— Бронсона?
— Ага. Сидит в библиотеке и читает газеты, как у себя дома.
— Приведи его. — Вульф пошевелился и даже едва не приоткрыл глаза. — Прямо сюда.
— Сейчас?
— Немедленно.
Я отправился на вылазку. По пути мне пришло в голову, что не мешало бы разжиться кое-какими припасами на случай, если разговор затянется; я прокрался на кухню и похитил из холодильника кувшин гернзейского молока. С кувшином в руке я с важным видом переступил порог библиотеки и сообщил Бронсону, что мистер Ниро Вульф выразил желание встретиться с ним.
Бронсон отложил газету и сказал, что начал уже опасаться, не собираются ли им пренебречь.
— Никак нет, — отрезал я. — Он в два счёта развеет ваши опасения.
Бронсон погрузился в кресло, которое до него занимал Мак-Миллан. По его виду можно было подумать, что всё происходящее его забавляет. Вульф сидел неподвижно, как гранитное изваяние, закрыв глаза, и, казалось, скорее спал, чем бодрствовал. Это могло провести Бронсона, но не меня. Я зевнул. Свет падал на Бронсона так, что его нос выглядел ещё более тупым, будто его специально приплюснули, а умные серые глазки казались ещё меньше. Наконец он вежливо произнёс:
— Насколько я понимаю, вы желаете спросить меня о чём-то?
— Да, — кивнул Вульф. — Многое ли вам удалось подслушать из нашего разговора с мисс Осгуд сегодня днём?
— Не особенно. Вернее даже, совсем мало, — не задумываясь, ответил Бронсон и улыбнулся. — Вы задали вопрос, чтобы увидеть, оскорблюсь я или нет? Разрешите предложить… вам не стоит хитрить и прибегать к таким уловкам. Я кое-что слышал о вас. Я знаю о ваших способностях, но и я их не лишён. Мы оба не дураки, и почему бы нам в этом не согласиться?
— И в самом деле. — Вульф чуть приподнял веки. — У вас и вправду здравая голова. Тогда, слава богу, мы можем спокойно и без лишней суеты обсудить кое-какие факты… Подробности, которые я узнал от мисс Осгуд. Например, что вы лицо, которое мистер Осгуд и многие другие назвали бы мошенником.
— Я не… — Бронсон махнул рукой. — Впрочем, ладно. Обзывайте…
— Я называю вас мошенником, чтобы уточнить наши позиции. В конце концов, я занят сыскным бизнесом, вы — своим, и я хочу посоветоваться с вами о своей и вашей работе. Я рассчитываю, что вы поможете мне в расследовании убийства, и взамен у меня есть предложение относительно одного из ваших дел — того, что привело вас сюда. Что касается убийства…
— Может быть, начнём с конца и обговорим ваше предложение? Я всегда готов выслушать разумную мысль.
— Как угодно. — Вульф выпятил и поджал губы. — У вас есть бумага, подписанная Клайдом Осгудом. Вы показывали её мисс Осгуд сегодня утром.
— Расписка за деньги, которые я дал взаймы её брату.
— С перечислением конкретных обязательств, которые он соглашался выполнить в обмен.
— Да.
— Выполнение которых сделало бы его подлецом в глазах отца.
— Верно.
— Мне нужна эта расписка. — Вульф пошевелился. — Подождите. Я не оспариваю вашего права получить свои деньги. Но мне не нравятся ваши методы. Сегодня мисс Осгуд сумела привести меня в восторг одним своим высказыванием, и я хочу ей помочь. Предлагаю вам передать расписку мистеру Гудвину; она будет у него в полной сохранности. Максимум через десять дней я либо сам заплачу вам десять тысяч долларов, либо устрою, чтобы вам их заплатили, либо верну расписку. Даю вам обещание без всяких условий. Расписку отдайте ему. — Вульф ткнул большим пальцем в мою сторону.
Бронсон медленно помотал головой из стороны в сторону.
— Я имел в виду не такую разумную мысль.
— Вы не согласны?
— Нет, конечно.
— Я предлагаю вам сверхгарантию. Я редко даю обещания, поскольку готов выполнять их, пусть это звучит банально, ценой собственной жизни.
— На что мне ваша жизнь? Ваши гарантии, быть может, и хороши, но расписка, подписанная Осгудом, лучше, и она принадлежит мне. Чего ради я должен её отдавать?
Я вопросительно покосился на Вульфа.
— Не надо, Арчи. Отложим пока эту тему. Во всяком случае, временно. Я надеюсь, мистер Бронсон, что ваша агрессивность…
— Я вовсе не агрессивен, — прервал Бронсон. — Не понимайте меня превратно. Я же сказал, что я не дурак, а надо быть круглым идиотом, чтобы сделать вас врагом. Я прекрасно понимаю, насколько я уязвим и что вы можете против меня предпринять. Если вы станете моим врагом, то мне лучше сразу убраться из Нью-Йорка. Я приехал в Нью-Йорк всего пару месяцев назад, но если вам захочется выяснить моё прошлое, это не составит для вас труда. Тюрьма мне не грозит, но вы можете сделать моё существование тяжёлым… очень тяжёлым. Бог свидетель, я не хочу, чтобы вы преследовали меня. Поверьте, я не питаю к вам вражды. Вы не должны обижаться на меня за нежелание расставаться со своей распиской, а в остальном я к вашим услугам.
— Без хитростей, мистер Бронсон?
— Без.
— Отлично. Где вы родились?
Бронсон снова помотал головой:
— Я готов помогать вам, но не удовлетворять ваше любопытство.
— Вы же сами признали, что мне ничего не стоит проследить ваше прошлое…
— Пожалуйста, если вам не жалко времени и денег.
— Ладно, давайте напрямую. Вам приходилось иметь дело со скотом?
Бронсон пристально посмотрел на него, затем хохотнул и сказал:
— Бог мой, неужели мне придётся взять назад свои слова о том, что вы не дурак? Вы хотите впутать меня в убийство?
— Вам приходилось иметь дело со скотом?
— Никогда не имел счастья. Знаю, откуда берутся мясо и молоко, только по литературе.
— Где дубинка, которая была у вас вчера вечером, когда вы шли с Клайдом Осгудом на ферму Пратта?
— Дубинка?
— Да. Палка, если хотите. Быть может, сук.
— Ну… я не помню… Ах, да. Вспомнил, конечно. Она была у сарая, мимо которого мы проходили, и я просто…
— Где она?
— Вы хотите знать, где она сейчас? В конце концов…
— Где вы её оставили?
— Ну… я не… Ах! Конечно же. Когда мы дошли до ограды, Клайд пошёл дальше, а я повернул назад. Он прихватил палку с собой.
— Зачем?
Бронсон пожал плечами. Он снова взял себя в руки.
— Просто так, наверное. Вот вы ходите с тяжёлой тростью. Зачем?
— Не за тем, чтобы бить себя до потери сознания. Клайд сам попросил палку? Или вы её предложили?
— Не помню. Это вышло как-то само собой, мимоходом. А что, разве его ударили палкой? Я думал, его убили киркой, согласно вашей версии…
— Вы собирались помогать мне, сэр, а не молоть языком. Мне нужна вся правда об этой палке.
— Я всё сказал.
— Ерунда. Вы явно смешались, когда я задал вопрос. — Вульф погрозил ему пальцем. — Берегитесь, если не хотите сделать меня врагом. И учтите, более благоприятной возможности рассказать правду, чем здесь, в сравнительно непринуждённой обстановке, вам не представится. Итак, вы сами несли палку до фермы Пратта?
— Нет. Я вообще не ходил туда.
— Вы так утверждаете?
— Это правда.
— Я ещё раз предупреждаю вас: берегитесь. Допустим на миг, что это правда, тогда ответьте: зачем Клайду понадобилось идти ночью к Пратту? Что он собирался там делать?
— Не знаю.
— Что он говорил о своих намерениях?
— Ничего.
Вульф закрыл глаза. Я заметил, что кончик его указательного пальца выводит кружки на ручке кресла, и понял, что он лишился дара речи от ярости.
— Я могу… — заикнулся было Бронсон.
— Молчите! — Веки Ниро Вульфа дрогнули, и он открыл глаза. — Вы делаете ошибку. Очень серьёзную. Послушайте внимательно. Вы требовали немедленного возвращения денег. Клайд не мог собрать нужную сумму в Нью-Йорке и приехал просить деньги у отца. Вы так спешили или так не доверяли ему — или же и то и другое, — что поехали вместе с ним. Вы не хотели упускать его из виду. Осгуд-старший отказался помочь сыну, поскольку Клайд не хотел говорить, зачем ему деньги, и вы были готовы пойти на то, чтобы рассказать всё отцу и взыскать долг с него. Тогда Клайд в отчаянии заключает пари. В случае выигрыша он всё равно рассчитался бы с вами лишь по истечении недельного срока. А какие гарантии он мог представить, что выиграет пари? Вы согласились бы подождать в одном-единственном случае — если Клайд подробно объяснит вам, каким образом рассчитывает выиграть пари. И он объяснил. Не пытайтесь утверждать, что это не так, я не такой простак. Рассказывайте, как было дело.
Бронсон покачал головой.
— К сожалению, вы заблуждаетесь. Он не говорил…
— Фу! Я не заблуждаюсь. Я знаю, когда я прав — я стреляный воробей. Берегитесь, молодой человек!
Бронсон пожал плечами:
— Не надо меня запугивать. Я тоже тёртый калач. Но я не могу рассказать о том, чего не знаю.
— Говорил ли вам Клайд Осгуд, как думает выиграть пари?
