В конце деревни Лавди неожиданно оказалась перед большим и красивым помещичьим домом из красного кирпича. Он был обращен фасадом к дороге, а позади него начинался большой ухоженный парк. Справа за домом виднелось какое-то строение — по всей видимости, вместительная и удобная конюшня. К ней примыкала, вероятно с недавних пор, низкая пристройка из красного кирпича. Эта пристройка возбудила необычайное любопытство Лавди.
— Скажите, этот дом, случайно, не Норт-Кейп? — спросила она садовника, проходившего мимо с лопатой и мотыгой в руках.
У входа в гостиницу толпились любители охоты.
Тот ответил утвердительно, и Лавди задала следующий вопрос: не может ли он сказать, что это за маленькая пристройка вблизи от дома — выглядит она как помпезный коровник — так что же это такое? Лицо садовника просветлело, он будто только и ждал этого вопроса. Садовник объяснил, что это — электростанция, где вырабатывается и запасается электричество, которое освещает Норт-Кейп.
С особой гордостью — словно это было его личной заслугой — садовник отметил тот факт, что Норт-Кейп на всю округу один-единственный дом с таким освещением.
— Провода, полагаю, идут к дому под землей? — осведомилась Лавди, тщетно поискав их взглядом.
Садовник восторженно во всех деталях объяснил и это. Он сам помогал прокладывать два провода — по одному электричество идет туда, а по другому обратно, — они проложены на глубине трех футов под землей, в коробах, залитых дегтем. На электростанции провода подключаются к банкам, где электричество накапливается, и, пройдя под землей, попадают в особняк сквозь отверстие в полу в западной части здания.
Лавди внимательно выслушала все эти объяснения, а потом подробно и неторопливо оглядела дом и все вокруг него. Покончив с осмотром, она повернула обратно и снова прошла через деревню, ненадолго задержавшись у «Почтовой и телеграфной конторы», чтобы отправить телеграмму инспектору Ганнингу. Телеграмма была шифрованная и содержала следующий текст: «Сегодня полагайтесь на аптекаря и угольщика». Затем Лавди ускорила шаг и примерно через три четверти часа вернулась в гостиницу.
Там было оживленней, чем ранним утром, когда мисс Брук выходила оттуда.
В паре миль от гостиницы нынче происходила встреча «Суррейских охотничков», и у входа в нее слонялось немало молодых людей, обсуждавших шансы на удачную охоту после ночного заморозка. Лавди неспешно пробралась сквозь толпу — при этом ни один человек не избежал внимательного, изучающего взгляда ее зорких глаз. Нет, тут подозревать было некого — все до единого являлись теми, кем и казались: громогласными любителями охоты, привыкшими день-деньской не покидать седла. Но — взор Лавди скользнул со двора гостиницы к противоположной стороне дороги — что там за старичок с садовым ножом у живой изгороди? Мелкие и тонкие черты лица, сутулый, в шляпе с широкими, загнутыми вниз полями? Не слишком ли опрометчиво было бы считать, что шпионы убрались восвояси, предоставив ей свободу действий?
Что там за старичок с садовым ножом у живой изгороди?
Мисс Брук поднялась к себе. Ее номер располагался на втором этаже, и из окон хорошо было видно дорогу. Встав поодаль и чуть в стороне от окна, так, чтобы ее не могли увидеть снаружи, Лавди долго и очень внимательно разглядывала человека у изгороди. И чем дольше глядела, тем больше убеждалась: он занят вовсе не той работой, какую можно было предположить, судя по садовому ножу. Изгородь мнимый садовник обрезал кое-как, а вооружившись мощным биноклем, Лавди перехватила вороватые взгляды «садовника», брошенные из-под шляпы в сторону ее окна.
Не оставалось никаких сомнений: за всеми ее действиями ведется пристальная слежка. А между тем Лавди было крайне важно сегодня же выйти на связь с инспектором Ганнингом, но как? — вот вопрос И Лавди ответила на него самым не ожиданным образом. Она открыла ставни, раздвинула занавески и уселась за маленьким столиком у подоконника на самом виду. Потом вытащила из сумочки походную чернильницу, стоп ку писем и принялась быстро писать.
Уайт, явившийся часа через полтора, чтобы дать Лавди отчет, застал ее все перед тем же окном, однако уже не с письменными принадлежностями, а с иголкой и ниткой — молодая женщина штопала перчатки.
— Завтра утром я первым же поездом возвращаюсь в Лондон, — сказала она, когда он вошел, — а с этими несчастными перчатками работы не оберешься. Ну, давайте, отчитывайтесь.
Уайт, похоже, находился в приподнятом состоянии духа.
— Я видел ее, — вскричал он, — мою Энни! Они заполучили ее, эти жуткие сестры, но им ее не удержать, нет, пусть даже мне придется освобождать ее силой!
— Что ж, теперь вы знаете, где она, так что вам и решать, когда ее оттуда вытащить, — промолвила Лавди. — Надеюсь все же, вы не нарушили данное мне слово и не выдали себя, попытавшись заговорить с нею — в этом случае мне придется искать себе нового помощника.
— Помилосердствуйте, мисс Брук! — вознегодовал Уайт. — Я свято исполнил свое обещание, хотя мне и нелегко было видеть, как Энни возится там с этими детьми, сажает их в тележку, а самому даже словца ей не сказать, даже рукой не махнуть.
— Значит, сегодня она отправилась с тележкой?
— Нет, только укрыла ребятишек одеялом и подоткнула его, а сама ушла назад в дом. С ними отправились две старые сестры, страшные, как смертный грех. Я следил из окна, как они дотащились до угла и скрылись из виду. После чего я спустился по лестнице, в мгновение ока сел на велосипед, пустился вдогонку и часа полтора за ними следил.
— И куда они держали путь сегодня?
— В Вуттон-холл.
— Ага, так я и думала.
— Как вы и думали? — изумился Уйат.
— Да, я совсем забыла, вы же не знаете, в чем подозревают сестер и почему я считаю, что Вуттон-холл в это время года может иметь в их глазах особую привлекательность.
Уайт удивленно глядел на нее.
— Мисс Брук, — наконец произнес он изменившимся голосом, — в чем бы ни подозревали этих сестер, готов жизнью поклясться — моя Энни ни в каких гнусностях не замешана.
— О да, конечно. Более чем вероятно, что вашу Энни обманом завлекли в общину, ее просто взяли для прикрытия — как этих маленьких калек.
Она открыла ставни, раздвинула занавески и уселась за маленьким столиком у подоконника на самом виду.
— Вот именно! — возбужденно вскричал Уайт. — Так я и подумал, когда вы заговорили о них, а в противном случае, уж будьте уверены…
— Они получили что-нибудь в Вуттон-холле? — перебила его Лавди.
— Да. Одна старушенция осталась за воротами караулить тележку, а вторая красотка в одиночестве отправилась в дом. Провела там, наверное, с четверть часа, а когда вернулась, за ней следом шел слуга с каким-то узлом и корзиной.
— Ага! Не сомневаюсь, они увезли с собой еще что-то, кроме старой одежды и остатков еды.
Уайт стоял перед Лавди, не сводя с нее серьезного, пристального взгляда.
— Мисс Брук, — произнес он столь же серьезным тоном, — как вы думаете, зачем эти женщины ходили сегодня утром в Вуттон-холл?
— Мистер Уайт, если бы я желала помочь шайке грабителей нынче ночью проникнуть в Вуттон-холл, не думаете ли вы, что мне было бы крайне интересно узнать, что хозяин дома в отъезде, а двое слуг-мужчин, ночующих в доме, недавно уволились и замены им пока еще не нашли; а кроме того, что собак никогда не спускают на ночь с цепи и привязаны они не на той стороне дома, где находится буфетная? Все эти подробности я узнала прямо здесь, в гостинице, не вставая с кресла, и, должна отметить, они, скорее всего, правдивы. С другой стороны, будь я профессиональным взломщиком, я бы не удовлетворилась «скорее всего правдивой» информацией, а послала бы сообщников проверить ее.
Уайт скрестил руки на груди.
— И что вы намерены предпринять? — спросил он отрывисто.
Лавди посмотрела ему в лицо.
— Как можно скорее связаться с полицией, — отвечала она, — и я была бы крайне признательна, если бы вы незамедлительно доставили мою записку инспектору Ганнингу в Рейгет.
— А что станется с Энни?
— Не думаю, что вам стоит тревожиться на ее счет. Не сомневаюсь, когда следствию станут известны обстоятельства ее вступления в общину, обнаружится, что она была обманута, впрочем, как и хозяин дома номер восемь, Джон Мюррей, который столь опрометчиво предоставил кров этим сестрам. Помните, Энни может рассчитывать на то, что миссис Коупленд скажет словцо-другое в защиту ее честного имени.
Уайт некоторое время стоял молча.
— И какую записку я должен отнести от вас инспектору? — осведомился он наконец.
— Если хотите, можете прочесть ее, — ответила Лавди, достала из ящичка с письменными принадлежностями почтовую открытку и написала карандашом следующее:
