Марвин Кей - Секретный архив Шерлока Холмса

— Значит, вы следовали за ним из церкви сюда? — шепотом спросил я.

— Да, и уверяю вас, это было нелегким делом. Священник привлекает на улице больше внимания, чем обычный человек, и несколько раз мне приходилось быстро прятаться за зданиями, чтобы он меня не заметил. Но когда он вошел сюда, мне хватило времени наложить грим, который я ношу сейчас.

Я покачал головой — казалось, изобретательность моего друга поистине безгранична.

— Что будем делать дальше? — осведомился я, но в этот момент Холмс схватил меня за руку.

— Ш-ш! — прошептал он. — Сейчас начнется!

Наш массивный подопечный склонился над столом, за которым сидели несколько человек — его румяное лицо приняло серьезное выражение. Компания выглядела мрачноватой: высокий желтолицый мужчина, державшийся как предводитель, что-то говорил, слегка опустив голову, а остальные внимательно слушали.

— Что начнется? — шепнул я Холмсу.

— То, ради чего мы здесь. Отвернитесь — не дайте им заметить, что вы смотрите на них! — пробормотал Холмс, когда один из сидящих за столом окинул взглядом комнату. Но было поздно — наши глаза встретились, и он кивнул мне. Его лицо было бы красивым, если бы не изрытая оспой кожа; глаза были большими и блестящими, а острые скулы свидетельствовали об аристократическом происхождении. По моей спине забегали мурашки, когда он наклонился и что-то сказал тощему желтолицему предводителю, который кивнул и посмотрел на нас.

— У вас при себе револьвер? — прошептал Холмс.

— Лежит в кармане. — Я стиснул рукоятку оружия — холодный гладкий металл действовал успокаивающе.

Человек с оспинами на лице выпрямился и направился к нам. Мои пальцы сильнее сжали револьвер. Подойдя к нашему столику, ирландец улыбнулся.

— Вам не кажется, что сейчас необычайно тепло? — Тембр его голоса и интонация выдавали в нем образованного человека; говорил он с легким ирландским акцентом.

— В это время года погода бывает непредсказуемой, — спокойно ответил Холмс.

Мужчина кивнул, затем повернулся и двинулся назад к своему столу, где снова стал переговариваться с предводителем. Я затаил дыхание — это явно был пароль, о котором говорил Майкрофт, сомневаясь, что он сработает. К моему удивлению, мужчина с оспинками поманил нас пальцем. Холмс поднялся и направился к большому столу. Я последовал за ним, чувствуя, что на нас смотрят, но стараясь выглядеть равнодушным. К сожалению, в отличие от Холмса, я скверный актер, и боюсь, что мне не вполне удалось скрыть свои чувства. Мое сердце бешено колотилось, а ладони стали влажными от пота На войне я неоднократно бывал под огнем и мог сохранить хладнокровие, но во взглядах этих людей было нечто вызывающее неприятное покалывание в позвоночнике.

Худой желтолицый человек, прищурившись, разглядывал нас; он напоминал мне большого рыжего кота.

— Насколько я понимаю, вас интересует теперешняя погода? — осведомился он.

— Мой брат обычно знает, когда пойдет дождь, — спокойно ответил Холмс.

Желтолицый мужчина кивнул и подал знак своему помощнику со следами оспы, который велел нам следовать за ним. Он повел нас по усыпанному опилками полу за спинами музыкантов и других посетителей, потом шагнул в узкую дверь на другой стороне бара. Мы спустились следом за ним по крутой лестнице в тускло освещенное полуподвальное помещение. В комнате было несколько стульев, над небольшим возвышением был прибит к стене ирландский флаг.

— Подождите здесь, — сказал наш провожатый и поднялся по лестнице. Холмс и я прислушивались к звукам, доносящимся сверху. Кто-то пел дрожащим тенором:

Я уже собрался спросить Холмса, чего мы дожидаемся, когда на лестнице послышались шаги. Наш отмеченный оспинами друг появился вновь, вместе со здоровенным толстогубым парнем, которого мы видели раньше, и желтолицым человеком, которого я принял за предводителя. За ними следовали те, что были с ними за большим столом, и еще несколько человек, очевидно, сидевшие с другими посетителями пивной. Вместе с нами в комнате набралось около двух дюжин человек.

К моему удивлению, здесь же оказалась и рыжая девушка с растрепанными волосами — единственная женщина среди них. Когда Холмс и я сели вместе с остальными, она поймала мой взгляд и улыбнулась. Хотя я тут же отвел глаза, молодая женщина подошла и села рядом с нами, задев мою ногу длинной юбкой.

— И как же вас зовут? — осведомилась она хриплым голосом, обдав меня запахом виски.

— Э-э… Рауль, — неуверенно ответил я.

— Выходит, вы француз?

Я посмотрел на Холмса, но он сидел, глядя перед собой.

— По материнской линии.

— Французы так романтичны, верно? — не унималась женщина, придвинувшись ближе ко мне.

— Ну… не знаю, — промямлил я.

— Но вы должны знать… Впрочем, я могу вас просветить.

В этот момент наш приятель с оспинками постучал молотком, лежащим на возвышении.

— Пора начинать, — сказал он, и в комнате воцарилась тишина. — Давайте послушаем брата Керри.

Желтолицый предводитель поднялся на возвышение. Несколько секунд он стоял, глядя на аудиторию, потом заговорил:

— Наша борьба началась. Как известно большинству из вас, мы готовы нанести удар, который заставит содрогнуться английских угнетателей. Брат О'Мэлли расскажет вам об этом.

Он спустился с возвышения, уступив место человеку с оспинами.

— Это самый грандиозный план из всех, что мы когда-либо задумывали, — начал брат О'Мэлли, но тут подвыпившая молодая женщина схватила меня за руку. Я попытался вырваться, и запонка с правого рукава выскользнула из петель и упала на пол. Женщина быстро подобрала ее и увидела выгравированные инициалы «Дж. Г. У.».

— Вы говорили, что вас зовут Рауль, — громко сказала она.

Брат О'Мэлли оборвал фразу и посмотрел на нас.

— Возникла проблема? — строго осведомился он.

К моему ужасу, молодая женщина встала, слегка покачиваясь.

— В чем дело, Энни? — нетерпеливо спросил брат О'Мэлли.

— Среди нас шпион! — заявила она, указав на меня. Кровь похолодела у меня в жилах — мне показалось, будто пол проваливается подо мной.

— Вот как? — насторожился О'Мэлли. — Почему ты так думаешь?

Теперь все смотрели на нас. Я бросил взгляд на Холмса — он сидел неподвижно, его лицо оставалось бесстрастным.

— Из-за этой запонки! — ответила Энни, показывая ее остальным.

— Ну и что в ней такого? — с подозрением спросил брат Керри.

— Он сказал мне, что его зовут Рауль, а на его запонке инициалы «Дж. Г. У.». Этот человек — шпион.

Комната наполнилась встревоженным бормотанием. Я сунул руку в карман и нащупал револьвер.

— Хм-м! — протянул брат О'Мэлли, медленно двинувшись к нам.

Я проклинал себя за то, что надел эти запонки и что умудрился привлечь внимание подвыпившей молодой особы. В любом случае было слишком поздно. Думаю, Холмс это понял, потому что он поднялся, когда О'Мэлли подошел к нам.

— Как вы узнали наш пароль? — спросил он.

Холмс молча пожал плечами. О'Мэлли кивнул похожему на медведя парню, торчавшему рядом. К моему ужасу, громила шагнул к Холмсу и внезапно ударил его кулаком в живот. Холмс со стоном рухнул на пол. Я выхватил револьвер, но гигант с быстротой, которую я никак от него не ожидал, взмахнул рукой и сокрушительным ударом выбил у меня оружие. Я упал, стискивая пострадавшее запястье.

— Мы не церемонимся со шпионами, — негромко произнес брат О'Мэлли. Он склонился над Холмсом, который лежал на полу, ловя ртом воздух. — Кто вас прислал?

Холмс снова покачал головой. О'Мэлли пожал плечами и повернулся ко мне.

— Возможно, вы мне ответите, иначе вашему другу несдобровать. — Он опять подал знак медведеобразному громиле, и тот, прежде чем я смог его остановить, ударил Холмса в ребра. Мой друг застонал и потерял сознание.

Но в этот момент Энни встала между О'Мэлли и нами.

— Перестаньте! — взвизгнула она, кидаясь на него. О'Мэлли кивнул громиле, который поднял Энни и вынес ее из комнаты.

— Я всегда говорил, что женщинам не следует позволять в этом участвовать, — проворчал брат Керри, направляясь к нам.

— Что нам с ними делать? — спросил О'Мэлли.

— Думаю, мы можем временно поместить их с другим нашим приятелем — по крайней мере, до окончания собрания, — ответил Керри, глядя на Холмса. — Сейчас он нам не нужен.

О'Мэлли подал знак нескольким сообщникам, которые вынесли — точнее выволокли — из комнаты меня и Холмса. На мои глаза надели повязку, и, внезапно оказавшись в полном мраке, я испытал ощущение, которое, очевидно, чувствуют слепые. Теперь мой мир состоял из четырех оставшихся чувств, и я начал обостренно воспринимать звуки и запахи вокруг меня. Голос О'Мэлли сменили шаги тащивших меня людей, тяжелое дыхание которых указывало на то, что они не привыкли к таким напряженным усилиям.