Он долго о чем–то совещался с урядником.
Мы зашли к управляющему, поблагодарили его за гостеприимство и заявили, что сегодня покидаем прииск.
— Мы могли бы поехать вместе? — предложил управляющий.
— О, нет, благодарю вас! — ответил Холмс. — Я и то не могу себе простить, что задержался на сегодняшний день.
Едва уловимая усмешка скользнула по губам управляющего.
Выйдя от него, мы тотчас же приказали заложить экипаж и через два часа уже выехали с прииска вместе с урядником.
Но лишь только мы отъехали от прииска восемь или десять верст, как Холмс приказал кучеру свернуть по первому попавшемуся проселку в сторону, и через четверть часа мы углубились в густую тайгу.
— Пусть он проедет вперед! — пояснил Холмс. — Нападение сзади всегда бывает удачнее. Мы нагрянем на него в тот момент, когда ему будут перепрягать лошадей на первой станции, и вряд ли самый обыкновенный обыск, произведенный с вниманием, не даст должного результата.
Раскинувши войлока и закутавшись в теплые одеяла, мы переночевали эту ночь в лесу и встали с рассветом.
Солнце, вероятно, уже взошло, но под угрюмой тенью тайги было еще почти темно.
Наш бивуак, очень похожий на разбойничью засаду, находился всего в двухстах или трехстах шагах от большой дороги.
Поэтому среди гробовой тишины тайги до нас долетали малейшие звуки, не говоря уже о грохоте колес или топоте лошадиных копыт. Оставив лошадей в лесу, мы трое пробрались поближе к дороге и засели в густом кустарнике, так что могли видеть все, что происходит на проезжем тракте.
До часу дня все было тихо.
Но вот, наконец, мое ухо различило какие–то отдаленные звуки.
Взглянув на Холмса, я увидел, что он насторожился. Звуки постепенно росли и расширялись, пока, наконец, не послышался ясно грохот мчавшегося экипажа и топот копыт.
Через несколько минут мимо нас промчалась тройка.
На облучке сидел кучер, в кибитке управляющий.
Развалившись в беспечной, равнодушной позе, он, казалось, дремал, облокотившись спиной на задок.
В нашу сторону он даже не взглянул.
Судя по его внешнему виду, никогда нельзя было бы сказать, что совесть его чем–нибудь запятнана.
Лишь только его коляска отъехала по нашему расчету версты на две, как Шерлок Холмс кинулся к нашему экипажу, сделав нам знак следовать за собой.
Вскочив в экипаж, мы помчались что есть духу за исчезнувшим управляющим, боясь опоздать на станцию, на которой он должен был перепрягать лошадей.
Версты мелькали за верстами.
Наша тройка описала крутой полукруг, и из–за леса показались постройки станции.
С ужасом заметили мы, что тройка управляющего уже кончает перепряжку.
Еще минута, и он исчез бы снова из виду, но как раз в тот момент, когда его ямщик влез на облучок, наша тройка остановилась вся взмыленная рядом с его возком.
— Господин управляющий, я позволю себе задержать вас на минутку! — произнес, подходя к нему, урядник.
— В чем дело? — удивленно спросил тот. И обратившись к нам, весело воскликнул:
— Вот уж никак не думал, что обгоню вас! Где же это вы застряли? Неужели в тайге?
— Да, мы слегка увлеклись охотой, — ответил Холмс.
— И хорошо сделали. По крайней мере, урядник выполнит свое поручение.
Эта фраза была сказана с очевидным намерением уязвить нас. В глазах управляющего снова блеснул злорадный огонек.
— Ну–с, я вас слушаю! — произнес он, обращаясь к уряднику.
— Позвольте вас обыскать!
— Меня? — расхохотался управляющий. — Неужели вы все еще думаете, что я увожу с собой хозяйское золото. Впрочем…
Он пожал плечами и договорил:
— Законы тайги грубы, и раз кто попал в нее, должен мириться с ними. Делайте свое дело, господин урядник! Я к вашим услугам! — Вместе с урядником они вошли в станционный дом.
— О, какая каналья! — весело воскликнул Шерлок Холмс. — Готов голову дать на отсечение, что он уже давно догадался, кто мы такие! Ведь он прямо–таки смеется мне в глаза!
— Да, я заметил это также! — подтвердил я.
И словно в подтверждение слов Холмса, управляющий вдруг выскочил из станционного дома.
— Что же, господа, вы не идете? Я думаю, что вам больше незачем ломать комедию и скрывать свое настоящее звание! Пожалуйте, господа сыщики! — крикнул он нам.
— Когда так, то, конечно, нам не имеет смысла скрываться! — ответил, улыбаясь, Холмс. — Пойдемте–ка, Ватсон.
Мы вошли в станционный дом и приступили к обыску.
Но… у Сельцова не было решительно ничего, кроме пустого драпового пальто на вате и костюма, в боковых карманах которого оказался лишь бумажник и кое–какие письма.
Из комнаты мы перешли во двор.
Вся кибитка, чемодан и узлы были обшарены нами так, что не осталось неосмотренным ни одно перышко.
Но… все наши старания не привели ни к чему.
Золота не было нигде.
Отозвав меня в сторону, Холмс тихо проговорил:
— Еще одно место осталось недосмотренным, дорогой Ватсон.
— А именно?
— Весьма возможно, что золото скрыто в осях, оглоблях или каких–нибудь частях кузова. Но скрыто оно настолько искусно, что заметить это по наружному осмотру — решительно невозможно. Надо как–нибудь лишить его кибитки и тогда посмотреть: как он отнесется к этому.
— Я думаю, что это не так трудно сделать! — заметил я. — Просто взять и перерубить ему ось и переломать колеса.
— Гм… это выйдет слишком грубо, — ответил Холмс. — Надо сделать это не так заметно. Я отведу его снова в дом, а урядник пусть распорядится. Пусть он прикажет кучеру поломать возок где–нибудь по дороге.
Он слегка подумал и добавил: — Для этой цели можно будет даже подпилить слегка ось.
Сказав это, он удалился и, подойдя к Сельцову, не сводившему с него насмешливого взора, попросил его снова войти в станционное помещение, оставив урядника со мной.
Оставшись с блюстителем порядка, я передал ему приказание Шерлока Холмса.
Кивнув головой в знак согласия, он подозвал к себе кучера Сельцова и стал объяснять ему, что надо сделать.
С своей стороны я пообещал кучеру пятьдесят рублей наградных, если он сумеет привести тарантас управляющего в совершенно негодное состояние, и объяснил ему, что дело это делается в интересах его хозяев.
Нечего и говорить про то, что кучер охотно согласился на все.
— Недалече есть крутой спуск и на повороте верстовой столб, — сказал он. — Ежели на него наехать с маху, то вся бричка рассыпется.
Достав из чемодана подпилок, я быстро надпилил обе оси.
Через несколько минут из дому вышли и Холмс с Сельцовым.
Холмс извинялся за причиненное беспокойство и говорил так искренне, что я и урядник даже вытаращили глаза.
Казалось, он даже подружился с управляющим.
Мы все вместе позавтракали, причем была выпита даже бутылка шампанского, и решили ехать до Иркутска вместе.
Убрав погребцы, мы расселись каждый в свой экипаж и пустились снова в путь.
Сельцов ехал впереди, мы — сзади.
Всю дорогу Шерлок Холмс не спускал глаз с передней тройки.
Но вот, наконец, начался спуск, про который говорил кучер.
С самого начала спуска лошади передней тройки зашалили.
Усилия кучера, видимо, не приводили ни к какому результату.
Горячие кони вдруг поднялись на дыбы и бешено понеслись под гору.
С замиранием сердца мы следили за этой картиной.
Сельцов, видимо, перетрусил не на шутку.
Он вскочил с сиденья и что есть силы натянул вожжи левой пристяжки и левой стороны коренника.
Это подействовало.
Быстрота бега уменьшилась, но все же была сильна.
Кучер, видимо, растерялся, так как тройка летела прямо на верстовой столб.
Но не доезжая столба, он, видимо, оправился.
Тройка описала зигзаг, но хотя лошади и успели избежать опасности, зато экипаж не спасся.
Раздался страшный треск, и лошади вдруг стали на месте, тогда как кучер кубарем скатился с облучка, а сам Сельцов очутился на лошадиной спине.
— Проклятый идиот! — со злостью ругался он, слезая на землю. — Ну, счастье мое, что они едут за нами! А то что бы я делал здесь посреди двух станций?!
Он ходил вокруг возка, сокрушенно покачивая головой.
Тройка наша остановилась около него, и мы вылезли из тарантаса, выражая Сельцову свое соболезнование.
— Да, что уж тут плакать! — ответил он с досадой. — Мой возок придется бросить. Уж вы, господа, как–нибудь потеснитесь!
— Ну, конечно! — воскликнул Холмс. — Но неужели же вы так бросите такой прекрасный возок?
— А что с ним делать? — ответил Сельцов. — Не на себе же тащить! Кто–нибудь найдет и возьмет себе. Поблагодарит небось!
Ловушка не удалась.
