Когда они подошли, церковь не была ни темна, ни пустынна, парадная дверь на северной паперти скрипнула, открывая пронизанное светом благостное убранство.
– Думаете убийца здесь, сэр, – исповедуется в своих грехах?
– Я считаю, всегда кто-то в чем-то исповедуется, – пробормотал Морс.
Его уши уловили едва слышное бормотание, и он указал на закрытые шторками исповедальни, расположенные у северной стены.
Почти сразу появилась привлекательная молодая женщина, грехи ее, предположительно, были прощены, и она, спрятав глаза от двух детективов, нажала на дверную ручку, щелкнувшую при ее выходе из церкви.
– Хорошо выглядит девочка, сэр.
– Мм. У нее, возможно, есть то, чего вам не хватает, Льюис; но захотите ли вы то, что у нее есть?
– Простите, сэр?
Преподобный Мекледжон, молча, шел к ним в своей обуви на резиновой подошве, снимая с шеи длинный, вышитый зеленым шарф.
– Кто из вас хочет быть первым, джентльмены?
– Боюсь, я сегодня не нагрешил, – сказал Морс, – на самом деле уже много дней, как я с трудом нахожу время для любых прегрешений вообще.
– Мы все грешники, знаете ли, – серьезно сказал Мекледжон, – грех, увы, это естественное состояние нашего рода человеческого…
– Есть склеп под церковью? – спросил Морс.
Глаза викария слегка сузились.
– Ну да, нет… но, э… никто не ходит туда, насколько я знаю. На самом деле я хочу сказать, что никто не был там в течение десяти последних лет или около того. Ступени выглядят так, будто они сгнили и…
Морс опять прервал его.
– Как мы можем попасть туда?
Мекледжон не привык, чтобы с ним говорили так резко, на его лице проглянуло незначительное раздражение.
– Боюсь, что никак не можете, джентльмены. Не сейчас, так или иначе. Я должен отправиться в Пьюзи-Хаус в… – он посмотрел на свои часы.
– Мне, вероятно, придется напомнить вам, для чего мы здесь, сэр? Вовсе не для того, чтобы любоваться вашей купелью. Мы расследуем убийство – серию убийств – и, как сотрудники полиции, мы в полном праве ожидать немного сотрудничества со стороны общественности. И каждую минуту вы – общественность. Согласны? Теперь. Как мы можем попасть туда?
Мекледжон глубоко вдохнул. Это был долгий день, и он почувствовал, как устал.
– Вам действительно нужно говорить со мной, как с непослушным ребенком, инспектор? Я просто возьму пальто, если вы не возражаете.
Он ушел в ризницу, а когда вернулся, Морс отметил убогость его толстого, темного пальто; сильно поношены были и черные сморщенные туфли.
– Нам это потребуется, – сказал Мекледжон, указывая на двадцатифутовую лестницу у южного крыльца.
С заметным непрофессионализмом Морс и Льюис, маневрируя длинной лестницей, неловко проследовали по мокрой траве за Мекледжоном от южной двери через узкие ворота прямо напротив, и вдоль южной наружной стены церкви. Уличный фонарь бросал узкий луч света на неровные ряды надгробий на могилах, но сама стена тонула в глубоком мраке.
– Мы на месте, – сказал Meкледжон. Он стоял над горизонтальной железной решеткой, примерно три на шесть футов, лежавшей на каменных сторонах прямоугольника, врытого в землю. Сквозь прутья решетки, изначально окрашенных в черный цвет, а теперь с коричневыми хлопьями ржавчины, свет фонаря выхватил дно полости, двенадцатью футами ниже, усеянное обломками, бумажными мешками и пачками сигарет. К дальней стороне прямоугольника у стены церкви была прислонена шаткая деревянная лестница, и параллельно ей круто сбегали вниз железные поручни. Прямо под церковной стеной была небольшая дверь: вход в склеп.
Минуту или около того все трое глядели в черную дыру, одна и та же мысль мелькнула в голове каждого из них. Почему не подождать до вменяемого и полезного утреннего света – света, в котором исчезнут ухмыляющиеся черепа и отвратительные скелеты? Но, нет. Морс подсунул руки под прутья решетки и легко перенес ее в сторону.
– Вы уверены, что никто не бывал здесь в течение десяти лет? – спросил он.
Льюис наклонился в темноту к старой лестнице и ощупал ее ступеньки.
– Кажутся довольно крепкими, сэр.
– Давайте соблюдать правила безопасности, Льюис. Мы ведь действительно не хотим больше трупов.
Мекледжон наблюдал, как они опустили принесенную лестницу, и когда она твердо уперлась в пол, Льюис взял фонарь и медленно и осторожно спустился вниз.
– Я считаю, что кто-то был здесь совсем недавно, сэр. Одна из перекладин старой лестницы вблизи дна проломилась, и она не выглядит так, будто это случилось очень давно.
– Кто-то из этих хулиганов, я думаю, – сказал Мекледжон Морсу. – Некоторые из них готовы на все, просто из чувства протеста. Но, инспектор, я действительно должен идти. Простите, если я… э…
– Забудьте об этом, – сказал Морс, – мы вас известим, если найдем что-нибудь.
– Вы… вы ожидаете найти что-то?
Ожидал ли он? Если честно, ответ был «да» – он ожидал найти тело мальчика по имени Питер Моррис.
– Не совсем, сэр. Мы просто хотим проверить все что возможно.
Голос Льюиса снова зазвучал из черной пустоты.
– Дверь заперта, сэр. Вы можете…?
Морс опустил связку ключей вниз.
– Посмотрите, может один из этих подойдет.
– Если не подойдет, – сказал Мекледжон, – боюсь, что вам на самом деле придется ждать до утра. Мой набор ключей такой же, как и ваш, и…
– Вы можете идти, сэр, – сказал Морс викарию, – как я уже сказал, мы дадим вам знать, если… э-э… если…
– Спасибо. Давайте просто молиться, чтобы вы ничего не нашли, инспектор. Это стало уже таким страшным делом, что…
– Доброй ночи, сэр.
С бесконечной осмотрительностью Морс забрался на лестницу, и нервно убеждая Льюиса, чтоб он крепче держал «эту хренову штуковину», начал постепенно спускаться в шахту медленными движениями, движениями стажера на натянутом канате. Он отметил, то же, что и Льюис, – что третья ступенька в конце исходной деревянной лестницы была сломана примерно посередине. И, судя по желтоватому неровному сколу, чья-то нога проломила ступеньку сравнительно недавно. Кого-то довольно тяжелого; или кого-то не такого тяжелого, возможно – с дополнительным весом на плечах.
– Как вы считаете, здесь есть крысы? – спросил Морс.
– Вы не должны думать об этом. Им нечем питаться, или есть?
– Трупами, возможно? – Морс еще раз подумал, не отложить ли мрачную миссию до утра, и испытал легкую дрожь страха, когда посмотрел на прямоугольник слабого света над головой, ожидая, как некая омерзительная фигура появится в отверстии и, ужасающе ухмыляясь, глянет на него сверху вниз. Он глубоко вдохнул.
– Мы идем, Льюис.
Дверь плаксиво скрипела на ржавых петлях, но мало-помалу Льюис распахнул ее, и Морс нервно повел фонарем из стороны в сторону. Сразу стало ясно, что основные опорные столбы верхнего строения склепа образовывали свод; ряд каменных ниш разделял подземную область подвала; они казались (по крайней мере, Льюису) странными и зловещими. И в самом деле, вторая ниша слева наводила на мысли о неких скелетах и призраках, преследующих эту преисподнюю. Внутри стен, сухих и безопасных, не было ничего, кроме крупной кучи кокса (без сомнения для системы отопления церкви) с лопатой с длинной ручкой, брошенной на нее.
– Хотите немного бесхозного уголька, сэр?
Льюис шел впереди, и теперь он взял фонарь у Морса и посветил им весело. Вокруг был удивительно сухой интерьер. Но по мере того, как они продвигались все глубже в темноту, становилось все труднее сформировать любую согласованную картину расположения сводов, и Морс уже подумывал повернуть назад, когда Льюис посветил фонарем на штабель гробов, наваленных один на другой.
– Много здесь трупов, – сказал Льюис.
Но Морс повернулся к ним спиной и мрачно посмотрел в темноту.
– Я думаю, что будет разумно вернуться сюда утром, Льюис. Довольно глупо пытаться найти что-нибудь в это время ночи.
Он испытывал глубокую дрожь страха, который рос из чего-то, почти ощутимо гнетущего в сухом воздухе. В детстве он всегда боялся темноты, и теперь снова рука ужаса слегка коснулась его плеча.
Они проделали обратный путь к выходу, и вскоре Морс снова стоял у входа в склеп, лоб его был влажным от холодного пота. Он вдохнул несколько раз глубоко, перспектива восхождения по твердой лестнице вверх на землю, маячила как славное освобождение от паники, которая угрожала поглотить его. Тем не менее, это было знаком гения Морса, – он мог овладевать своими слабостями и почти чудесным образом превращать их в свои сильные стороны. Если бы кто-то собирался спрятать тело в этих склепах, он бы тоже почувствовал нечто (конечно!). Возможно, тот же иррациональный страх темноты, мертвых, глубинного ужаса, который всегда населяет привидениями подсознание? Никто, безусловно, не рискнет зайти слишком далеко, в одиночку, к тому же под покровом ночи, в эти отзывающиеся эхом каверны под нависающими сводами.
