— С Медаровым мы всегда были в хороших отношениях. Вместе жили. Вместе работали.
— Зачем же вы его тогда убили?
Гляжу на Танева в упор, но он не отрывает глаз от стола. Только произносит глухо:
— Никого я не убивал.
В голосе ни замешательства, ни возмущения, вообще никаких человеческих чувств, разве что одно упорство.
— Вы не убивали Медарова?
Танев молчит.
— А Костова?
Молчание.
— А Андреева?
— Вы можете повесить на меня все известные или предполагаемые убийства последних десятилетий, но это меня не волнует. Я же вам сказал — клеветнических заявлений недостаточно, нужны доказательства. Впрочем, вы это знаете лучше меня.
— Знаю, конечно, — охотно соглашаюсь я. — Именно поэтому я и постарался собрать для вас довольно богатую коллекцию доказательств. В сущности, я и сюда пришел для того, чтобы завершить сбор экспонатов, а вовсе не затем, чтобы вы морочили мне голову: "Я вас не понимаю", "Я вас не понимаю". И могу вас уверить, Танев, что в настоящий момент моя коллекция собрана, и будете вы признаваться или продолжать повторять свою глупую фразу— уже не имеет никакого значения.
Наконец Танев отрывает глаза от стола. На лице его впервые появляется какое-то выражение. Точнее, нечто вроде презрительной усмешки.
— Если бы в вашем распоряжении вместо голословной клеветы были реальные доказательства, вы бы арестовали меня.
— Я, между прочим, для того и пришел, Танев, чтобы вас задержать, — заявляю спокойно.
Танев смотрит на меня с некоторым замешательством: он еще не убежден, что я говорю серьезно.
— Да, да, — подтверждаю я, — вы не ослышались. Я вынужден вас задержать, потому что, надо вам сказать, что и третье звено лопнуло: Медаров.
— Уже и мертвецы свидетельствуют против меня? — криво улыбается хозяин, к которому снова возвратилось спокойствие.
— Именно так. В противоположность аксиоме, утверждающей, что мертвые не говорят, Медаров проговорился. Вот его свидетельство.
При этих словах я вытаскиваю левой рукой из кармана маленькую записную книжку в коричневом кожаном переплете и показываю Таневу. Какой-то миг Танев напоминает хищника, готового кинуться на свою жертву, потом он как-то разом сникает и больше не отрывает взгляда от стола.
— Вы, наверное, помните содержание этой реликвии, — говорю, опуская записную книжку в карман. — Здесь имена агентов, которых вы вербовали для гестапо, и размеры сумм, которые вы им передавали, — все, удостоверенное вашим собственным почерком.
Матовое лицо Танева потемнело.
— Этой реликвии, самой по себе, уже достаточно для вынесения вам смертного приговора. Но гестапо не по моей части. Этой вашей деятельностью займутся другие. А я должен ограничиться своими задачами. И задержать вас за убийство Ивана Медарова.
— Я не убивал Медарова, — сухо говорит Танев. — Я уверен даже, что буду в состоянии представить вам неопровержимое алиби, когда буду осведомлен о том, при каких обстоятельствах умер Медаров.
— В этом вопросе вы самый осведомленный на свете человек. Хотя и я кое-что об этом знаю. Что же касается алиби, то не ждите, что я упаду со стула от неожиданности. Когда кто-то готовится совершить убийство, он обычно подготавливает себе и соответствующее алиби. Я вообще редко встречал убийцу без неопровержимого алиби. А ваше, кстати, вовсе не неопровержимое: этот бывший спекулянт, который будет вашим свидетелем, является еще и вашим братом, так что его свидетельство не стоит и ломаного гроша.
— Я не убивал Медарова, — упорно повторяет Танев.
— Убили его вы. И последние доказательства его убийства вы преподнесли мне сами, даже не заметив этого. Вы, Танев, несмотря на ваше безграничное самомнение, вовсе не светило мудрости. Вы совершили некогда гнусное убийство, остававшееся до недавнего времени не раскрытым, и это придало вам уверенности, что вы неуловимы. И до настоящей встречи со мной вы воображали, что убийство Медарова— это еще один ваш шедевр, если можно так говорить о преступлении. Вы покидаете Софию, чтобы быть вне всяких подозрений и чтобы вас не нашел Медаров, которому вы должны значительную часть краденого. Одновременно вы поддерживаете связь с Мими и с Илиевым, чтобы следить за действиями вашей будущей жертвы. Вы даже принуждаете Илиева сдать Медарову комнату, чтобы старик был всегда у вас перед глазами. Но действия Медарова еще глупее, чем ваши собственные. Впрочем, может быть, я и несправедлив к вам обоим, может быть, ни его, ни ваши действия нельзя квалифицировать как глупые. Они просто не соответствуют времени и обстановке. Они порождены рефлексами, сформированными в другое время и в другой обстановке. Два облезлых льва, попавших в вегетарианский ресторан, — это вы с Медаровым. Вы пытаетесь продолжать вашу охоту, не замечая, что обстановка изменилась так, что ваша охота стала совершенно невозможной. Вы — это два стервятника, оставшиеся от прошлого, как удачно выразилась одна моя знакомая из артистического мира. Вы подкарауливаете друг друга, как два хищника, но собственных ваших сил недостаточно для взаимоуничтожения, а вокруг вы не можете найти никого, кто бы вам помог. Медаров пытается привлечь себе в помощь Андреева, но Андреев — человек другого склада. Вы опираетесь на Мими и на Илиева. Но даже легкомысленная Мими— человек гораздо более высокого нравственного уровня, чем вы, и не соглашается стать орудием осуществления ваших преступных планов. Илиев — тоже вам не союзник, и если он в отдельных случаях и оказывал вам мелкие услуги, то только потому, что вы напугали его до смерти. Но человек, который действует под влиянием страха, — ненадежный помощник, и вы сами это поняли. Так что и вы, и Медаров вынуждены были действовать как одиночки, изолированно, рассчитывая каждый лишь на собственные силы, которые совершенно не соответствуют степени вашей злобы и алчности. И вот однажды, когда вы узнали через Илиева, что Медаров хранит вашу записную книжку, уличающую вас в фашистской деятельности, вы принимаете решение убрать бывшего компаньона, убрать своими руками. И с этой целью назначаете Медарову свидание здесь, в этой комнате…
На миг замолкаю— из уважения к драматическому эффекту, до которого возвысилась моя речь. Танев молчит, глядя в стол, но, как я понимаю, напряженно следит за моим рассказом. Критически оглядываю обстановку.
— В сущности, ваш выбор нельзя назвать неудачным. Если не обращать внимания на пылищу, помещение весьма уютно и, самое главное, изолированно. Снаружи — никаких признаков того, что два старых приятеля собрались в старом доме поделиться воспоминаниями. Вы позаботились и о предстоящей выпивке. По дороге в Софию вы останавливаетесь у некоего заведения и покупаете бутылку мастики, зная, что Медаров употребляет только мастику. Это был один из ваших мелких промахов, который позже обернется существенной уликой: во-первых, потому, что один из автоинспекторов записал номер вашей машины и заглянув в упомянутое заведение как раз, когда вы покупали мастику, чтобы проверить, употребляете ли вы алкоголь за рулем. Так что факт покупки установлен. Во-вторых, когда я пожелал выпить рюмку мастики, вы ответили, что у вас мастики нет и что вы ее не употребляете. Куда девалась в таком случае эта легендарная бутылка?
— У Мими она… — невразумительно бормочет Танев.
— Еще одна ложь, не знаю уже, какая по счету, — замечаю я. — Недавно вы утверждали, что вообще не видели Мими и не приезжали в Софию… Сейчас оказывается, что даже доставляли ей алкоголь. К сожалению, по странному совпадению, Мими, как и вы, терпеть не может мастики. Она думает, что навряд ли кто-нибудь употребляет этот напиток, кроме покойников. Но оставим эту проблему для спиртной монополии. Итак, Медаров является на свидание. Он интересуется, конечно, золотыми монетами, которые в свое время вы вдвоем припрятали. Вы же интересуетесь записной книжкой. Сделка вполне бы могла состояться, но… только не между двумя хищниками, каждый из которых предварительно решил брать без отдачи. Вы намеревались, получив от Медарова компрометирующий вас документ, ликвидировать старика. Бывший ваш приятель, однако, достаточно хорошо зная, с кем имеет дело, тоже приготовился заранее. Он предупреждает вас, что есть люди, которых он уведомил о встрече с вами, и что записная книжка хранится у одного из этих людей. Чтобы это звучало убедительней, он даже называет вам фамилию этого человека — Андреев. Вы, однако, зная о фантастической подозрительности Медарова, не верите ни одному его слову. В какой-то момент, якобы услышав посторонний шум или что-то в этом роде, вы выходите на лестницу, чтобы привести в боевую готовность орудие убийства. Это занимает меньше минуты: обнажить два оголенных провода, словно две змеи, готовые к смертельному укусу. Потом вы возвращаетесь, чтобы успокоить Медарова, что ничего опасного нет, в то время как опасность, в сущности, гарантирована. Происходит окончательный уговор, одинаково лицемерный с обеих сторон: вы обещаете вернуть долю Медарова из припрятанных денег, как только он представит записную книжку. Медаров, со своей стороны, обещает вручить вам записную книжку, хотя уже решил столкнуть вас во время предстоящей встречи с Андреевым, чтобы вы вцепились один в другого, пока старик умыкнет деньги, оставив при себе документ, дающий ему власть над вами. Капканы, которые вы взаимно ставите друг другу, более или менее равноценны, но у вас есть преимущество во времени. Вы прощаетесь. Медаров выходит, вы услужливо указываете ему на место, где была кнопка освещения, и через мгновение старик уже мертв. Сердце у него слабое, цементная площадка, вероятно, влажная, и вода делает всю эту операцию еще более надежной. Предполагаю, что вы были просто опьянены своим успехом…
