Джонсон был тот самый незаметный малый, кто предъявлял ордер на обыск в Роланд-хаусе тем утром. В его отчете, в целом не содержавшем ничего нового, нашлась одна важная деталь.
— Ничего ровным счетом, мистер Морсби, — сказал он. — Ни писем, ни ее фотографии, ничего, что указывало бы на их связь. Но, клянусь, у него был револьвер.
— Был? — чуть не вскрикнул Морсби.
— Был. В глубине нижнего ящика его комода я нашел старый комок ваты с характерной вмятиной посередине. Я произвел замеры, и был бы очень удивлен, если бы это оказался не боевой револьвер. Еще на деревянном ящике осталась пара масляных пятен.
Морсби выругался.
— Он избавился от него после моей вчерашней поездки в Эллингфорд, вот что он сделал! Елки-палки, я обязан был оставить там наблюдателя. Это моя вина. Но с его стороны работа ловкая. И все же я должен был такое предвидеть. Господи, ведь я же понимал, что он очень хитер! Джонсон, возвращайся в Эллингфорд сейчас же и найди этот револьвер. Понял? Без него здесь не появляйся. Выясни, что он делал после того, как я уехал; прикинь, что бы он сделал, если бы прятал револьвер ночью, обыщи все что можно. А когда найдешь, сначала приведи понятого, а потом уже бери. Затем привези оружие мне. Ступай.
Джонсон ушел, досадливо поморщившись.
Морсби разозлился на себя. Наблюдение за Уоргрейвом надо было установить еще вчера! Он допустил серьезную ошибку, недооценив изворотливости преступника. А что скажет о таком промахе старший офицер полиции Грин, и думать нечего.
Он вытащил досье дела об убийстве мисс Уотерхаус, положил перед собой и стал листать страницы. В дело нужно было вклеить увеличенную копию снимка Мэри Уотерхаус, присланную утром из отдела фотографии. Тут ему в голову пришла мысль. Он подтянул к себе телефон внутренней связи и запросил этот отдел.
— Это вы, Мерримен? Помните, я вам вчера прислал снимок для увеличения? Да, дело Уотерхаус. Нет-нет получилось совсем неплохо. Да, вполне узнаваема, надо сказать. Так вот, мне нужно много копий. Что? Да, для газет. Ну, допустим, дюжины три. Можете их отшлепать сегодня? Спасибо. Да, я пошлю к вам еще одну фотографию. Зовут Уоргрейв. Да, то же дело. Таких лучше дюжину. Да. Спасибо.
Морсби взял лист бумаги и стал составлять обращение к прессе с просьбой опубликовать портрет мисс Уотерхаус с краткой подписью о том, что полиция была бы рада получить сведения от всех, кто видел ее живой в августе прошлого года.
И сделал он это потому, что в деле обнаружился пробел. С того момента, как Лейла Джевонс простилась с ней на Юстонском вокзале, о мисс Уотерхаус не было известно ничего, как будто она совсем исчезла. Как только Морсби вернулся накануне из Эллингфорда, он послал двоих своих лучших людей на поиски ее следов и выяснение, где она провела первую неделю августа, но пока что удача им не улыбнулась. Правда, они не проработали еще и двадцати четырех часов, но суток должно было хватить, чтобы отыскать такси, на котором мисс Уотерхаус уехала от Юстона, если оно еще существует. Очевидно, еще существует. Прошло слишком много времени, чтобы хоть один водитель вспомнил какую-то совершенно обычную поездку. Но этот важный пробел необходимо было восполнить.
Закончив записи, Морсби отодвинул досье и занялся другими делами, накопившимися за последние два дня.
Около шести вечера вернулся инспектор Фокс. Его день прошел впустую. Ни один из соседей на Бернтоук-роуд, ни викарий, ни жилищный агент, ни даже местные горничные не узнали по фотографиям ни жертву, ни убийцу.
— Черт! — сказал Морсби.
— Заковыристое дело, сэр, — продолжил инспектор Фокс.
Морсби сурово глянул на него.
— Тогда каким образом, черт возьми, один из них достал ключ от дома? Вот что я хочу знать. И не надо мне говорить, что у них могло и не быть ключа. У них должен был быть ключ, иначе бы они не смогли войти, не оставив никаких следов.
— И, помимо этого, откуда они узнали, что дом будет рустовать? Вы говорили, что один из них должен был знать или мисс Стейплз, или ее соседей.
— Говорил и говорю, — жестко сказал Морсби. — В конце концов, то, что фотографии не узнали, еще ничего не значит. Надень очки в роговой оправе, и люди поклянутся, что никогда тебя не видели.
— Могу пририсовать на фотографии очки в роговой оправе и снова попытать счастья, мистер Морсби.
— О, господи, да не воспринимай ты меня так чертовски буквально!
Инспектор Фокс, стремившийся всегда быть полезным, обиженно замолчал, но Морсби продолжал дуться на него.
— Есть один способ, с помощью которого она могла добыть ключ, — медленно проговорил старший инспектор после долгого молчания.
— Какой, сэр? — тихо спросил инспектор Фокс тоном несправедливо оскорбленного человека.
— Она ведь была воровкой-"сумочницей"? А вдруг она взяла да и украла сумочку мисс Стейплз, а в ней был адрес и ключ. Так можно объяснить появление у нее ключа, а?
— Вполне можно, мистер Морсби, — уже без обиды согласился инспектор Фокс. — Можно.
Морсби взял телефонную трубку и теперь запрашивал полицейский участок в Льюисхэме, потом дежурного сержанта.
— Говорит старший инспектор уголовного розыска Морсби. Сержант, припомните убийство на Бернтоук-роуд. Просмотрите прямо сейчас ваши записи и скажите, не поступала ли к вам когда-либо жалоба от мисс Стейплз из дома номер четыре, что у нее украли сумочку, кошелек или что-либо в этом роде. За последние несколько лет. Я подожду.
Ему не пришлось ждать долго. Бесценная картотека выдала сведения тотчас же. У мисс Стейплз украли сумочку три с лишним года назад в автобусе на Олд-кент-роуд. Ценностей там не было, только несколько шиллингов, ее ключ-задвижка от входной двери и носовой платок с пометкой "МС". О нахождении пропажи сведений не поступало.
— Ну что ж, хоть что-то проясняется, — не без удовлетворения заметил Морсби, повесив трубку. — Ставлю сто к одному, что это проделка мисс Мэри Уэллер, как ее тогда звали. И она хранила ключ все время при себе, наудачу. Да, хорошо, что мы это узнали, только, боюсь, не очень-то это нам поможет.
— И это не объясняет того, как они узнали о том, что все соседи в это время разъедутся.
— Как посмотреть, — задумчиво проговорил Морсби К нему возвращалось его обычное хорошее расположение духа. — У меня кое-какая идейка появилась. С ее помощью мы бы здорово продвинулись в выяснении этого вопроса Но хотел бы я придумать, как нам приступить к этому прямо сейчас.
Он почесал голову, обмысливая новую задачу, ничего не придумал и обратился к своим бумагам.
— Вот тебе задание на завтра, Фокс. Я узнал, что паша девица носила обручальное кольцо. Ей тот австралиец подарил, говорила она. Колечко премиленькое, как мне сказали, вот какое, насколько я допытался: три бриллианта и два изумруда между ними в оправе из платины. Вот здесь все описания. Выясните, не продавалось ли подобное кольцо — или было продано — в Лондоне с первого августа прошлого года.
Фокс кивнул. Задание было архисложным, но он к таким давно привык.
— Скорее всего, у тебя ничего не выйдет, — добавил Морсби, вставая. — С другой стороны, у меня впечатление, что Уоргрейв не из тех, кто выбрасывает дорогие кольца, даже если они достались ему после мерзкого злодеяния.
Высказав эту циничную мысль, Морсби втиснулся в пальто и взял шляпу. Сыщики пошли по гулкому коридору.
— Думаете, она была с этим кольцом, когда они приехали в тот дом?спросил Фокс.
— Знаю, мой мальчик, — поправил его Морсби, хотя на самом деле этого не знал. — А почему? Да потому, что только этим можно объяснить, зачем она надела перчатки. Я сказал об этом шефу уже месяц-два назад. Мистер Умник думал, что если мы нашли девицу в перчатках и без колец, то надо искать девицу, не носившую колец. Но мистер Умник забыл, что хорошенькое кольцо с бриллиантом оставляет хорошенькую отметину на изнанке перчатки, а там явно была такая отметина. Этот мистер Умник напоминает мне сочинителя детективов, ох, напоминает: уж слишком "хитер"!
Инспектор Фокс от души рассмеялся.
Морсби направлялся теперь не к себе домой. Еще днем он позвонил Роджеру Шерингэму и спросил, нельзя ли ему зайти и задать Роджеру парочку вопросов о его друге, который, по понятным причинам, в рукописи не фигурировал. Роджер пригласил его на обед. Морсби, зная, что такое обед у Роджера, с удовольствием согласился. К тому же втайне Морсби надеялся — хотя скорее бы умер, чем признался в этом самоуверенному мистеру Шерингэму, — что ему удастся поговорить с Роджером о деле мисс Уотерхаус. Человек со стороны, допускал Морсби, иногда может распутать такие узлы, которые для того, кто уже давно пристально их изучает, кажутся безнадежно запутанными.
Роджер встретил гостя радушно и предложил сухого хереса.
— Патерсон? — переспросил он, когда они уселись у огня; так звали друга Шерингэма из школы в Эллингфорде. — О, выбросьте это из головы. Вы его видели, да?
