Она была права. Мередит подумала, что откровенничать с полицией не всегда полезно, можно нажить себе проблемы. Версия с гостьей вполне правдоподобна, а вот если бы они начали говорить правду, это бы как раз и показалось подозрительным.
Она подошла к камням и остановилась перед ними, сунув руки в карманы. Они возбуждающе действовали на ее воображение: ей так хотелось узнать их тайну, но она, видимо, давно уже была утеряна.
Внезапно она сказала:
— Знаете, Винни, я не верю, что те люди, которые плясали здесь прошлой ночью, следуют каким-то древним традициям, и что истоки этих традиций находятся где-то в доисторических временах. Если в древности здесь и придерживались каких-нибудь обрядов, то теперь никто не знает, какими они были. Все сильно изменилось, и те, кто были здесь ночью, просто сами придумали для себя подходящий ритуал. Настоящие язычники, друиды, или кто тут жил в древности, пришли бы в недоумение от модернизации их обрядов.
— Но если спросить тех, кто был здесь вчера, что они делают, они наверняка скажут, что они следуют обрядам, которые передаются из поколения в поколение, — заметила Винни.
— Ну и что же? Это ровным счетом ничего не значит. Вы в детстве играли в «испорченный телефон»? Все садятся в кружок, потом первый игрок шепчет что-нибудь на ухо соседу, а тот передает дальше, тоже шепотом, по цепочке. Последний громко объявляет сообщение, которое он получил, и оно может не иметь ничего общего с тем, что передавал игрок. То же самое с верованиями Сэди. Если традиции передавались из поколения в поколение, то при этом что-то упускали, что-то добавляли, что-то не так истолковывали, а что-то и просто меняли. Сейчас это выглядит уже совсем не так, как столетия назад.
— Об этом можно написать интересную работу, — Винни подумала и покачала головой. — И все же, такие обряды совершались и раньше, — она подошла к Мередит и стала смотреть на стоящего человека. — Знаете, хоть все это и кажется немного фантастичным, но, должна сказать, камни имеют некую ауру, а может, у меня слишком богатое воображение, — она как-то принужденно рассмеялась.
— Нет, я с вами согласна: от них исходит какая-то энергия, но я не уверена, что нужно пытаться узнать, что это такое. Взять хотя бы нас с вами. Проводить журналистское расследование — это не то же самое, что совать свой нос куда не надо. Я даже думаю, что этим плясунам тоже лучше было бы оставить камни в покое, иначе можно разбудить неведомые силы и потом пожалеть об этом.
— Вы абсолютно правы. Только… — Винни поправила прическу, и одна шпилька выпала. Винни выловила ее из травы.
— Вам, Мередит, я могу сказать, потому что вы поймете. У меня такое чувство, будто эти силы уже потревожили — джина выпустили из бутылки, и он орудует в Парсло-Сент-Джон. Пони Оливии, моя клумба, машина Рори… — она вздохнула. — Здесь всегда была такая тихая, мирная жизнь, никогда ничего не случалось, а теперь как будто здесь поселился какой-то злой дух.
— Надо сказать, что этот дух весьма современен, если пользуется растворителем для краски.
— О, я не это имею в виду. Это хулиганские поступки, а, конечно же, не колдовство. Я хочу сказать, что в деревне появилось какое-то зло, которого не было раньше. Не нравится мне это. — И с неожиданной силой повторила: — Мне это совсем не нравится. Я боюсь: должно случиться что-то ужасное, и это я не в хрустальном шаре увидела, я чую это своим журналистским носом! У меня всегда было чутье на скандальные истории, если где-то что-то случилось, или только должно случиться, знаете, как предчувствие перед бурей.
Она разволновалась, и Мередит поспешила ее успокоить.
— Ну, Алан ведь занимается этим делом.
— Да, и мне от этого легче, — Винни успокоилась и улыбнулась. — Алан внушает доверие. — Внезапно она сменила тон и деловито осведомилась: — Ну, так мы идем на ферму?
— Раз уж мы сюда приехали, то почему бы и нет? — Мередит бросила вопросительный взгляд на стоящего человека, словно желая узнать, не возражает ли он. — А буря, наверное, будет, настоящая. После жаркой погоды всегда так бывает.
* * *
Ферма «Нижний край» находилась в конце узкой проселочной дороги. Усадьба была маленькая, неопрятная, без всяких признаков процветания. Дом был старый, запущенный, надворные постройки вот-вот развалятся, сам двор грязен, а стоящий у низкого каменного забора трактор покрыт пылью, словно ему пришлось пробираться сквозь песчаную бурю. Человек в кепке и комбинезоне возился в моторе трактора, но, когда машина Винни подкатила к воротам, поднял голову и пошел им навстречу.
— Заблудились, что ли? — спросил он. В его голосе не было враждебности, но и особого дружелюбия тоже не наблюдалось. Мередит подумала, что ему лет пятьдесят, а, может быть, и меньше. Солнце и ветер продубили его кожу, но выбивающиеся из-под кепки волосы были еще темными и кудрявыми. Чтобы задать свой вопрос, он наклонился к окну машины, в ответ Винни опустила стекло и добродушно улыбнулась:
— Здравствуйте! — и вышла из машины.
Мужчина отступил на пару шагов и смотрел, как выбирается из машины Мередит.
В его глазах появилось недоверчивое, подозрительное выражение.
— Извините за беспокойство. Скажите пожалуйста, то поле, на котором стоят доисторические камни, ваша земля?
Фермер постукивал ручкой отвертки по ладони и внимательно разглядывал Винни, затем перевел взгляд на Мередит, которая облокотилась на крышу машины. После непродолжительного молчания, он ответил:
— Нет, тот кусок земли за нашей межой.
— Мы думали, — сказала Мередит, — что это ваши овцы щиплют там травку. По карте ваша ферма — ближайшая, — она подняла руку, чтобы он мог увидеть карпу.
При виде карты он моргнул.
— Может быть, но это не значит, что земля моя.
— А чья же это земля? — не унималась Мередит.
Его губы сложились в кривую усмешку.
— Что за вопросы? Государственная земля, а значит, и ваша, и моя. Так ведь можно рассуждать, правильно?
— Но овцы-то ваши?
— А что насчет овец? — Его глаза беспокойно забегали. — Пасутся там овцы, травку щиплют. Никто не говорит, что этого нельзя делать, наоборот, это даже полезно. А вы овцами интересуетесь?
— Нет, нас интересуют камни, — сказала Винни. — Вы можете нам что-нибудь о них рассказать?
— Нет, о камнях я ничего не знаю. Думаю, они всегда там стояли. Как я сказал, земля не моя и дело это не мое, — он повернулся к своему трактору, — значит, ничем помочь вам не могу.
Он явно показывал, что разговор окончен, но от Винни не так легко было избавиться.
— Мы заметили, что совсем недавно там кто-то жег костер.
Фермер не повернулся к ним, напротив, принялся упорно ковыряться в тракторе. Склонившись над мотором, он пробурчал:
— Вот и полицейские то же говорят. Они уже сегодня заезжали ко мне.
— Вы не знаете, кто его развел? Это ведь очень опасно!
— Ничего не знаю, и полиции то же самое сказал. — В тракторе что-то стукнуло. Фермер уронил отвертку и выругался.
— Но вам ведь видно отсюда огонь, должны были видеть, ну, хотя бы зарево.
Расспросы женщин, их присутствие, а также тот факт, что отвертка затерялась где-то в недрах трактора — все это переполнило чашу терпения фермера. Он резко повернулся к ним, его смуглые щеки покраснели от гнева.
— Послушайте-ка, мэм! Я не знаю, кто вы такие и чего хотите, но я ничем вам помочь не могу, понятно? Я, может, и видел вчера костер, может, и не в первый раз, но земля эта не моя, стало быть, и дело не мое!
— Как это не ваше! — возмутилась Винни. — Огонь мог распространиться по всей округе. Костер-то был в непосредственной близости от ваших владений, и вас это должно касаться в первую очередь.
Он взял грязную тряпку, которая висела на огромном колесе трактора и подошел к ним, вытирая руки.
— Слушайте вы, обе! — он по очереди указал на них тряпкой. — Если бы огонь начал распространяться, я бы вызвал пожарных, но он не распространился. К тому же я видел такие костры и раньше, это цыгане или хиппи. На ферме нас всего трое: жена, наш пятнадцатилетний сынишка и я, а чтобы пойти туда разбираться, нужно взять с собой с полдюжины крепких ребят, да раза в два больше собак, а ведь это даже не моя земля! Вот что я сказал полицейским и то же самое говорю вам. А еще я повторю вам, что вот этот двор — это моя земля, и я человек занятой, так что катитесь отсюда и задавайте свои вопросы где-нибудь в другом месте!
* * *
— Все он знает! — объявила Винни на обратном пути, когда они тряслись в машине. — Он признал, что видел костры и раньше, к тому же не один раз. Рано или поздно он должен был пойти посмотреть, что там делается. Он или боится, или ему заплатили, или он сам в этом участвует. Остается только гадать. Я лично считаю, что ему заплатили, чтобы оставлять у него машины, тогда их не видно с дороги. Для него это небольшой доход, и для плясунов очень удобно, оттуда до камней рукой подать. Ты заметила следы?
