– Вы имеете в виду бюро «Кэвендиш»? Я зашла туда, но мне сказали, что профессор Перди вызывает меня к половине третьего.
– Совершенно верно, – кивнул профессор. – К половине третьего. И мы до сих пор работаем. Боже мой, я даже не предложил вам чаю! Вам следовало мне напомнить.
– Это не имеет никакого значения, профессор Перди.
– Да, я чудовищно невнимателен, – вздохнул профессор. – Но не буду прерывать вашу беседу – ведь инспектор хочет задать вам несколько вопросов.
– Значит, вы не знаете, что случилось с Эдной Брент?
– «Случилось»? – испуганно переспросила Шейла. – Что вы имеете в виду? Она попала под машину?
– Превышение скорости чрезвычайно опасно, – вставил профессор.
– С ней произошло несчастье. – Хардкасл сделал паузу и резко произнес: – Около половины первого ее задушили в телефонной будке.
– В телефонной будке? – ошеломленно переспросил профессор.
Шейла Уэбб ничего не сказала. Она только слегка приоткрыла рот и уставилась на инспектора расширенными от ужаса глазами.
«Либо эта девушка в самом деле впервые об этом слышит, либо она великолепная актриса», – подумал Хардкасл.
– Боже мой! – продолжал переживать профессор. – Задушили в телефонной будке! Как странно! Если бы я намеревался кого-нибудь задушить, то ни за что не выбрал бы такое место. Бедная девушка, какой кошмар!
– Эдну убили? Но почему?
– Вы знаете, мисс Уэбб, что Эдна Брент позавчера очень хотела вас повидать, приходила к вашей тете и ждала вас там?
– Это снова моя вина, – признался профессор. – Позавчера я очень надолго задержал мисс Уэбб. До сих пор не могу себе простить. Вам следует всегда напоминать мне о времени, дорогая.
– Тетя говорила мне, – сказала Шейла, – но я не придала этому особого значения. Значит, Эдну что-то беспокоило? Что же?
– Этого мы не знаем, – ответил инспектор, – и, может быть, не узнаем никогда. Если вы не сможете нам объяснить.
– Я? Но откуда мне знать об этом?
– Возможно, у вас есть какое-нибудь предположение насчет того, почему Эдна Брент хотела с вами увидеться?
Шейла покачала головой:
– Нет.
– Может быть, она намекнула вам на что-нибудь или говорила с вами в бюро о том, что ее тревожит?
– Нет. Я ведь вчера вообще не была в бюро – весь день работала в Лэндис-Бей у одного писателя.
– Вам не показалось, что в последнее время мисс Брент из-за чего-то волновалась?
– Ну, Эдна всегда выглядела взволнованной или огорченной. Она никогда не была уверена, что поступает правильно. Однажды Эдна пропустила две страницы, печатая книгу Арманда Левина, и очень из-за этого беспокоилась, так как, когда она поняла свою ошибку, автору уже вернули текст.
– И она спрашивала у вас совета по этому поводу?
– Да. Я сказала ей, чтобы она поскорее отправила ему записку, потому что авторы не всегда корректируют машинописный текст сразу после получения, с сообщением о случившемся и просьбой не жаловаться мисс Мартиндейл. Но Эдна сказала, что такой выход из положения ей не слишком нравится.
– Мисс Брент всегда спрашивала у кого-нибудь совета, когда сталкивалась с подобными проблемами?
– Да… Правда, наши предложения ее не всегда устраивали, и тогда она снова начинала ломать себе голову.
– Следовательно, было бы вполне естественно, если бы она пришла за советом к одной из вас? Такое часто случалось?
– Да.
– А вы не думаете, что на сей раз Эдна приходила к вам по более серьезному поводу?
– Нет, не думаю. Какой у нее мог быть более серьезный повод?
«Интересно, – подумал инспектор, – насколько искренна та непринужденность, с которой Шейла Уэбб отвечает на вопросы».
– Не знаю, о чем Эдна хотела со мной поговорить, – быстро продолжала Шейла, – и не могу понять, почему она пришла к тете, решив повидать меня именно там.
– Возможно, ей не хотелось разговаривать с вами в бюро в присутствии других девушек. Быть может, Эдна Брент считала, что о предмете вашей беседы должны знать только вы и она.
– Мне это кажется маловероятным – даже вовсе невероятным, – заявила Шейла.
– Значит, вы не в состоянии помочь мне, мисс Уэбб?
– Боюсь, что нет. Мне очень жаль Эдну, но я не знаю ничего, что могло бы вам помочь.
– И ничего, что каким-то образом может быть связано с происшедшим девятого сентября?
– Вы имеете в виду… того человека на Уилбрэхем-Крезент?
– Совершенно верно.
– Но при чем тут та история? Что Эдна могла о ней знать?
– Может быть, ничего существенного, – ответил инспектор, – но что-то она наверняка знала. – Он сделал паузу. – Телефонная будка, в которой убили Эдну Брент, находится на Уилбрэхем-Крезент. Это что-нибудь вам говорит, мисс Уэбб?
– Абсолютно ничего.
– А вы сами были сегодня на Уилбрэхем-Крезент?
– Нет, не была, – взволнованно ответила девушка. – Больше я ни разу туда не ходила. Я начинаю чувствовать, что это какое-то проклятое место! Как бы я хотела не быть замешанной в эту историю! Почему в тот день туда вызвали именно меня? Почему Эдну убили на той же улице? Вы должны выяснить это, инспектор, должны!
– Это мы и намерены сделать, мисс Уэбб, – промолвил Хардкасл и добавил с угрожающей ноткой в голосе: – Уверяю вас, нам это удастся.
– Вы дрожите, дорогая, – заметил профессор Перди. – По-моему, вам не помешает стаканчик шерри.
Глава 20
Рассказывает Колин Лэм
Прибыв в Лондон, я сразу же отправился к Беку.
– Может быть, в вашей идиотской идее с полумесяцами и в самом деле что-то есть, – заявил он, махнув сигарой в мою сторону.
– Значит, я был прав?
– Ну, я бы этого не сказал, но такая возможность не исключена. С нашим инженером-конструктором мистером Рэмзи из дома 62 по Уилбрэхем-Крезент что-то нечисто. В последнее время он взялся за какие-то сомнительные поручения от нескольких фирм. Правда, фирмы эти существуют в действительности, но происхождение их довольно странное… Сейчас Рэмзи в отъезде. Он уже около пяти недель находится в Румынии.
– А его жена говорила, что он в Швеции.
– И тем не менее Рэмзи в Румынии. Неплохо бы разузнать о нем побольше. Короче говоря, мой мальчик, собирайтесь в дорогу. Я уже приготовил для вас все визы и отличный паспорт на имя Нейджела Тренча. Кстати, вы ботаник, так что освежите ваши знания о редких растениях на Балканах.
– Будут какие-нибудь специальные инструкции?
– Никаких. Адреса явок получите, когда соберете вещи. Узнайте все, что сможете, о нашем мистере Рэмзи. – Полковник Бек внимательно посмотрел на меня сквозь сигарный дым. – Вы не выглядите особенно довольным.
– Что вы, всегда приятно, когда предположение оправдывается, – уклончиво отозвался я.
– Оправдывается, но не вполне. Правильный полумесяц, но неправильный номер. Дом 61 занимает архитектор, ведущий абсолютно безупречную жизнь. Разумеется, безупречную в нашем понимании. Да, бедняга Хэнбери ошибся с номером, но не намного.
– Вы проверили всех? Или только Рэмзи?
– «Дайана-Лодж» вроде бы так же непорочен, как сама Диана. Там заняты только кошками. Мак-Нотон для нас более интересен. Как вам известно, он удалившийся от дел профессор и, кажется, блестящий математик. Покинул кафедру внезапно, по причине слабого здоровья. Может, это и правда, но, по-моему, он крепкий старик. Со старыми друзьями Мак-Нотон порвал, что тоже довольно странно.
– Вся беда в том, – вздохнул я, – что нам теперь представляется подозрительным все, что бы человек ни сделал.
– Это верно, – согласился полковник Бек. – Временами я подозреваю, что вы работаете не на нас, а на них. А иногда мне кажется, будто я сам перешел на их сторону, а потом опять переметнулся к нам. Веселенькая неразбериха, нечего сказать!
Так как мой самолет вылетал в десять вечера, я успевал зайти к Эркюлю Пуаро. Когда я вошел, он поглощал sirop de cassis (по-нашему – сироп из черной смородины) и предложил его мне. Я тут же отказался, и Джордж принес мне виски. Все шло как обычно.
– Вы выглядите расстроенным, – заметил Пуаро.
– Вовсе нет. Просто я уезжаю за границу.
Пуаро вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул.
– Так вот оно что!
– Да, совершенно верно.
– Ну, желаю успеха.
– Спасибо. Кстати, Пуаро, как продвигается ваше домашнее задание?
– Pardon?[32]
– Кроудинское убийство с часами. Надеюсь, вы уже откинулись в кресле, закрыли глаза и нашли разгадку?
– Я с величайшим интересом прочитал оставленные вами записи, – сказал Пуаро.
– И там наверняка не оказалось ничего полезного. Я же говорил вам, что эти соседи никуда не годятся.
– Совсем наоборот. По крайней мере двое из них сделали замечания, которые многое разъясняют.
– Кто же именно? И какие замечания?
К моему раздражению, Пуаро посоветовал мне снова внимательно перечитать мои записки.
– Тогда вы сами поймете. Ведь это просто бросается в глаза. Сейчас необходимо поговорить с другими соседями.
– Других нет.
– Должны быть. Кто-то всегда что-то видит. Это аксиома.
