— Холкета? — недоверчиво воскликнул его собеседник. — Да ведь он ругает духовенство с утра до ночи!
— Мне кажется, вы не совсем понимаете людей такого рода, — мягко возразил патер Браун. — Джейк действительно обвиняет служителей церкви в том, что они не борются за справедливость. Однако мы собрались не для того, чтобы обсуждать подобные вопросы. Я упомянул об этом лишь для того, чтобы облегчить вашу задачу и по возможности сократить число подозреваемых.
— Если вы правы, то круг подозреваемых и в самом деле сузится до одного, насмехающегося над всеми проходимца Элиаса. И ничего удивительного! Столь коварного и невозмутимого дьявола мне еще не приходилось видеть.
— Он очень напоминает мне покойного Стейна. Вероятно, они родственники, — со вздохом сказал патер Браун.
— Но послушайте… — начал было Неарс.
Его протестующее восклицание оказалось прервано на полуслове. Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появилась высокая, немного неряшливая фигура Генри Хорна. Лицо юноши, казалось, побледнело еще больше.
— Вот тебе на! — вымолвил Неарс, водворяя на место свой монокль. — Почему вы вернулись?
Хорн нетвердыми шагами пересек комнату и, не говоря ни слова, тяжело опустился в кресло.
— Я отстал… потерял остальных… заблудился и решил вернуться.
На столе еще стояли остатки ужина. Генри Хорн налил себе бренди и залпом осушил полный стакан, хотя всю жизнь считался трезвенником.
— Вас беспокоит что-нибудь? — осведомился патер Браун.
Хорн обхватил голову руками, так что его лицо оказалось в тени, и тихим голосом произнес:
— Могу рассказать. Мне явился призрак.
— Призрак? — переспросил удивленный Неарс. — Чей же?
— Гидеона Уайза, владельца этого дома, — уже более твердым голосом ответил Хорн. — Он восстал из бездны, в которую пал.
— Чепуха! — воскликнул Неарс. — Ни один здравомыслящий человек не станет верить в привидения.
— Вы не вполне точны, — возразил патер Браун с легкой усмешкой. — И для существования призраков можно найти доказательства, ничуть не уступающие тем, на которых вы часто строите обвинения…
— Но охотиться за преступниками — моя обязанность, — резко ответил Неарс. — А от привидений пусть бегают другие.
— Так что же вы видели, мистер Хорн? — спросил патер Браун.
— Все произошло на самом краю осыпающихся прибрежных скал, совсем рядом с местом, откуда сбросили Уайза. Там еще есть какая-то расщелина или трещина. Остальные успели уйти далеко вперед, и я решил сократить путь, пройдя по заросшей вереском тропинке вдоль самого берега. Прежде мне часто приходилось пользоваться ею. Я любил наблюдать за волнами, бьющими в каменные утесы, но сегодня почти не обращал на них внимания, только удивился, что море столь неспокойно в такую ясную лунную ночь. Морские брызги высоко взлетели в лунном свете раз, другой, третий. А затем случилось нечто непостижимое. Серебристая водяная пыль, взметнувшаяся вверх в четвертый раз, внезапно застыла в воздухе. Она не падала, хотя я с упорством безумца все ждал и ждал. Время словно остановилось. Я подумал, что и вправду сошел с ума, потом решил подойти ближе и, кажется, даже вскрикнул. Повисшие в пустоте капли, словно хлопья снега, стали слипаться вместе, образуя сияющую фигуру с мертвенно-бледным лицом.
— И, по-вашему, то был Гидеон Уайз?
Хорн молча кивнул. Наступившую тишину внезапно нарушил Неарс, он столь резко вскочил на ноги, что даже опрокинул стул.
— Чепуха, — воскликнул он. — Но лучше пойти взглянуть.
— О, нет! — возразил Хорн с необъяснимой горячностью. — Ничто не заставит меня вновь ступить на ту тропу.
— Мистер Хорн, — твердо сказал Неарс, — я — офицер полиции. Дом окружен моими людьми. Мы пытались избежать ненужной враждебности, но расследование необходимо довести до конца. Мой долг проверить все, даже такую нелепицу, как призрак. Требую отвести меня на то самое место, о котором вы говорили.
Снова воцарилось молчание. Хорн стоял, часто и тяжело дыша, словно под влиянием неизъяснимого страха. Потом вдруг опустился в кресло и произнес уже более спокойным голосом:
— Нет, не могу! Лучше сразу признаться! Все равно рано или поздно вы узнаете… Уайза убил я!
На мгновение в комнате стало тихо. Слова Хорна поразили всех, словно удар молнии. И тут в тишине послышался неправдоподобно слабый голос патера Брауна:
— А вы намеревались убить его?
— На подобный вопрос едва ли можно ответить, — произнес Хорн, нервно грызя ногти. — Полагаю, я обезумел от ярости. Старик вел себя просто невыносимо. Это происходило в его владениях. Уайз оскорбил и даже, кажется, ударил меня. Между нами завязалась схватка, и он упал со скалы. Я пришел в себя, когда находился уже далеко от рокового места, и только тогда осознал, что совершил преступление, лишившее меня звания человека. Клеймо Каина горело на моем челе, прожигая до самого мозга. Я стал убийцей и неизбежно должен был сознаться в содеянном. — Тут он вдруг весь напрягся. — Но говорить о других я не вправе. Не пытайтесь расспрашивать меня о заговоре или сообщниках: все равно ничего не скажу.
Неарс подошел к входной двери и отдал приказание кому-то снаружи, потом тихо сказал секретарю погибшего:
— И все же мы осмотрим место происшествия, только преступника поведем под конвоем.
Все понимали, что отправляться к морю на поиски призрака после признания убийцы — в высшей степени глупо. Неарс, конечно, тоже был настроен скептически. Но он, как сыщик, считал своей обязанностью, образно говоря, перевернуть все до последнего камешка, не делая исключения и для надгробных камней. Ведь скалистый обрыв на берегу фактически являлся не чем иным, как своего рода могильной плитой над несчастным Гидеоном Уайзом.
Последним из дома вышел Неарс. Он запер дверь и последовал за остальными по тропинке, ведущей к скалам, но вдруг с удивлением заметил, что навстречу ему бежит Поттер.
— Там действительно что-то есть, сэр, — сказал он, и то были его первые слова за весь вечер. — Нечто напоминающее Уайза…
— Вы просто бредите! — только и смог вымолвить сыщик. — Прямо сборище сумасшедших!
— По-вашему, я мог не узнать хозяина? — на удивление резко возразил секретарь.
— Неужели и вас следует отнести к числу тех, кто, говоря словами Холкета, должен просто ненавидеть старика? — раздраженно осведомился Неарс.
— Возможно, — ответил Поттер. — Но так или иначе, я знал его достаточно хорошо и, можете поверить, видел именно Гидеона Уайза, будто окаменевшего в лунном свете.
Юноша указал рукой в сторону расщелины в скалах, где и в самом деле белело нечто вроде лунного света или всплеска пены, который по мере приближения к нему принимал все более реальные очертания. За время разговора они подошли уже на добрую сотню шагов, но светлое пятно не двигалось, только стало напоминать статую, отлитую из серебра.
Поттер не скрывал, что напуган не меньше Генри Хорна. Даже Неарс заметно побледнел и остановился. Да и видавший виды журналист не торопился подходить ближе без особой необходимости. Только патер Браун спокойно продвигался вперед обычной ковыляющей походкой, словно направлялся к привычному рекламному щиту, чтобы прочесть объявления.
— Вы единственный из нас, верящий в призраки, — обратился к священнику Бирн, — и почему-то совершенно не обеспокоены…
— Одно дело верить в привидения вообще, и совсем другое — поверить в конкретное привидение, — загадочно произнес патер Браун.
Репортер смутился и украдкой бросил взгляд в сторону обрывистого мыса, залитого холодным светом луны.
— Я не верил, пока не увидел своими глазами, — сказал журналист.
— А я, наоборот, верил до тех пор, пока не увидел, — задумчиво произнес патер Браун.
Священник двинулся дальше. Бирн стоял и наблюдал, как он тяжелым неторопливым шагом пересекал обширную пустошь, которая, постепенно поднимаясь, переходила в скалистый мыс. Местность напоминала пологий холм с отрезанной морем половиной. В мертвенном блеске луны трава походила на длинные седые волосы, зачесанные ветром в одну сторону. Там, где скала, выветрившись, обнажила мел, словно сияющая тень, высилась непонятная бледная фигура.
Внезапно Генри Хорн, оставив позади охранников, обогнал патера Брауна и с пронзительным криком упал на колени перед видением.
— Я во всем сознался! Зачем же было являться нам? Сообщить, что я убил вас? — воскликнул поэт.
— Я пришел сказать, что вы меня не убили, — ответил призрак и протянул руку к юноше.
Вскочив на ноги, Хорн снова вскрикнул, но уже совсем по-иному, так что все поняли: рука, коснувшаяся его, была вовсе не бестелесна.
Такого не испытывали даже много повидавшие сыщик и журналист. Что же произошло? От скалы постепенно отслаивались мелкие камешки и падали в расщелину. Часть из них задерживалась в широкой трещине. Так со временем вместо пропасти здесь образовалось нечто вроде уступа в форме карниза. Старик Уайз был еще достаточно крепок. Он упал как раз на эту небольшую площадку и провел там страшные двадцать четыре часа, пытаясь выбраться наверх по скале, которая постоянно крошилась и осыпалась под ним, пока, наконец, не образовала некое подобие лестницы. Это кое-как объясняло и описанный Хорном зрительный обман с белой волной, то появлявшейся, то исчезавшей и, в конце концов, застывшей на месте.
