– И в тот раз, – вставил мистер Брукер, – мисс Идз была совершенно неправа.
Виола Дьюди не обратила на него внимания. Даже не удостоив его взглядом, она продолжала смотреть на Вульфа.
– Присцилла была в ярости. Она позвонила Хелмару в его адвокатскую контору и попросила приехать, а когда он прибыл, заявила ему и Брукеру, что намерена добиться переизбрания совета директоров, куда я войду в качестве президента. Они позвали Квеста и Питкина, и все четверо битых три часа пытались убедить ее, что я некомпетентна и развалю весь бизнес. Не думаю, что они сильно преуспели. Я лишь знаю, что перед уходом она зашла в мой кабинет и сказала, что так будет продолжаться недолго, всего одиннадцать дней, и что она собирается уехать на выходные. А потом мы простились, и больше я ее не видела.
– Как полагаете, она по-прежнему намеревалась провести вас на пост президента?
– Да. Уверена, что намеревалась.
– Вы знаете, что она приходила сюда в понедельник и провела в моем доме несколько часов?
– Да, знаю.
– А зачем она приходила, вам известно?
– В точности ничего. Слышала только догадки.
– Не буду спрашивать вас, какие и от кого. Я отдаю себе отчет в том, мисс Дьюди, что угроза судебного иска миссис Яффе побудила вас прийти сюда этим вечером лишь отчасти. Помимо прочего вы надеялись узнать, зачем ко мне являлась мисс Идз и что она говорила. Боюсь, мне придется вас разочаровать. Я предоставил полиции полный отчет. Как и мистер Гудвин. И коли они не сочли возможным предать его огласке, не буду делать этого и я. Но я спрошу вас, известно ли вам, почему вдруг мисс Идз в понедельник решила искать уединения? Ей докучали? Может, угрожали?
– В понедельник?
– Да.
– Нет, мне ничего не известно. – Она закусила губу, разглядывая его. – Не имея достоверных сведений, могу лишь высказать догадку.
– Давайте догадку.
– Что ж, мне известно, что в понедельник вечером Перри Хелмар намеревался встретиться с мисс Идз у нее на квартире. И мне известно также, что в понедельник эти люди, пребывая в отчаянии, потратили несколько часов на изучение документации прошлых лет в конторе «Софтдауна» и составление меморандума. Тогда я подумала, что они, вероятно, собирают доказательства моей некомпетентности, чтобы предъявить их Присцилле. Теперь же я допускаю, что Хелмар назначил эту встречу в понедельник, прямо-таки настоял на ней, чтобы продемонстрировать Присцилле собранные свидетельства и убедить ее, что мне нельзя доверять. И я полагаю, что если она решила искать уединения, то потому, что они, особенно Хелмар, сильно ей досаждали. Она просто устала от них.
– Почему «особенно Хелмар»?
– Потому что он терял больше всех. Все остальные помогают вести дела и вполне могли рассчитывать, что и после вступления Присциллы в права собственности будут и дальше получать хорошее жалованье. Хелмар же занимался деловыми операциями очень мало, и он не член правления корпорации, хотя и получает сорок тысяч в год в качестве юрисконсульта. В действительности же он отрабатывает разве что десятую часть этих денег, если вообще чего-то заслуживает. Сомневаюсь, что после тридцатого июня ему вообще что-нибудь перепало бы…
– Ложь, – запротестовал Хелмар, – и ты знаешь об этом. Голословные обвинения!
– У вас будет возможность высказаться, – осадил его Вульф.
– Он может начать прямо сейчас, – презрительно отозвалась мисс Дьюди. – Больше мне добавить нечего… Или у вас есть вопросы?
– Нет. Итак, мистер Хелмар? Начинайте.
Но тут разбирательство вежливо приостановил Эрик Хэй. Он желал вновь наполнить свой бокал, другие тоже были не прочь, так что возник небольшой перерыв. Судя по всему, у Хэя создалось впечатление, будто мы рассчитываем, что он поухаживает за Сарой Яффе. Я был слишком занят, чтобы негодовать по этому поводу, но не Нат Паркер.
Вульф налил себе пива из третьей бутылки, отпил немного и обратился к Хелмару:
– Итак, сэр?
Судя по манерам и выражению лица Перри Хелмара, он с трудом верил, что угодил в подобный переплет. Подумать только, он, старший компаньон старинной и почтенной уолл-стритской адвокатской фирмы, должен сидеть у всех на виду в этом красном кожаном кресле и убеждать частного детектива Ниро Вульфа в своей непричастности к убийству! Это просто невыносимо, но деваться некуда. Его ораторский баритон напряженно скрежетал и источал высокомерие.
– Говорите, вас не интересуют ни средства, ни возможность совершения убийства? Мотив для всех нас очевиден, но очевидно и то, что мисс Дьюди судит предвзято. И ей нечем подкрепить свое утверждение, будто после тридцатого июня я лишился бы дохода, который приносит мне участие в деятельности корпорации. Я не допускаю и мысли, что мисс Идз намеревалась предпринять столь опрометчивые и безответственные действия.
Он достал из кармана лист бумаги и развернул его.
– Как вы знаете, явившись к назначенному часу в понедельник вечером на квартиру мисс Идз, я обнаружил оставленную мне записку. Оригинал у полиции. Это копия. В ней говорится: «Дорогой Перри, надеюсь, ты не очень рассердишься, что я тебя подвела. Я не собираюсь делать глупостей. Просто хочу ощущать почву под ногами. Сомневаюсь, что ты получишь от меня вести до тридцатого июня, но после – непременно. И пожалуйста – я действительно этого хочу, – пожалуйста, не пытайся меня отыскать. С сердечным приветом, Прис».
Он сложил листок и убрал обратно в карман.
– По моему мнению, ни тон, ни содержание записки не указывают, будто мисс Идз решила отплатить мне за долгие годы заботы и преданности описанным мисс Дьюди образом. Она не была ни неблагодарной, ни безрассудной. Я не намерен обсуждать суммы, которые корпорация выплачивает мне как юрисконсульту. Скажу лишь, что они соразмерны моим заслугам. Наш бизнес ни в коем случае не сводится к производству и продаже полотенец, как утверждала мисс Дьюди. Разветвленная деятельность и широкие интересы корпорации требуют неусыпного и компетентного надзора. – Хелмар адресовал Виоле Дьюди холодный прямой взгляд и вновь обратился к Вульфу: – Впрочем, даже если бы мисс Идз и решила поступить так, как утверждает мисс Дьюди, я не усмотрел бы здесь повода впасть в отчаяние. Мои потребности вполне покрываются доходами от адвокатской практики, не имеющими отношения к выплатам «Софтдауна». И, даже впав в отчаяние, я не пошел бы на убийство. Сама мысль о том, что какая-либо цель способна толкнуть человека моего воспитания и характера на столь ужасное деяние и такой огромный риск, противоречит любой достойной уважения теории человеческого поведения. На этом все.
Он стиснул зубы.
– Не совсем, – возразил Вульф. – Вы не коснулись слишком многого. Если вы не впали в отчаяние и нисколько не опасались, что вас собираются вытеснить из бизнеса, почему предложили мне пять тысяч долларов, если я отыщу мисс Идз за шесть дней, и обещали удвоить эту сумму, если я предъявлю ее вам – говоря вашими же словами – живой и здоровой?
– Я объяснял почему. Я полагал, что она, скорее всего, уехала или собирается уехать в Венесуэлу, к бывшему мужу, и хотел остановить ее, прежде чем она до него доберется. Это отправленное мне письмо, в котором он предъявлял права на половину ее собственности, очень ее беспокоило. Я опасался, как бы она не совершила какую-нибудь глупость. Я ведь предлагал вам первым делом проверить списки улетевших в Венесуэлу. – Он сурово ткнул в сторону Вульфа костлявым пальцем. – Она была здесь, в вашем доме, и вы скрыли ее от меня. А когда я ушел, отправили навстречу гибели!
Вульф, несомненно знавший, что палец не заряжен, ничего против него не имел. Он спросил:
– Значит, вы признаёте, что документ, которым тут размахивал мистер Хэй, подлинный? Что он подписан его женой?
– Нет.
– Но она, несомненно, знала, подписывала бумагу или нет. Если это была фальшивка, с какой стати ей понадобилось бы лететь в Венесуэлу?
– Она… порой бывала сумасбродной.
Вульф покачал головой:
– Нет, мистер Хелмар, вы уж выберите одно из двух. Давайте напрямую. Вы показывали мисс Идз письмо от мистера Хэя и фотокопию документа. Что она сказала? Она признала, что подписывала его, или же отрицала?
Хелмар некоторое время молчал, а затем произнес:
– Я оставляю за собой право ответить на этот вопрос позже.
– Сомневаюсь, что промедление поможет делу, – сухо произнес Вульф. – Теперь, когда вы знаете, что мисс Идз не уезжала в Венесуэлу и, смею вас уверить, не имела такого намерения, как вы объясните ее отказ от встречи с вами, бегство и просьбу ее не разыскивать?
– Я не обязан это объяснять.
– Даже попытаться не хотите?
– Полагаю, представленных мною объяснений вполне достаточно. Она знала, что тем вечером я приду с документальным подтверждением полнейшей неспособности мисс Дьюди вести дела корпорации. Я сообщил об этом по телефону в то утро. Думаю, она, скорее всего, уже осознала, что должна будет отказаться от идеи поставить мисс Дьюди во главе. Ей не хотелось встречаться со мной лицом к лицу и признавать это. Еще она знала, что мисс Дьюди не даст ей ни минуты покоя.
