Он принялся рыться в газетах, Наконец, выудил одну из них, сложил ее вдвое и прочел следующую заметку:
«Кража драгоценностей в отеле „Космополитэн“. Джон Хорнер, 26 лет, паяльщик, обвиняется в том, что 22-го сего месяца он украл из футляра принадлежащий графине Моркар драгоценный камень, известный под названием „голубой карбункул“. Джеймз Райдер, старший слуга в отеле, показал, что в день кражи он привел Хорнера в уборную графини с тем, чтобы тот укрепил расшатавшийся прут железной решетки. Райдер некоторое время пробыл вместе с Хорнером в комнате, но потом его вызвали в другой номер. Вернувшись, он обнаружил, что Хорнера нет, бюро графини взломано, а маленький сафьяновый футляр, в котором графиня, как выяснилось впоследствии, держала камень, лежит пустой на туалетном столе. Райдер немедленно оповестил полицию, и Хорнер был арестован в тот же вечер; однако, камень не был найден ни у него, ни в его квартире. Кэтрин Косэк, горничная графини, показала, что, услышав отчаянный крик, она вбежала в комнату и нашла все в том виде, как описал Райдер, обнаруживший пропажу. Брэдстрит, инспектор округа, сообщает, что при аресте Хорнер отчаянно отбивался и в сильнейших выражениях доказывал полную свою непричастность к краже. Ввиду того, что задержанный, как выяснилось, уже ранее был осуждён за кражу, дело передано в суд присяжных. Хорнер, во время следствия выказавший сильнейшее волнение, выслушав постановление о предании его суду, упал в обморок и был вынесен из камеры следователя».
— Хм! Вот и все, что касается следствия, — задумчиво сказал Холмс, бросая газету. — Теперь нам предстоит проследить всю цепь событий с футляром для драгоценности на одном конце и с зобом гуся, подобранного на улице Тоттенхэм-Корт, — на другом. Вот видите, Ватсон, наши скромные выводы неожиданно приняли гораздо более серьезный и менее невинный вид. Вот камень, камень извлекли из гуся, а гусь принадлежал мистеру Генри Бэкеру, джентльмену в скверном котелке, характеристикой которого я вам так надоел. Мы должны серьезно заняться поисками этого джентльмена и установить, какую роль он играл в таинственном происшествии. Прибегнем сначала к самым простейшим способам. Несомненно, простейший из них — дать объявление во все вечерние газеты.
— Что же вы напишете?
— Дайте мне карандаш и клочок бумаги. Итак: «Найдены на углу улицы Гудж гусь и черный котелок. М-р Генри Бэкер может получить означенные предметы сегодня в 6.30 вечера на улице Бэкер, 221-б». Коротко и ясно.
— Вполне. Но прочтет ли он объявление?
— Он, несомненно, просматривает все газеты, — для бедного человека потеря была довольно чувствительная. Он, очевидно, был так напуган разбитой витриной и приближением Петерсона, что думал в тот момент только о бегстве; но вслед за тем он, должно быть, очень пожалел, что поддался страху и бросил птицу. Кроме того, мы называем его по имени и фамилии, так что любой знакомый обратит его внимание на наше объявление. Ну-ка, Петерсон, сбегайте в бюро объявлений и поместите это в вечерних газетах.
— В каких, сэр?
— Да во всех, какие вам придут на память.
— Слушаюсь, сэр. А как быть с камнем?
— Ах, да! Камень я пока оставлю у себя. Спасибо! И, кстати, Петерсон, купите на обратном пути гуся и принесите его сюда — надо же дать этому джентльмену гуся взамен того, которым в настоящий момент лакомится ваша семья.
Когда посыльный ушел, Холмс взял камень и поднес его к свету.
— Недурная штучка, — сказал он. — Поглядите, как он сверкает и искрится. Разумеется, он притягивает к себе преступников, точно магнит, как и всякий хороший драгоценный камень. У старинных крупных драгоценных камней каждая грань может рассказать о кровавых делах. Этому камню нет еще и двадцати лет. Он найден на отмели реки Амой в Южном Китае и замечателен тем, что обладает всеми свойствами карбункула. Но сверх этого он не кроваво-красного цвета, а голубого. Несмотря на его молодость, он уже имеет мрачную биографию. Из-за этого кусочка кристаллизованного древесного угля весом в сорок гран [2]совершено два убийства, одно самоубийство, несколько грабежей, и кого-то облили серной кислотой. Кто бы мог подумать, что эта хорошенькая игрушка способна приводить людей к виселице и тюрьме? Я запру камешек в несгораемый ящик и напишу графине, что он находится у меня.
— Вы думаете, что этот Хорнер ни при чем?
— Ничего не могу сказать.
— Тогда вы, вероятно, полагаете, что к этому делу причастен тот, другой человек, — Генри Бэкер?
— Генри Бэкер скорее всего невинен, как младенец, и понятия не имеет о том, что гусь, которого он нес домой, стоит значительно дороже, чем если бы он был сделан из чистого золота. В этом, впрочем, мы сможем легко убедиться, если Бэкер откликнется на наше объявление.
— А до тех пор ничего нельзя предпринять?
— Ничего.
— В таком случае я займусь своими делами, а вечером явлюсь в назначенный вами час, потому что мне очень хочется знать, чем кончится это запутанное дело.
— Буду очень рад. Я обедаю в семь. Кажется, к обеду будет куропатка. Кстати, ввиду недавних событий не попросить ли миссис Гудсон, чтобы она хорошенько осмотрела зоб у этой птицы?
Я несколько задержался по делу; было уже около семи часов, когда я вернулся на улицу Бэкер. Подходя к дому, я заметил у подъезда в свете висячего фонаря высокого человека в шотландской шапочке и пальто, наглухо застегнутом до самого подбородка. Дверь отворилась как раз в ту минуту, как я подошел, и мы вместе вошли в квартиру Холмса.
— Мистер Генри Бэкер, если не ошибаюсь? — сказал Холмс, поднимаясь с кресла и кланяясь посетителю с тем беззаботным и радушным видом, который он умел принимать, когда хотел. — Присаживайтесь поближе к огню, мистер Бэкер! Сегодня холодный вечер, а вы, кажется, переносите жару легче, чем холод. А, Ватсон! Вы пришли как раз вовремя! Это ваша шляпа, мистер Бэкер?
— Да, сэр, несомненно моя.
Бэкер был высокий, широкоплечий человек с массивной головой, широким умным лицом и остроконечной каштановой с проседью бородкой. Красноватые щеки, красноватый нос и легкое дрожание его проткнутой руки подтверждали догадку Холмса о его наклонностях. На нем был порыжевший, наглухо застегнутый сюртук с поднятым воротником; из рукавов торчали тощие кисти рук; ни манжет, ни белья на нем не было видно. Он говорил тихо и отрывисто, старательно подбирая слова, и вообще производил впечатление человека образованного и интеллигентного, но сильно потрепанного жизнью.
— Мы на несколько дней задержали эти вещи у себя, — сказал Холмс, — так как ждали вашего объявления с указанием адреса. Не понимаю, почему вы не дали объявления!
Посетитель сконфуженно усмехнулся.
— У меня нынче не так много шиллингов в кармане, как в былые времена, — заметил он. — Я был уверен, что напавшие на меня хулиганы утащили и шляпу и гуся. Чего же ради тратить попусту деньги на поиски?
— Вполне естественно. Кстати, ваш гусь… Мы принуждены были съесть его.
— Съесть? — Наш посетитель в волнении приподнялся с кресла.
— Да. Если бы мы этого не сделали, то он бы все равно испортился. Но я полагаю, что вот эта птица на буфете, примерно того же веса и совершенно свежая, может вполне заменить вам вашего гуся.
— О, конечно, конечно! — ответил мистер Бэкер со вздохом облегчения.
— Но у нас зато остались перья, лапки, зоб и потроха, так что, если хотите…
Бэкер расхохотался от всей души.
— Они могли бы иметь для, меня ценность разве только как память о моем приключении, — сказал он. — Право, не знаю, на что они мне — эти бездыханные останки моего недавнего приятеля. Нет, сэр, с вашего позволения, я сосредоточу все мое внимание на превосходной птице, красующейся на буфете.
Шерлок Холмс быстро взглянул на меня и слегка пожал плечами.
— Вот вам птица и вот вам котелок, — сказал он. — Кстати, не скажете ли вы мне, где вы достали вашего гуся? Я большой любитель птицы и, должен признаться, впервые видел такой откормленный экземпляр.
