Я повернулась к трупу спиной и начала поиски. Первая комната, куда я вошла, была, очевидно, свободной. Ее слабо освещал отблеск уличных фонарей. Чистая и прибранная, комната, как и столовая внизу, выглядела странно старомодной, вроде комнаты в доме моих родителей. В шкафу — почти пустота, только белый смокинг, брюки и пара цветастых вечерних рубашек. В нижнем ящике комода лежали полотенца, в остальных ящиках — ничего. Я на всякий случай приподняла от стены безвкусную акварель с изображением озера Дистрикт. С моей точки зрения, подобную картину можно держать в доме только с целью загородить сейф. Я ошиблась.
Следующая спальня казалась более многообещающей. Ее окна выходили в сад, поэтому я решила рискнуть— задвинула тяжелые, до пола ситцевые шторы и включила свет. Шкафы с зеркалами, занимавшие всю дальнюю стену, делали комнату вдвое больше. У другой стены стояла гигантская кровать. Простое зеленое пуховое покрывало было смято, как будто на нем лежали. На полу около кровати валялся раскрытый журнал. Я нагнулась и, небрежно перелистывая страницы, просмотрела его. Это была садомазохистская порнография того сорта, который заставляет меня подумывать, не присоединиться ли к движению за сохранение моральных устоев, возглавляемому Мэри Уайтхаус. Я почти тут же нашла нужные страницы. Это был иллюстрированный рассказ о мужчине, который получал сексуальное удовлетворение, притворяясь, будто вешается.
Сидя на корточках и чувствуя себя грязной от одного только взгляда на журнал, я обнаружила, что, по контрасту, постельное белье пахнет свежестью и чистотой. Я осторожно осмотрела подушки, затем подошла к кровати с другой стороны и откинула покрывало: никаких волос, никаких морщинок на простынях, никакой вмятины на подушке. Возможно, я не разбираюсь в самоубийствах, но я как-то не представляю, что кто-то перед смертью станет менять постельное белье. Интуитивно я подошла к плетеной корзине для грязных вещей. В ней лежали две рубашки, две пары носков, две пары мужских трусов и банное полотенце. Но никаких простыней, наволочек или покрывал. Дело принимало все более любопытный оборот.
Я занялась исследованием содержимого шкафов. В первом висели полдюжины деловых костюмов и более двадцати рубашек— все из магазина «Маркс энд Спенсер». На полке внизу стояло множество выходной и повседневной обуви. К внутренней стороне дверцы была прикреплена вешалка для галстуков, демонстрирующая набор галстуков во вкусе владельца похоронного бюро. В другом отделении находилась тщательно выглаженная одежда для отдыха— рубашки поло, рубашки для регби, джинсы. В следующем шкафу было полно ящиков. В них аккуратными стопками лежали майки, нижнее белье, носки, свитера, спортивные брюки.
Последние два отделения оказались двойным шкафом, запертым на ключ. Замок отличался от слабеньких запоров на других дверцах, и ключи от них к нему не подходили. Я прикинула, где могут храниться ключи Читама, и вернулась к столику у кровати. Там обнаружились кошелек и связка ключей, но ключа от шкафа не было. О, радость, о, восторг! Делать нечего. Придется попробовать взломать замок, причем так, чтобы не осталось никаких следов взлома.
Я вытащила ювелирные инструменты и начала легонько зондировать внутренность замка узкой, гибкой полоской металла. От одной только мысли о вскрытии замка у меня страшно вспотели руки под перчатками. Я тыкала инструментом в разные стороны, стараясь следовать урокам Денниса. Через несколько минут, которые мне показались часами, я встретила слабое сопротивление, означавшее, что замок поддается. Моля Бога, чтобы выбранная мною отмычка оказалась достаточно крепкой, я повернула ее. Раздался щелчок; и дверцы медленно растворились.
Я поняла, почему Мартин Читам не хотел, чтобы их открыли какие-нибудь случайные любопытные. Вряд ли кто ожидал бы найти такое в шкафу специалиста по вопросам недвижимости. На плечиках висели больше десятка шикарных туалетов, каждый в пластиковом мешке. Тут были вечерние платья в пене разноцветного тюля и блестках и элегантные деловые костюмы с узкими юбками. Имелись макинтош и верблюжье пальто-пелерина. В дверце на планке висела целая коллекция экзотических шелковых шарфов, включая экземпляры от «Гермеса» и индийские шарфы в стиле хиппи. Нижнюю часть шкафа занимали ящики. Верхний был набит роскошным дамским бельем, как из шелка, так и из кожи. Поверьте мне, белье и вправду было дамское. Во втором лежали во множестве самые разнообразные пенопластовые и силиконовые протезы, которые я рассортировала на три категории: груди, бедра и ягодицы. Там также было больше косметики, чем у меня за всю жизнь, даже включая подростковый экспериментаторский период. И еще набор накладных ногтей.
Нижние ящики заполнял ворох каких-то ремней, зажимов и непонятного назначения кусочков кожи с пряжками и застежками. Я не хотела даже пытаться представить, для чего они использовались в странном сексуальном мире Мартина Читама. Была еще пара вибраторов, один такой большой, что при взгляде на него у меня заслезились глаза. Правда, мне больше не попалось журналов, подобных тому, что валялся у кровати. Я задвинула ящики и занялась менее устрашающим содержимым гардероба. Вдоль дна шла полка с туфлями и сумками в тон. Они одни должны были стоить где-то около двух тысяч фунтов.
Я взяла первую сумку— черный портфель из мягкой итальянской кожи, — ради такой Алексис пошла бы на преступление. Неожиданная мысль заставила меня вздрогнуть. Алексис! Я совершенно забыла о нашей едва не окончившейся плохо встрече на дороге. Нет, Алексис не могла иметь ко всему этому отношения. Я это знала, но тоненький предательский голосок в моей голове повторял; «Ты не можешь быть уверена. Она могла просто столкнуть его с перил». Я решительно тряхнула головой, как вылезшая из реки собака, и продолжила поиски.
Третья спальня, больше похожая на кладовку, была приспособлена под рабочий кабинет с потертым старым бюро, невзрачным деревянным столом и очень простым компьютером, совместимым с компьютером в офисе Читама, по-видимому, чтобы он мог приносить документы домой. Быстрый осмотр объяснил мне, откуда забрал документы Ломакс. Три из четырех ящиков бюро были пусты. В четвертом оставались всего пара коробок с личными документами, счетами кредитных карт и прочим мусором, какой накапливается в любом доме. Я бегло просмотрела содержимое коробок, но ничего интересного не обнаружила.
В столе интересного оказалось и того меньше. В ящиках лежали только бумага, конверты и причудливая мешанина ненужного хлама, которому всегда отводится хотя бы один ящик рабочего стола. Однако кое-что отсутствовало, и это меня заинтересовало. Отсутствовали дискеты— серьезное упущение, учитывая, что в домашнем компьютере Читама не было жесткого диска. Другими словами, у компьютера не было постоянной памяти. Каждый раз после загрузки он превращался как бы в чистый лист бумаги. Если Ломакс украл дискеты, полагаю, это произошло без разрешения или содействия Читама, поскольку если он пытался избавиться от улик, то не было никакого смысла в том, чтобы стирать все программы, благодаря которым компьютер работает.
Размышляя об этом, я закончила обыск рабочего кабинета и спустилась вниз, стараясь не смотреть на тело. Войдя в гостиную, я взглянула на часы. Я пробыла в доме почти час. Больше здесь нельзя было оставаться. Чего доброго, вернутся Нелл или Ломакс и застанут меня.
Поэтому я быстро завершила осмотр дома, закончив кухней, где, между прочим, ни в стиральной машине, ни б сушилке не было постельного белья. Самое интересное, что мне удалось найти в ящике со столовыми приборами, — запасные ключи. Выйдя сквозь заднюю дверь, я почувствовала полный упадок. Огромное напряжение, державшее меня на плаву, спало, и у меня едва не подкосились ноги. Каким-то чудом мне удалось разместить кирпичи в прежнем положении на площадке для барбекю, а затем прокрасться вокруг дома на улицу, проверив, нет ли никого поблизости, прежде чем сесть в фургон. Я надеялась, что, когда соседи узнают о смерти Читама, никто из них не вспомнит о странном фургоне, стоявшем недалеко от его дома.
Впервые в жизни я ехала домой на такой скорости, на какой должны ездить все законопослушные граждане. Но подвело уличное движение. Мой путь лежал мимо здания Зерновой биржи, и когда я очутилась на Кейтэтон-стрит, все кругом замерло. Светофор внизу Шуд-Хилл погас, и хаос часа пик привел к тому, что движение в центре города было полностью парализовано. Это выглядело как знак свыше, поэтому я свернула на Хэнгинг-Дитч и остановила фургон.
Через пять минут я находилась уже в офисе Мартина Читама.
Третье правило взломщика, по Кейт Брэнниган, гласит: всегда проникай в офисы в дневные часы. Вечером свет в офисах привлекает внимание. И те, кто замечает свет в офисах, когда ему там не положено быть, имеют дурную привычку оказываться сотрудниками службы безопасности. Но правила создаются для того, чтобы их нарушать, к тому же я была не первым несанкционированным посетителем офиса Мартина Читама.
