Дина была не способна понять размышления своего отца и с замиранием сердца спросила его, подозревал ли он в ком-либо убийцу мисс Кампанула. Это было вчера вечером, когда они пришли домой, и воспоминание о поцелуе Генри придало ей сил.
— Папа, ты уверен, что знаешь?..
— Ты не должна спрашивать меня, дорогая.
А затем она догадалась, что он думал об исповеди. Что же такое сказала ему в пятницу Идрис Кампанула? Что сказала ему Элеонора Прентайс? Что-то очень сильно огорчило его, Дина была в этом уверена. Что ж, одна из них покинула этот мир и больше не будет сеять раздоры. Бесполезно жалеть. Дине не было жаль, ей было только страшно, при каждом воспоминании о мёртвом теле её сердце наполнялось ужасом. Это была первая смерть, которую она видела так близко.
Конечно, для всех было очевидно: ловушка была подстроена Элеоноре Прентайс. Отец должен это понимать. Тогда у кого же был мотив для убийства Элеоноры?
Похолодев от ужаса, Дина села на кровати. Она вспомнила о той встрече на дороге, в пятницу после полудня, те слова, что сказала тогда Элеонора, и то, что ответил ей Генри.
“Если она расскажет им, что он говорил, — подумала Дина, — они решат, что у Генри был мотив”.
И она попыталась послать Генри мысленное предупреждение.
Но Генри в этот самый момент барабанил в дверь спальни своего отца, и его возбуждённое сознание не восприняло предупреждающих сигналов Дины. Но в этом не было большой необходимости, так как он уже был напуган.
* * *
Доктор Темплетт мирно спал глубоким сном, когда у его кровати зазвонил телефон. Тотчас же, с точностью движений, выработанной путём долгой практики, он в полумраке дотянулся до телефонной трубки.
— Доктор Темплетт слушает, — произнёс он, как всегда, когда телефон звонил чересчур рано. Он подумал, что, возможно, у молодой миссис Картрайт уже начались роды.
Но это была Селия Росс.
— Билли! Билли, письмо у тебя?
— Что?..
Он все ещё продолжал лежать, прижимая трубку к уху и слушая тяжёлые удары своего сердца.
— Билли! Ты меня слышишь?
— Да, — сказал он, — да. Все в порядке. Не стоит волноваться. Я загляну сегодня.
— Пожалуйста, Бога ради.
— Хорошо. До свидания.
Он повесил трубку и лежал, глядя в потолок. Что же он сделал с этим письмом?
Аллен и Фокс завтракали, а Найджел ещё спал, когда в комнату вошёл суперинтендант Блэндиш.
— Должно быть, вы уже стали сомневаться, есть ли в полицейском участке Грейт-Чиппинга ещё кто-нибудь, кроме этой тараторки Роупера, — сказал он, пожимая им руки. — Мне очень жаль, что я не смог вчера уделить вам должного внимания. Но зато нам с вами теперь есть где разгуляться, особенно в связи с этим происшествием в Мортон-Парке.
— Чертовски не повезло. Два таких серьёзных случая одновременно, — ответил Аллен. — Я понимаю, вам, конечно, хотелось бы самому заниматься расследованием. Вы уже завтракали?
— Ни крошки не было во рту с шести часов вчерашнего вечера.
Аллен выглянул в дверь и крикнул:
— Миссис Пич! Ещё одну яичницу с ветчиной, если вам не трудно.
— Что ж, не откажусь, — сказал Блэндиш и сел. — Я также не буду отрицать, что мне самому хотелось бы расследовать этот случай. Но, как говорится, беда не приходит одна.
— Вы правы, — согласился Фокс. — У нас в Скотленд-Ярде то же самое. Хотя в последнее время было довольно спокойно, не так ли, господин Аллен?
Блэндиш хихикнул.
— Похоже, теперь нам придётся расплачиваться за былое спокойствие, — сказал он. — Что ж, господин Аллен, нам будет очень полезно посмотреть, как вы работаете. И, само собой, мы изо всех сил постараемся помочь вам.
— Спасибо, — сказал Аллен. — Нам понадобится помощь. Случай необычайно странный. Вы ведь были в числе зрителей?
— Да, и честное слово, я испугался. Казалось, что ратуша взорвалась. Старый рояль гудел Бог знает как долго. Даю слово, мне пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не заглянуть под крышку рояля до отъезда в Мортон. “Но нет, — подумал я, — раз ты передаёшь это дело другим, то лучше тебе не вмешиваться”.
— Необычайная предусмотрительность. Мы вам очень признательны, не так ли. Фокс? Я думаю, ваш словоохотливый сержант обо всем уже доложил?
Блэндиш состроил выразительную гримасу.
— Мне удалось заставить его заткнуться после второго сольного выступления, — сказал он. — Роупер хочет участвовать в расследовании. Но он довольно своеобразно мыслит, поэтому мне хотелось бы услышать ваш отчёт.
Пока Блэндиш поглощал яичницу, Аллен поведал ему о том, что происходило в ратуше ночью. Он дошёл до того момента, когда в кармане пиджака доктора Темплетта была обнаружена записка. Блэндиш отложил в сторону нож и вилку и в изумлении уставился на инспектора.
— Невероятно! — воскликнул он.
— Я знаю.
— Черт возьми, — проговорил Блэндиш. — Я хочу сказать, это очень щекотливая ситуация.
— Да.
— Если говорить напрямик, господин Аллен, это чертовски щекотливая ситуация.
— Так и есть.
— О, Боже, теперь мне уже почти и не жаль, что не я расследую этот случай. Возможно, все это пустяки, но, конечно, на это нельзя не обратить внимания. Мы с доктором приятели, затрудняюсь сказать, с каких пор.
— Он вам нравится?
— Нравится ли он мне? Что ж, пожалуй, да. Думаю, да. Мы всегда с ним прекрасно ладили, с удовольствием общались, знаете ли. Да, я.., ну, я привык к нему.
— Вы, наверное, понимаете, о чем мы хотим вас спросить. В делах такого рода нам приходится обращать внимание на местные сплетни.
Аллен прошёл в дальний угол комнаты, взял свой портфель и вынул оттуда найденную записку. Она лежала, разглаженная, между стёклышками, скреплёнными между собой клейкой бумагой. На уголках, на обратной стороне и на полях бумаги виднелись тёмные отпечатки пальцев.
— Вот, пожалуйста. Мы выявили три группы отпечатков. Одни из них совпадают с отпечатками, взятыми с пудреницы в уборной убитой и мисс Прентайс. Установлено, что они принадлежат убитой. Вторые имеют дубликат на чёрной лакированной коробке для макияжа, то есть принадлежат миссис Росс. Третьи имеются на других бумагах из этого же бумажника, то есть абсолютно очевидно, что они принадлежат доктору Темплетту.
— Выходит, письмо написано покойной, послано миссис Росс и передано ею доктору?
— Похоже, что так. На эту мысль наводит и тот факт, что два отпечатка миссис Росс, если это точно её отпечатки, наложены на отпечатки покойной, а один отпечаток доктора Темплетта перекрывает и те, и другие. Когда Бейли проявит свои фотографии, мы получим более определённые результаты.
— Да, неприятная история. Вы упомянули о местных сплетнях, господин Аллен. Что ж, не могу отрицать, об этом ходят слухи. И полагаю, основную ответственность за них несут две небезызвестные вам леди, одной из которых уже нет в живых.
— Но разве это может служить мотивом для убийства? — спросил Фокс, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Что ж, Фокс, это возможно. Доктору, особенно в сельской местности, совсем не нужны скандалы. Они не способствуют его карьере. Блэндиш, вы не знаете, Темплетт — богатый человек?
— Нет, я бы не сказал, — ответил Блэндиш. — Это старинная семья, давно проживает в долине. Доктор — младший сын. Его старший брат вёл довольно распутный образ жизни. И когда Чиппингвуд перешёл к доктору, всем было ясно, что он получил кота в мешке. Осмелюсь сказать, что ему приходится считать каждое пенни. И потом, он любит охоту, а это также требует денег.
— А как насчёт миссис Росс?
— Что ж, пожалуйста! Если верить всему, что о ней говорят, получается очень непристойная картина. Но сплетни — это ещё не доказательство, не так ли?
— Конечно, но порой они имеют под собой некоторое основание. Во всяком случае, они указывают общее направление, и мы будем следовать ему. Теперь об оружии. Это револьвер господина Джернигэма.
— Я уже слышал, господин Аллен. Тоже не слишком приятная новость. Хотя, даже если бы я собственными глазами увидел господина Джернигэма с дымящимся оружием в руке, я не поверил бы, что эсквайр мог выстрелить в женщину или замыслить лишить жизни свою собственную плоть и кровь-. Конечно, мы знаем много случаев, когда самые обыкновенные люди превращались в жестоких убийц, и осмелюсь предположить, что имеется некоторая доля вероятности, что в порыве гнева господин Джернигэм может убить человека, но я знаю его всю жизнь и готов поставить на карту свою репутацию, что он не из тех людей, которых одолевают тайные фантазии такого рода. В нем этого нет. Мои слова, конечно, не доказательство…
— Однако это мнение эксперта, — сказал Аллен, — и оно заслуживает того, чтобы к нему прислушаться.
— Эсквайр выполняет обязанности главного констебля, когда сэр Джордж Диллингтон куда-нибудь уезжает.
— Ну вот, опять официальное лицо, — сказал Аллен. — Я загляну в Пен Куко сегодня, но чуть позже. Фургон пришёл до наступления утра. Сегодня днём доктор Темплетт проводит вскрытие. Либо Фокс, либо я будем там. А сейчас первым делом нам надо пойти к господину Джорджи Биггинсу.
