добра!
— Во всяком случае, тут вы сможете нам помочь. А то мы уже начали беспокоиться. Хоть скажете нам, кто она такая.
— Она… Она меня приютила.
— Хорошо, так как ее полное имя?
— Не знаю.
— То есть как это «не знаете»? Послушайте, сэр, соберитесь-ка с мыслями. Вы единственный, кто может нам помочь. Вы должны знать имя женщины, у которой жили.
— Да нет же, не знаю я.
— Но вы же ее как-то называли? Как?
— Крис.
— Крис, а дальше?
— Просто Крис.
— А она как вас звала?
— Робин.
— Это действительно ваше имя?
— Ну да, Роберт Станвей. То есть нет, теперь Тисдейл. Это раньше я был Станвей, — торопливо добавил он, встретив недоуменный взгляд сержанта.
«Пошли мне терпение, Господи!» — подумалось тому, но вслух он лишь сказал: — Звучит это довольно странно, мистер, э…
— Тисдейл.
— Мистер Тисдейл. Можете вы мне объяснить, как она здесь очутилась, да еще так рано?
— Могу, конечно. Она приехала на машине.
— Ах так, на машине. И куда делась эта машина?
— Я ее угнал.
— Что-что?
— Я ее украл. Вот только что вернулся на ней обратно. Конечно, это был свинский поступок. Я чувствовал себя подонком, потому и вернулся. Когда я не нашел ее у дороги, то решил, что она тут, внизу. Потом я увидел, что вы тут столпились и… о Господи, Господи Боже мой! — И он снова принялся горестно раскачиваться.
— В каком месте вы с этой женщиной жили? — нетерпеливо спросил сержант, переходя на сухой, деловой тон. — В Вестовере?
— Нет. У нее есть… Боже мой, я хотел сказать, у нее был небольшой домик — «Бриары» называется. Возле Милдея.
— Мили полторы от побережья, — пояснил Поттикери, поймав недоуменный взгляд полицейского. Тот был явно не из местных.
— Вы жили вдвоем или там еще есть прислуга?
— Только миссис Питтс. Она живет в деревне и приходит стряпать.
— Понятно.
Последовало неловкое молчание, которое прервал сержант.
— Ладно, ребята, приступайте, — сказал он и кивнул санитарам. Те склонились к носилкам. Юноша судорожно вздохнул и закрыл лицо руками.
— В морг, сержант?
— О нет, не надо! У нее же есть дом. Тела умерших ведь полагается привозить домой, разве не так?
— Мы не можем повезти тело неизвестной женщины в бунгало, где никто не живет.
— Это не бунгало, это нормальный дом, — автоматически поправил юноша. — Я понимаю, вы, наверное, правы. Но морг — это так ужасно! Господь Всевышний, как ты мог допустить такое?!
— Дэвис, — сержант обратился к констеблю, — возвращайтесь в участок вместе со всеми и доложите там. Я с мистером Тисдейлом отправлюсь в — как вы сказали называется этот коттедж? — в «Бриары».
Галька заскрипела под ногами санитаров с их тяжелой ношей. За носилками двинулись Поттикери и Билл.
Когда их шаги стали затихать, сержант заговорил снова:
— Вам не пришло в голову выкупаться вместе?
Что-то похожее на смущение промелькнуло на лице Тисдейла. Он явно находился в замешательстве. Потом отрывисто проговорил:
— Нет, не пришло. Я… я не очень-то люблю плавать на голодный желудок. Я… я вообще не ахти какой спортсмен.
Сержант понимающе кивнул:
— В котором часу она выехала из дома?
— Не знаю. Вчера перед сном она говорила, что если рано проснется, то отправится купаться. Я сам проснулся рано, но она уже уехала.
— Ясно. Если вы уже оправились, мистер Тисдейл, то давайте-ка трогаться в путь.
— Да-да, разумеется, я готов.
Он встал, и вместе они в полном молчании пересекли пляж, поднялись по ступеням в Расщелине и вышли к машине, которая стояла в конце дороги в тени деревьев, как Тисдейл им и сказал. Машина была красивая, хотя, пожалуй, уж слишком роскошно отделанная: двухместная малолитражка цвета слоновой кости, со специальным отделением для пакетов и свертков. Сиденья были расположены на значительном расстоянии одно от другого, так что при желании туда мог бы втиснуться и третий пассажир. Из этого свободного пространства сержант извлек женское пальто и меховые сапожки, которые этой зимой было модно надевать, отправляясь на скачки.
— Это пальто она всегда носила, когда шла плавать: надевала прямо на купальник. А вот и полотенце.
Действительно, теперь сержант вынул и полотенце, яркое, оранжевое с зеленым.
— Странно, почему она не взяла его с собой на пляж.
— Она любила обсушиваться прямо на солнце.
— Похоже, вы хорошо изучили привычки особы, полного имени которой даже не знаете. — Сержант протиснулся на одно из сидений. — И давно вы с ней жили?
— Жил не с ней, а у нее, — поправил его Тисдейл, и первый раз за все время в его голосе послышалось еле сдерживаемое раздражение. — Поймите меня правильно, сержант, и давайте покончим с этим раз и навсегда. Это избавит вас от лишней мороки: Крис меня приютила, я у нее жил, и на этом поставим точку. Вам ясно? Я просто жил в ее доме, и ничего больше между нами не было. Мы жили одни, но отношения наши не могли быть более невинными, даже если бы за нами следил целый штат прислуги. Это вам кажется странным?
— Очень, — откровенно признался сержант. — А это тут зачем? — спросил он, разглядывая пакетик с парой черствых, неаппетитного вида булочек.
— Это я прихватил по дороге. Другого ничего не нашел. Когда я был маленьким, то после купания нам всегда давали булочки. Я подумал, может, ей тоже захочется поесть.
Машина неслась по крутому спуску, приближаясь к шоссе, соединявшему Вестовер и Стонгейт. Они пересекли его и поехали по длинной аллее. Указатель гласил:
«Мидлей: 1 км; Лиддлстоун: 3 км».
— Значит, когда вы отправились за ней на пляж, то еще не намеревались угонять ее машину?
— Разумеется нет! — негодующе воскликнул Тисдейл с таким видом, будто это что-то меняло в самом факте кражи. — Мне это и в голову не приходило, пока я не увидел машину на дороге. Мне сейчас даже трудно представить, как я мог это сделать. Идиотизм полный, я до этого никогда машин не угонял.
— Женщина была еще в воде?
— Не знаю. Я не стал смотреть. Если бы я увидел ее хоть издали, то ни за что бы на такое не решился. Я просто кинул в машину пакет с булочками и умчался. Опомнился уже где-то на полдороге в Кентербери, тут же развернулся и приехал прямо сюда.
Сержант немного помолчал, потом спросил:
— Вы так и не сказали, долго ли прожили в коттедже.
— С полуночи субботы.
Был вторник.
— И вы по-прежнему хотите меня уверить, что и в самом деле не знали ее полного имени?
— Не знал. Немножко странно, я понимаю. Я и
