— Он прекратил меня мучить. Я ведь его племянница! У нас были прекрасные отношения!
— Ага, значит, он прекратил… — Аллейн задумчиво потер висок. — Следовательно, вы — мисс Гейнсфорд, если я правильно понимаю?
— Да, но моя настоящая фамилия — Беннингтон. Я дочь его единственного брата. Мой отец был убит на войне, и дядя Кларк почувствовал, что… что я ему очень близка… А я увидела, как он одинок, как заброшен, как несчастен…
— Вам не трудно будет объяснить, почему вы решили, что он так заброшен и несчастен?
Дорси быстро вставил:
— Видите ли, я уверен, что это просто своего рода интуитивное чувство, не так ли, Гая?
— Ну, я… — неуверенно начала Гая, но тут заговорила Элен Гамильтон.
— Не думаю, что у кого-нибудь здесь возникают сомнения, отчего это мой супруг был несчастен… Именно перед вашим появлением мы откровенно обсуждали, как крепко он пил и как это разрушало его личность. Я была не в силах ему помочь, и мы больше не могли… — Элен слегка побледнела, но продолжила твердо: — Мы в действительности давно уже не жили как супруги. У нас все равно уже не было никакой семьи. Сегодня вечером он вел себя на сцене совершенно недостойно, подло и даже пошел на то, чтобы расцветить свою роль за счет достоинства других актеров… Это недопустимо в театре, он понимал это, и, возможно, сам ужаснулся после… Он был совершенно пьян сегодня, пил даже у себя в гримерной между выходами на сцену. Вероятно, он вдруг взглянул на себя со стороны и не сумел вынести этого зрелища… Я глубоко понимаю его…
— Еще бы! — воскликнула Гая Гейнсфорд злорадно. — Уж кое-кому стоило бы его понять! Во всяком случае, я всегда…
— Не сомневаюсь, что уж вы его вполне понимали, — вежливо заметил Аллейн. Гая набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить свои обвинения, но Аллейн не дал ей слова. — В любом случае сейчас, чтобы не терять времени, мне хотелось бы, чтобы вы все постарались вспомнить какие-нибудь конкретные признаки того, что мистер Беннингтон собирался с собой что-то сделать.
Мартина услышала собственный голос, который звучал, казалось, совершенно независимо от нее:
— Я полагаю, что он…
Аллейн повернулся к ней с подбадривающей улыбкой:
— Слушаю вас! Впрочем, извините, я еще не знаю вашего имени, мисс… — Он поискал глазами в программке.
— Это мисс Мартина Тарн, — быстро проговорил Адам Пул. — Она была бы у нас героиней сегодняшней премьеры, если бы не эти печальные обстоятельства… Одним словом, мисс Гейнсфорд приболела и мисс Тарн вышла ей на замену, причем решение приняла буквально за полчаса до начала спектакля… И мы все выразили бы ей благодарность, если бы только не…
— О да, вполне понятно, такие жуткие события, — кивнул Аллейн. — Итак, мисс Тарн, что же вы вспомнили?
— Он сказал мне кое-что, когда вышел со сцены в последнем акте.
— То есть ему уже не надо было возвращаться на сцену?
— Ну да.
— Что же он вам сказал?
— Я постараюсь вспомнить поточнее, — осторожно начала Мартина. — Но это не так просто — Беннингтон говорил какими-то рваными фразами, даже не заканчивая их… Он остановил меня на полпути к моей гримерной… то есть гримерной мисс Гейнсфорд, и просто заинтриговал меня… Он говорил примерно так: «Хочу сказать вам, что вы не должны думать, будто я собираюсь сделать это…» — и потом: «Вы не можете догадываться, что же я хочу…» Он говорил очень неуверенно, в расстройстве… В этот момент появился Джейко… то есть мистер Доре, и велел мне идти к себе подправить грим. А мистеру Беннингтону сказал что-то насчет его грима…
— Я заметил Кларку, что он блестит от пота, как тюлень, вылезший из воды, — вставил Джейко. — И он сразу же зашел к себе.
— Один? — спросил Аллейн.
— Ну, я только просунул к нему голову, чтобы он расслышал мои слова… Потом я сразу же пошел в гримерную к девочке…
— Мисс Тарн, вы больше ничего не запомнили из слов мистера Беннингтона?
— Боюсь, что нет. Я и сама, знаете ли, была в каком-то тумане…
— Похоже, для вас это был звездный час?
— Да, — серьезно сказала Мартина. — Мне показалось, он имеет в виду спектакль… Мне, наверное, следует объяснить. Дело в том, что я ведь вышла на замену мисс Гейнсфорд, его племянницы. И тем не менее мистер Беннингтон говорил со мной дружелюбно, и я решила, что он хочет дать мне понять, что не держит на меня зла… Но мне трудно говорить наверняка, его речь была не очень разборчивой по смыслу…
— Хорошо, — кивнул Аллейн. — А вы слышали этот разговор, мистер Доре?
— Ну конечно! — немедленно откликнулся Джейко. — Я уже шел по коридору, а Кларк говорил так громко…
— Как по-вашему, что он мог иметь в виду, когда говорил с мисс Тарн?
— Знаете, я в тот момент был страшно занят, а кроме того, просто любовался этой девочкой. Сейчас даже и не вспомнить. Если я что и подумал тогда, так только то, что он решил закатить сцену из-за того, что у его племянницы как бы отобрали роль и передали другой. У него, знаете ли, чем меньше оставалось таланта играть на сцене, тем больше появлялось таланта устраивать сцены в жизни…
— Как он вам показался, сильно расстроенным?
— О да! Еще бы! Буквально убит наповал!
— То есть просто уничтожен, так?
— Нет больше королевства, нет больше короля! — неожиданно раздался хриплый голос из-за спины Джейко. Это проснулся Резерфорд…
Аллейн сощурился и вытянул шею, пытаясь углядеть доктора в темном углу за спинами Джейко и Дорси. Наконец инспектор разглядел Резерфорда.
— Так вы считаете, что его тщеславие принимало подобные формы? — осведомился Аллейн.
— Ха! — Доктор выпрямился в своем кресле и протер глаза. — Я удивляюсь, как простым полицейским оказываются недоступны столь же простые истины… Я поражен, удивлен, разочарован и не знаю, что сказать!
Резерфорд заправил в нос понюшку табаку и откинулся на спинку кресла в сладостном предвкушении.
— Ради Бога, не обращайте на него внимания! — шепнула Элен, через силу улыбнувшись Аллейну. — Он просто старый чудак и где-то вычитал, что умные люди обязательно цитируют классиков по поводу и без повода…
— Надо сказать, мы сами поощряем в нем эти преступные наклонности, — с мрачной усмешкой вставил Джейко.
— Да, слишком уж мы ему потакаем в его необузданной и неуместной любви к классике! — поддакнул Пул.
— Плевать я хотел на ваше потакание! — ответствовал Резерфорд и оглушительно чихнул.
Перри Персифаль деликатно вздохнул, а Дорси кротко заметил:
— Может быть, продолжим, мистер Аллейн?
Суперинтендент подмигнул Джейко:
— Слушаю вас, мистер Доре.
— Я бы не стал говорить, что Бен был расстроен, — вздохнул Джейко, — но, увы, это состояние угнетенности было у бедняги уже почти постоянным… Он в последнее время бывал либо пьян вдрызг, либо в депрессии, либо одновременно и то и другое — хуже всего… Я вполне могу согласиться с мисс Гамильтон, что он сам себе стал противен… Он решил избрать самый верный путь борьбы с самим собой, не правда ли? Наверное, перед смертью он хотел заверить Мартину, что его решение никоим образом не ложится на ее совесть, вот и все. Во всяком случае, со стороны Бена это было очень мило — позаботиться перед смертью о девочке. Что же делать, если мисс Гейнсфорд провалилась, а мисс Тарн получила все лавры?
— При чем тут «провалилась»? — возразил Дорси. — Гая просто не смогла выйти на сцену!
— Надеюсь, мисс Гейнсфорд уже лучше? — деликатно заметил Аллейн, повернувшись к Гае.
— Лучше? О да… — Гая сделала жест утомленного длительным умиранием лебедя. — Да, пожалуй… Пожалуй, лучше…
И неожиданно Гая протянула руку Дорси, точно так же, как чуть раньше Элен — Адаму Пулу.
«Бог ты мой, — подумала Мартина, — да ведь у Гаи со стариком Дорси, похоже, любовь!»
Аллейн внимательно посмотрел на парочку и обернулся к труппе.
— Итак, господа, — сказал он, — могу вам сообщить некоторые предварительные итоги, которые сложились у меня в голове после нашей душевной беседы. Прежде всего ясно, что никто из вас не удивлен смертью мистера Беннингтона. Мисс Гамильтон поведала нам, что ее муж был суеверен по поводу того случая в «Юпитере». Другие говорят, что он не мог вынести позора своего скверного и недостойного выступления на сиене. Наконец, мисс Гейнсфорд считает, что Беннингтон был просто убит тем, что его племянница не появилась в нескольких мизансценах, в то время как мисс Тарн и мистер Доре, напротив, утверждают, что перед смертью Беннингтон пытался сказать, что его поступок не имеет связи с выходом на сцену мисс Тарн… Итак, вот пока единственное доказательство в пользу самоубийства, которое я имею в данный момент.
Адам Пул поднял голову. Лицо его было бледно, черная прядь спадала на лоб, и Мартине он очень напомнил «Адама» работы Микеланджело…
