, но посоветовала повидаться с вами. Если эта Идз собиралась сделать мою жену такой важной фигурой, у нее должны же были быть на это какие-то причины. Я хочу, чтобы вы рассказали мне, какие именно. Наверное, она что-то должна была моей жене. И если это что-то принадлежит мне, то я хочу его иметь. Во всяком случае, моя жена определенно захотела бы, чтобы я не упустил своего. Вы должны все об этом знать, иначе зачем же вы ко мне приходили?
Я повернулся к Вульфу:
– Когда вы посылаете меня за чем-нибудь, вы от этого что-то имеете, не так ли? Этот человек дополнил общую картину. Он вам нужен?
Вульф стоял неподвижно и пристально смотрел на посетителя сквозь стекло. Фомоз являл собой не столь впечатляющую картину, как у себя дома, но все же это была личность.
Вульф проворчал:
– Если мы отложим нашу встречу до вечера, он не выйдет из-под контроля?
– Конечно нет, если я буду держать оружие под рукой.
– Пригласи его на вечер.
Я повернулся к двери:
– Послушай, малыш. В девять часов сюда придут люди кое о чем потолковать, и тогда мы сможем поговорить с ними по интересующему тебя вопросу. Возможно, ты узнаешь, по каким причинам твою жену собирались сделать директором. Ты можешь прийти, если обещаешь вести себя хорошо. А иначе у нас не задержишься.
– Я не желаю ждать! Я хочу знать немедленно!
Я хочу…
– О, пожалуйста, без истерики! Ты слышал, что я сказал? Сейчас мы собираемся обедать, и мысль о том, что ты разбил свой лагерь под нашей дверью, будет нас раздражать. Если ты выйдешь на улицу прежде, чем я сосчитаю до десяти, я впущу тебя сюда ровно в девять. Если же нет… Раз, два, три, четыре, пять… восемь…
Он повиновался. Вульф направился в столовую, а я – на кухню.
– Еще один, – сказал я Фрицу. – Итого, значит, будет десять, а считая Вульфа и меня, даже дюжина. А если и тебя, то – тринадцать.
– Тогда не надо меня считать, – сказал он твердо.
Меня начал несколько раздражать Натаниэль Паркер. Существовала договоренность, что он и миссис Джеффи придут минут на пятнадцать-двадцать раньше для предварительного обсуждения организационных вопросов. А они явились последними, на десять минут позже всех остальных. Судя по всему, они обедали вместе, что, конечно, не было запрещено законом. Паркер, видимо, не считал необходимым что-либо предварительно обсуждать.
Однако их опоздание осложнило мое собственное положение, и я не получил никакой помощи от Вульфа, поскольку он имел привычку в преддверии сборища оставаться на кухне до тех пор, пока все не соберутся.
К моменту появления Паркера и Сары Джеффи атмосфера в кабинете накалилась, так как софтдаунский кабинет хотя и не явился к нам сомкнутым строем, но немедленно сформировал таковой, сгрудившись в углу на кушетке и завязав оживленный разговор вполголоса.
Когда я представил им Эрика Хафа и его адвоката Ирби, никаких рукопожатий не последовало. Впрочем, софтдаунцы были совершенно не подготовлены к этой встрече.
Я не стал объяснять им, почему здесь появились Ирби и Хаф, но никто у меня и не спросил об этом.
Потом пришел Эндрю Фомоз. После того как я представил его присутствующим, он смешал себе порядочную порцию белого вина с содовой, отошел в сторону и стоял, потягивая свой напиток и озирая собравшихся внимательным взглядом, как будто решая, чью шею свернуть первой. Преградой для него был только я да, может быть, еще Хаф. Я предупредил Вульфа, что оружие будет у меня под рукой: курносый «фоулвел» положил в кобуру, а кастет – в карман пиджака.
Казалось маловероятным, чтобы Вульф довел общество до точки кипения на этой встрече, но если бы такое случилось, я бы без колебаний вступил в дело и знал, с кого начинать. Хватит с меня испорченной обуви.
Фриц ввел в кабинет Паркера и Сару Джеффи. Она остановилась на пороге и огляделась. Я впервые увидел миссис при искусственном освещении. Надо сказать, она являла собой весьма привлекательное зрелище: слегка разрумянившаяся, в белом летнем платье и белых туфельках, с висящей на руке маленькой белой сумочкой.
Перри Холмер окликнул Сару и направился было к ней, но я преградил ему путь и, потребовав внимания, представил ее и Паркера присутствующим. Конечно, никто из них никогда не видел Паркера раньше, а Ирби и Хаф никогда не видели Сару Джеффи. Хаф поцеловал ей руку, а руку Дьюди целовать не стал.
Я отметил про себя, что теперь, когда Хаф был причесан, умыт и одет в чистый белый костюм и новые туфли, вид у него был куда более презентабельный, чем днем.
Я проводил Перри Холмера к красному кожаному креслу и рассадил остальных согласно заранее разработанному плану, потом подошел к письменному столу Вульфа и, нажав кнопку, дал один длинный и два коротких звонка.
Вошел Вульф. Из-за большого скопления посетителей ему пришлось лавировать между кресел, чтобы добраться до своего стола. Но садиться он не стал.
– Арчи? – спросил патрон.
Я представил ему тех четверых, которых он еще не видел.
– Мисс Виола Дьюди, бывшая заместительница президента корпорации, а ныне помощник секретаря.
Джей Л. Брукер, президент. Бернар Квест, отдавший делу компании шестьдесят два года, в течение тридцати четырех лет занимавший должность коммерческого директора, а в течение двадцати девяти лет – президент, то есть вице-президент. Оливер Питкин, секретарь и казначей корпорации.
Вульф наклонил голову на полдюйма, что являлось для него изысканнейшим поклоном, и сел. Прежде чем он успел достичь максимально удобного положения, что всегда требовало с т него инженерного искусства, Перри Холмер заговорил.
– Я приготовил заявление, – объявил он, – с которым хотел бы вас ознакомить.
– Сколько времени это займет? – спросил Вульф.
– Три-четыре минуты.
– Приступайте.
Холмер поудобнее приладил очки в металлической оправе, поднял бумагу до уровня глаз и начал:
«Официальное заявление, сделанное Перри Холмером 26 июня 1952 года.
Говоря от своего имени и от имени моих коллег, я подвергаю сомнению правильность участия частного детектива по имени Ниро Вульф в любом обсуждении дел покойной Присциллы Идз, так же как и любых дел, связанных с ее именем, включая сюда и обстоятельства ее смерти. Я основываю это утверждение на том факте, что вышеупомянутый Ниро Вульф сокрытием присутствия в его доме 23 июня 1952 года вышеупомянутой Присциллы Идз способствовал совершенному позднее преступлению и, вследствие этого, несет значительную ответственность за ее убийство. Полный отчет об этом факте был мною представлен районному прокурору.
Копия этого отчета приложена к настоящему заявлению. Я еще раз утверждаю, что Ниро Вульф не имеет права принимать участие в любого рода расследовании, связанном с именем Присциллы Идз. Говоря от имени моих четырех компаньонов: Бернара Квеста, Джей И. Брукера, Оливера Питкина и Виолы Дьюди, которые были единодушны в своем мнении, я обвиняю вышеупомянутого Ниро Вульфа в подстрекательстве миссис Сары Джеффи к необдуманным действиям против нас.
Вышеуказанное обстоятельство говорит о преступном намерении. Угроза же судебного преследования, произнесенная от имени Джеффи, не что иное, как не имеющее оправдания, ничем не вызванное с нашей стороны и достойное всяческого осуждения принуждение. Мы подчеркиваем то обстоятельство, что от имени миссис Джеффи действует адвокат Натаниэль Паркер, в прошлом много раз сотрудничавший с Ниро Вульфом, и просим рассматривать это обстоятельство как подтверждающее попытку принуждения. Мы требуем предоставить нам право на частную беседу с миссис Джеффи, прежде чем начнется дискуссия с адвокатом Паркером в присутствии вышеупомянутого Ниро Вульфа».
Холмер убрал бумагу.
– Это наше общее требование, – добавил он агрессивным тоном.
– Могу ли я получить слово… – начал было Натаниэль Паркер, но Вульф остановил его движением руки:
– Позвольте, мистер Холмер. Не может быть никаких разговоров о вашем праве на частную беседу с миссис Джеффи, так же как нельзя говорить о правах мистера Паркера или моих давать ей советы, как вести себя с вашими людьми. Вопрос состоит в том, как отнесется ко всему этому сама миссис Джеффи. Так что спросите лучше ее.
Холмер повернул голову влево. Он сидел в красном кожаном кресле, а остальные четверо устроились в креслах, отходящих от него в направлении моего письменного стола. Сара Джеффи устроилась на диване, рядом с ней – Эрик Хаф, а за ним два адвоката, Ирби и Паркер. Эндрю Фомоз расположился в некотором отдалении, у книжных полок.
– Ты даже не желала говорить со мной по телефону, Сара, – сказал Холмер, обращаясь к миссис Джеффи. – Но ты ведь знаешь меня всю жизнь. Я держал тебя на руках, когда ты была еще совсем малышкой. Разве тебе известен хоть какой-нибудь нечестный поступок, несправедливый или злой, который бы я совершил?
