Феррис Эдамс передал свидетеля Эндрю Уэбстеру.
— Вы сказали, мистер Берри, — начал старый юрист, — что в субботу, от нескольких минут третьего и до двух девятнадцати, вы впятером находились в лавке. Не заметили ли вы или не упомянул ли один из ваших покупателей, как кто-то шел по Шинн-роуд в течение это промежутка времени, направляясь к дому миссис Эдамс или от него?
— Нет, сэр.
— И вы вообще не видели подсудимого?
— Не видел и не мог видеть. Дом тетушки Фанни можно разглядеть из моей лавки, только стоя в дверях или в витрине со стороны Шинн-роуд.
— Благодарю вас, это все.
Феррис Эдамс посовещался с Энди Уэбстером перед столом судьи Шинна. Они тихо обсуждали, стоит ли вызывать Кэлвина Уотерса, и в итоге решили этого не делать — времени должно хватить на других свидетелей, а пытаться вытянуть что-нибудь вразумительное из Весельчака Уотерса, по словам судьи, можно с таким же успехом, как и заставить умолкнуть Эмили Берри.
— Мы внесем в протокол его полусвидетельство, — шепнул судья Уэбстер.
Поэтому следующей Эдамс вызвал Пру Пламмер.
* * *
Пру Пламмер была ночным кошмаром для юриста или, по версии Пига во время полуденного перерыва, цыганской мегерой. Она облачилась в раскрашенную вручную блузку и фетровую юбку с абстрактным оранжево-розово-зеленым рисунком, на которые другие женщины все утро посматривали с неодобрением; в ушах у нее болтались огромные серьги, а голова была повязана пурпурным шелковым шарфом.
Она буквально обгоняла вопросы Ферриса Эдамса. Как он говорил позже, угнаться за ней мог только Рой Роджерс[33] на самой быстрой лошади.
— Разумеется, я помню субботние события, мистер Эдамс. До последних деталей, от которых кровь стынет в жилах! Без четверти два в заднюю дверь моего дома постучали, я открыла и увидела грязного иностранца — бродягу с глазами, которые буквально прожигали во мне дырки. Вот этого монстра! Настоящий убийца!
— Мисс Пламмер… — начал Феррис Эдамс.
— Протестую! — одновременно рявкнул Энди Уэбстер.
— Протест принят! — заявил судья Шинн. — Пожалуйста, мисс Пламмер, придерживайтесь фактов, а не высказывайте мнения. — Однако он не приказал вычеркнуть ответ из протокола.
— Но это и есть факты! — возразила Пру Пламмер. — По человеческому лицу можно прочитать многое — по крайней мере, я могу, — хотя его лицо и человеческим не назовешь… Да, судья… я имею в виду, ваша честь… Ну, ему хватило наглости попросить поесть, а я, как вы можете не сомневаться, сказала ему все, что думаю о нищих, и велела убираться! Я не кормлю бродяг, похожих на убийц, тем более когда одна в доме… Но он действительно похож, ваша честь… Я последовала за ним к воротам и видела, как он шел по Шинн-роуд, пересек перекресток по диагонали к поилке и направился мимо церкви к дому тетушки Фанни. Он немного задержался у ее ворот, потом огляделся с таинственным видом…
— Протестую! — в пятый раз прервал судья Уэбстер.
— …как будто хотел убедиться, что никто его не заметил, и прокрался вдоль боковой стены к кухонной двери…
— В котором часу это было? — с отчаянием в голосе спросил Эдамс.
— Без десяти два. Потом я вернулась к себе и заперла все двери и окна…
— Почему вы это сделали? — осведомился Эдамс, сам того не желая.
— Не думаете же вы, что я бы оставила мой дом открытым со всем антиквариатом и ценными вещами, когда убийца бродит по деревне!
— Пожалуйста! — взмолился Эндрю Уэбстер.
— Как бы то ни было, я должна была идти в лавку — купить что-нибудь к обеду.
— Вы пошли туда пешком, мисс Пламмер?
— Конечно, пешком! Не болтайте чушь, мистер Эдамс! Я же не калека. Хотя если бы я знала, что пойдет дождь, то поехала бы на машине — а впрочем, я бы не смогла этого сделать, так как мой автомобиль в мастерской Илайеса Уэрли в Кадбери, как может подтвердить Питер Берри — он видел, как механик мистера Уэрли тянул его на буксире. — Она фыркнула, глядя на Питера Берри, — несомненно, подумал Джонни, за его упоминание о ненадежности ее часов. — Я собираюсь съездить на будущей неделе в автомобиле на Кейп-Код — повидать друзей, знаменитых художников…
— Да, мисс Пламмер. В котором часу вы вошли в лавку Берри?
— Он же говорил вам — ровно в час пятьдесят семь…
Эдамсу наконец удалось переключить ее показания на эпизод в лавке, хотя к тому времени он совсем выбился из сил. Ее история подтверждала показания Берри, за исключением времени, когда из лавки ушел Хьюберт Хемас.
— Это было в два восемнадцать — во всяком случае, по моим часам!
Остальная часть показаний Пру Пламмер касалась подслушанного ею телефонного звонка Берни Хэкетта судье Шинну в четверть четвертого («Я вовсе не подслушивала! Это получилось случайно, но, конечно, когда я услышала, что тетушка Фанни убита, и вспомнила про этого грязного бродягу…») и последующего времени, занятого собственным звонком Берни Хэкетту и передачей новостей всем, о ком она только могла вспомнить. Пру криком из задней двери дома сообщила о случившемся Орвиллу Пэнгмену, который был у своего амбара с сыном Эдди и юным Джоэлом Хэкеттом, потом помчалась в соседний дом прокричать новости в глухое ухо Селины Хэкетт — остальное довершил телефон…
К счастью, Энди Уэбстер отказался от попыток перекрестного допроса.
* * *
Показания Хьюберта Хемаса приходилось вытягивать клещами. Он отвечал так, будто каждое слово было драгоценным камнем, который следовало взвешивать до последнего грана.
Вскоре стало очевидным, что вопросы Ферриса Эдамса вызывают у него подозрения, поэтому Эдамс благоразумно изменил тактику, предоставив Уэбстеру право нарушать юридическую процедуру во время перекрестного допроса.
Хемас заявил, что он и двое его сыновей все утро пахали и боронили поле, готовя его к позднему севу кукурузы. Вскоре после ленча борона сломалась, и он поехал в деревню поговорить с Питером Берри насчет заказа новой. Вернувшись, Хемас работал с близнецами в амбаре, так как дождь задержал сев. Они все еще были там, когда прибежала Ребекка Хемас с криком, что Пру Пламмер только что сообщила об убийстве тетушки Фанни Эдамс. Хемас вскочил в машину и снова поехал в деревню, а Томми, Дейв, их мать и их сестра последовали за ним на фермерском грузовике. Вскоре Хемас с сыновьями присоединился к отряду…
— Кто находился в лавке Питера Берри, мистер Хемас, когда вы вошли туда?
— Питер, Кэлвин, Хоузи Леммон и Пру Пламмер.
— В котором часу вы ушли из лавки?
— Питер же говорил — в два девятнадцать.
— Пока вы были в лавке, кто-нибудь выходил оттуда? Может быть, всего на несколько минут?
— Нет. — Хьюб Хемас повернулся к судье Смиту: — Ваша честь, я хочу задать вопрос.
— Как свидетель, мистер Хемас… — начал судья.
— Не как свидетель, а как присяжный. Присяжные имеют на это право.
— Ладно, Хьюб, — дружелюбно кивнул судья. — Только побыстрей.
— Я хотел бы знать, почему всех спрашивают, где они находились во время убийства. Кого здесь судят, как спросила Эм Берри, — бродягу иностранца или Шинн-Корнерс?
Все шло слишком хорошо, чтобы продолжаться в том же духе, подумал Джонни. Его интересовало, что скажет судья, и он чувствовал искреннюю радость, что отвечать приходится не ему.
Судья слегка покраснел, однако проявил блестящий талант импровизатора.
— Хьюб, ты много знаешь о судебных процессах?
Хемас уставился на него:
— Очень мало.
— По-твоему, я знаю о них достаточно?
— Конечно, судья.
— Какова цель суда?
— Доказать, что подсудимый виновен.
— Каким образом?
— С помощью улик и показаний.
— А улики все одинаковые, Хьюб?
Хемас нахмурился и шевельнул скулами.
— Нет, — ответил судья сам себе. — Есть два рода улик: прямые и косвенные. Какие улики в этом деле могли бы доказать прямо, что Джозеф Ковальчик бил Фанни Эдамс кочергой по голове, пока она не свалилась замертво?
Хемас задумался.
— Очевидно, если кто-нибудь бы видел, как он это сделал, — ответил он наконец.
Судья просиял:
— Вот именно. Ты это видел, Хьюб?
— Нет. Я был в лавке Питера…
— Откуда юристы, ответственные за правильное ведение этого процесса, могли бы знать, что ты находился в лавке Питера во время убийства и, следовательно, не видел, как подсудимый это сделал, если бы они не спросили тебя?
«В яблочко!» — подумал Джонни. Скулы Хьюба Хемаса бешено работали.
— Как они могут узнать, видел ли кто-нибудь обвиняемого за этим занятием, — продолжал судья, — если не спросят всех, где они в это время находились?
Плечи Хемаса поникли.
— Об этом я не подумал, судья. Но, — быстро добавил он, — это не единственный способ доказать вину подсудимого…
