— Гм… — буркнул он. — Ну, а каково положение дел сейчас?
— Бедняжка Элеонора тяжело ранена и находится в больнице в Бейсуотере. Возможно, не выживет. Тело Джорджа отвезли в морг. И когда сегодня я выходила из этого дома на Кембридж-террас, в душе моей теплилась надежда, что только вы можете разобраться в этой загадочной и ужасной истории. С помощью доктора Уотсона, разумеется. Да, полиция приезжала во главе с инспектором Макдональдом. Но надежды на них мало.
— Действительно, мало, — откликнулся Холмс. Но в его глубоко посаженных глазах вспыхнул огонек; он приподнял нож и вонзил его в стопку конвертов на столе. — И все же, инспектор Мак… Это куда как лучше! Нет, сегодня я бы просто не вынес Лестрейда или Грегсона. Если юная леди изволит немного подождать, я возьму сейчас пальто и шляпу, и мы немедленно отправимся на Кембридж-террас.
— Но, Холмс! — воскликнул я. — Разве не жестоко с вашей стороны пробуждать напрасные надежды в мисс Мюррей!
Холмс взглянул на меня со столь хорошо знакомым мне холодным выражением превосходства.
— Мой дорогой Уотсон! Следовало бы уже запомнить, я не пробуждаю надежд, равно как и не отнимаю их. Я просто исследую материальные улики. Voila tout[1].
Однако я заметил, как он сунул в карман увеличительное стекло; и еще: лицо его сохраняло мрачно-задумчивое выражение, пока мы катили в карете по улицам Лондона.
Этим солнечным апрельским утром Кембридж-террас выглядела какой-то особенно безлюдной и тихой. За каменной оградой и узкой полоской сада из камней высился дом с зеленой дверью и высокими стеклянными окнами фасада. Я даже вздрогнул, заметив у окна слева от входа фигуру в странном белом одеянии и тюрбане. Чандра Лал стоял неподвижно, точно один из индийских идолов, а затем шагнул в окно и скрылся из виду, словно растворился.
На Шерлока Холмса он произвел примерно такое же впечатление. Я заметил, как напряглись его плечи под широким плащом-накидкой, как он провожал пристальным взглядом фигуру слуги-индуса. Окно слева от входной двери оставалось нетронутым; в горке из камней зияла дыра, обозначая то место, откуда был взят камень; стекло второго окна было разбито вдребезги. Именно через это отверстие и шагнул в дом бесшумно, как тень, слуга Уорбертонов.
Холмс присвистнул, но не произнес ни слова, пока Кора Мюррей не оставила нас вдвоем.
— Скажите-ка мне, Уотсон, — спросил он, — вы не заметили ничего странного или противоречивого в рассказе мисс Мюррей?
— Да, он показался мне странным и ужасным! Но противоречивым?.. Нет, определенно нет!
— И однако же вы первым начали возражать ей.
— Но, мой дорогой друг, за все это утро я не произнес ни единого слова возражения!
— Да, возможно, что не сегодня утром… О, кого я вижу, инспектор Мак! Помнится, мы с вами уже встречались по поводу другой небольшой проблемы.
В разбитом окне показалось веснушчатое лицо, и через секунду, осторожно переступая через осколки стекла, в сад шагнул молодой человек с песочного цвета волосами и простецки хитрой физиономией типичного полицейского.
— Бог ты мой, сам великий мистер Холмс собственной персоной! Только не называйте эту историю проблемой. — Инспектор Макдональд забавно приподнял светлые брови. — Вопрос здесь скорее в другом. С чего это вдруг полковник Уорбертон сошел с ума?
— Так-так-так, — добродушно ухмыльнулся Холмс. — Полагаю, вы позволите нам войти?
— Конечно, добро пожаловать! — откликнулся молодой инспектор.
И вот мы оказались в длинной и узкой комнате, обставленной мягкими диванами и креслами, но впечатление уюта нарушалось множеством совершенно варварских безделушек. На подставке черного дерева лицом к окну располагайся довольно необычный экспонат: вытянутое в длину лицо, коричневое и с позолотой, с двумя огромными глазами, сделанными из какого-то блестящего синего камня.
— Как вам это симпатичное чудище? — хмыкнул Макдональд. — Судя по всему, эта так называемая маска смерти напустила на них заклятие. Майор Эрншо и капитан Лейшер сейчас в кабинете, бурно обсуждают событие.
К моему удивлению, Холмс едва удостоил взглядом странный экспонат.
— Как я понимаю, инспектор Мак, — начал он, расхаживая по комнате и разглядывая выставленные за стеклом предметы, — вы уже опросили всех обитателей этого дома?
— Господи, да я только этим и занимался! — простонал инспектор Макдональд. — Но что они могли сказать? Ведь комната была заперта. Человек, совершивший преступление, стрелявший в жену, а потом в себя, мертв. Так что полиция считает это дело закрытым. Что дальше, мистер Холмс?
Тут мой друг внезапно остановился.
— А это что такое? — Он поднял с пола какой-то мелкий предмет.
— Всего лишь окурок сигары полковника Уорбертона, — ответил Макдональд. — Как видите, прожег им дырку в ковре.
— Да, верно.
Тут дверь распахнулась, и в комнату быстро вошел упитанный пожилой джентльмен. Я сразу понял, что это майор Эрншо. За ним, в сопровождении Коры Мюррей, которая опиралась на его руку, появился высокий молодой человек с бронзовым от загара лицом и бравыми гвардейскими усиками.
— Полагаю, сэр, вы и есть мистер Шерлок Холмс, — начал майор Эрншо. — Скажу вам сразу и без обиняков. Я не понимаю причин, по которым мисс Мюррей решила впутать вас в эту частную, чисто семейную драму.
— Возможно, другие поймут, — невозмутимо ответил Холмс. — Скажите, капитан Лейшер, ваш дядя всегда курил один и тот же сорт сигар?
— Да, сэр, — растерянно отозвался молодой человек. — Коробка вон там, на столике.
Все молча наблюдали за тем, как Шерлок Холмс пересек комнату и взял коробку сигар. Приподнял крышку, какое-то время разглядывал содержимое, затем поднес коробку к носу и принюхался.
— Голландские, — сказал он. — Ваши предположения совершенно правильны, мисс Мюррей. Полковник Уорбертон вовсе не был безумцем.
Майор Эрншо громко и насмешливо фыркнул; Лейшер, более воспитанный, скрыл улыбку, сделав вид, что разглаживает усики.
— Черт побери, — заметил он, — все мы рады вашей помощи и поддержке, мистер Холмс. Без сомнения, вы сделали этот чисто дедуктивный вывод, основываясь на вкусе полковника в том, что касается сигар.
— Отчасти, — мрачно ответил мой друг. — Доктор Уотсон может подтвердить, я посвятил немало времени изучению различных сортов табака и даже осмелился изложить свои взгляды в маленькой монографии, где перечислено свыше ста сорока вариаций сигарного пепла. И сигарные предпочтения полковника Уорбертона лишь подтверждают еще одну улику. Итак, Макдональд?..
Инспектор из Скотленд-Ярда недоуменно нахмурился. Маленькие голубые глазки подозрительно взирали на Холмса из-под светлых бровей.
— Улику? О чем это вы, черт побери? — воскликнул он. — Все просто, как апельсин! Полковника и его супругу застрелили в комнате, двери и окна которой были надежно заперты изнутри. Не станете же вы этого отрицать!
— Нет.
— Тогда давайте придерживаться фактов, мистер Холмс.
Мой друг подошел к бюро из черного дерева и, заложив руки за спину, задумчиво разглядывал странную раскрашенную физиономию идола.
— Непременно, — бросил он в ответ. — Скажите, а у вас есть соображения по поводу этой запертой двери, инспектор?
— Дело ясное. Полковник заперся сам, чтоб никто не мешал.
— Именно. Обстоятельство, наводящее на определенные мысли.
— Вполне определенные. Полковника Уорбертона обуяло безумие, и он решился на этот чудовищный поступок, — ответил Макдональд.
— Послушайте, мистер Холмс, — вмешался молодой Лейшер. — Всем нам известна ваша блестящая репутация на службе правосудия, все мы наслышаны о ваших хитроумных методах, и, естественно, все мы желаем защитить доброе имя дяди. Но, разрази меня гром, все обстоятельства и улики свидетельствуют о том, что полковник Уорбертон пал жертвой собственного безумия. И тут я не могу не согласиться с инспектором.
Холмс вскинул длинную тонкую руку.
— Полковник Уорбертон пал жертвой хладнокровного убийцы, — уверенно заявил он.
В комнате воцарилась мертвая тишина, все недоуменно переглядывались.
— И кого же вы обвиняете, сэр? — взревел майор Эрншо. — Полагаю, вам известно, что в этой стране есть законы, карающие за клевету!
— Будет вам, майор, — добродушно усмехнулся Холмс. — Скажу вам по секрету вот что. Мои выводы в немалой степени базируются на осколках стекла, выбитого из окна. Как видите, я пока поместил их сюда, в камин. Завтра утром собираюсь вернуться и сложить их и тогда, думаю, докажу вам свою правоту. Кстати, инспектор Мак, полагаю, вы любитель устриц?
Макдональд заметно покраснел.
— Да, испытываю, можно сказать, слабость к устрицам и большое уважение к вам, мистер Холмс, — раздраженно заметил он. — Но, хоть убейте, не понимаю, при чем здесь устрицы?
