– Что?
– Зелёные и голубые кувшины. Их сияние видно даже с берега. Это, должно быть, живая глазурь.
– А… эти. – Дэн сделал большой глоток. – Они были бракованные. Когда у меня получилась новая глазурь, я попробовал её на кувшинах, которые полопались во время обжига. Зачем их хранить? Я на них экспериментировал.
– А зачем бросать их в реку?
– Вы что, смеётесь? Чтобы сэкономить немного денег. За накопление мусора налагают штрафы. И этот вымогатель Маус заставляет меня платить за отправку мусора.
– Но почему среди ночи? Дэн пожал плечами:
– День или ночь – какая разница? Перед выставкой приходится работать двадцать четыре часа в сутки. Во время обжига через каждые два часа проверять печь… Да кто вы такой? Полицейский, что ли?
– Это моя старая привычка, – сказал Квиллер; лёд становился тоньше. – Когда я вижу, что что-нибудь не вписывается в общую схему, я должен это проверить… Как, например… когда я выписываю чек на семьсот пятьдесят долларов, а кто-то добавляет ещё тысячу. – Он внимательно смотрел на Дэна.
– Что вы имеете в виду?
– Чек, который я дал Джой, чтобы она могла уехать на отдых. Вы обналичили его. Вы должны знать, что я имею в виду. – Квиллер ослабил галстук.
– Да, обналичил, – сказал Дэн. – Но там было тысяча семьсот пятьдесят. Джой срочно уезжала и забыла его. Она бы даже голову свою забыла… Она позвонила из Майами и сказала, что забыла чек на тысячу семьсот пятьдесят долларов. И попросила меня обналичить его и послать ей половину. Она велела использовать остаток на открытие выставки.
– Сегодня утром вы мне сказали, что вечер был финансирован фирмой из Лос-Анджелеса.
– Я хотел скрыть, – сказал Дэн с виноватым видом, – что она дала мне половину денег. Не хотел раздражать вас… Вы уверены, что чек не на тысячу семьсот пятьдесят? Как можно было добавить тысячу?
– Очень просто, – сказал Квиллер, – поставить единицу перед цифрами и тысячу перед словом семьсот.
– Тогда она это и сделала, потому что я этого не делал. Я вам сказал, что она не святая. Если бы вы были женаты на ней пятнадцать лет, вы бы поняли. – Дэн нетерпеливо заерзал в кресле. – Господи, какой же вы проныра. Если бы я не был интеллигентным человеком, я дал бы вам в рожу. Но, чтобы доказать, что между нами нет обид, я хочу подарить вам кое-что. – Он встал. – Я скоро вернусь. А чтобы вы не захотели что-нибудь бросить в мой стакан, пока меня не будет, беру его с собой.
В этот момент Квиллер почувствовал неуверенность. Он выписывал этот чек без очков, очень волновался. Может быть, он сам ошибся. Он ходил по комнате, ожидая Дэна.
– Коко, что ты прячешься? – пробормотал он, обращаясь в сторону книжного шкафа. – Вылезай и поддержи меня.
Ответа не последовало. Но хвост яростно задвигался.
Вскоре вернулся Дэн с двумя кувшинами. Один из них походил на кубическую урну с плоским основанием, другой – на цветочный горшок. Первый был покрыт редкой по красоте красной глазурью.
– Вот, – сказал он, ставя их на стол. – В знак благодарности за то, что вы делаете для меня в газете. Вы сказали, что вам нравится красный. Большой кувшин для вас, а голубой для фотографа. Он хороший парень. Попросите, чтобы он дал мне пару фотографий… Вот, возьмите. Не стесняйтесь.
Квиллер отрицательно покачал головой:
– Мы не можем их принять. Они слишком ценные. – Красные кувшины, как он помнил, оценивались на выставке четырехзначными числами.
– Да что вы, – сказал Дэн, – возьмите. Всю живую глазурь я продал. Люди расхватали всё. У меня такая пачка чеков, что вы бы с ума сошли, увидев её. Сделайте что сможете для меня в газете – и мы квиты.
Дэн ушёл, и Квиллер почувствовал, как у него горит лицо. Ничего у него не получилось. Или он был неправ, или защита Дэна оказалась безукоризненной. Жалкая внешность гончара была обманчива. Она скрывала скользкую натуру. Он был слишком изворотлив.
С полки послышался звук одобрения, и появился кот – сначала гладкий коричневый хвост, потом зад, более светлое тело и коричневая голова. Коко отряхнулся, причесал и пригладил свой мех.
– Я думал, что просчитал все варианты, – сказал ему Квиллер. – Но теперь я вовсе в этом не уверен.
Коко ничего не ответил, спрыгнул со шкафа на кресло, а потом на стол. Он остановился, раздумывая, прежде чем подойти к красной урне. Низко опустив тело, с напряженным хвостом, он, едва дыша, приблизился к ней, словно она была живым существом. Осторожно понюхал поверхность, при этом его усы резко поднялись вверх, нос сморщился, зубы обнажились. Он снова принюхался, издал звук, который начался как далёкий стон и закончился ужасающим воплем.
– Мы оба не можем ошибаться, – сказал Квиллер, – этот человек лжёт. Джой мертва.
Джой ненавидела реки: она боялась их. Теперь и у Квиллера появилось похожее чувство к чёрной воде под окном. Даже Коко шарахался от воды, когда они исследовали пирс. Много лет назад Морт и Элен закончили здесь свои дни, совсем недавно – маленький ребенок, а теперь, может быть, Джой и Уильям. На реку опускался туман. Гудели катера, и сирены на маяке в Плюм-Пойнт стонали как по умершему. Квиллер набрал номер газетного отдела в полиции. И, ожидая, пока позовут ночного дежурного из «Прибоя», размышлял. Живая глазурь была открытием Джой; он сам видел, как Дэн переписывал формулы из её блокнота в свой журнал. Если это было правдой, всё остальное становилось на место: отказ Дэна показать работы перед выставкой, осколки керамики в реке, похожие на то, что делала Джой; единодушное мнение посетителей выставки, что глазурь была слишком хороша для форм, на которые она наложена. И всё-таки Дэну досталась вся слава за живую глазурь. Разве он посмел бы сделать это, если бы Джой была жива?
Лодж Кендал ответил громовым голосом по телефону.
– Извини, что снова тебя беспокою, Лодж, – сказал Квиллер, – помнишь, о чем я спрашивал тебя на прошлой неделе? Меня интересует всё, что обнаружат в реке. Где обычно находят тела?.. Очень далеко?.. Сколько времени проходит, прежде чем их отнесёт к острову? Не плохо бы уведомить полицию, хотя у меня ещё нет безусловных доказательств. Мог бы ты привести лейтенанта Хеймса завтра на заседание пресс-клуба?.. Прекрасно! Сделай что можешь. А ещё лучше, если ты приведёшь его в «Телячьи нежности», я закажу… Да, жду с нетерпением!
Коко всё ещё был на столе, подозрительно разглядывая красный сосуд. Маленький голубой горшок сверкал так же фантастично, но его Коко игнорировал.
Квиллер помнил, что коты не различают цветов. Ему сказала об этом Джой. Стало быть, красный кувшин привлекал его чём-то другим. С другой стороны, красная книга тоже раздражала Коко: он уже дважды сбрасывал её с полки на пол.
Квиллер нашёл книгу между двух больших толстых томов, куда он поставил её для надежности. Это была книга по керамике, и Квиллер решил просмотреть главы о перемешивании глины, использовании круга, обработке края, основания, выработке формулы глазури, закладке печи и обжиге. Книга заканчивалась большой статьей по истории керамики с пересказом легенд, посвящённых гончарному делу. Не дочитав и до половины, Квиллер почувствовал тошноту, кровь бросилась ему в лицо, и он схватился за ручки кресла. В ярости он вскочил и запустил книгой в красный кувшин, который упал со стола. Коты разбежались, кувшин вдребезги разбился о керамический пол.
Всё ещё держа книгу в руке, Квиллер ринулся из комнаты и по галерее понёсся в первую комнату. Роберт Маус подошёл к двери, завязывая кушак на фланелевой куртке.
– Мне нужно поговорить с вами, – резко сказал Квиллер.
– Конечно-конечно. Входите. Я думаю, вы слышали о ночном происшествии: в «Телячьих нежностях» угрожают взорвать бомбу… Мой дорогой друг, вы больны, вы весь дрожите?
– У вас в доме сумасшедший! – выкрикнул Квиллер.
– Сядьте, успокойтесь! Бокал шерри?
Квиллер яростно запротестовал.
– Чёрный кофе?
– Дэн убил свою жену!
– Что? Что вы сказали?
– И возможно, Уильяма. И думаю, кот Джой был первой жертвой. На нем ставился эксперимент.
– Минуту, прошу вас, – сказал Маус. – Я не могу понять, какая тут связь. Повторите, пожалуйста. Медленно. И сядьте.
Квиллер рухнул в кресло, словно у него подкосились ноги.
– Я бы вылил чашечку кофе.
– Минуту. Я налью вам.
Адвокат ушел в кухню, и Квиллер собрался с мыслями. Когда Маус вернулся с кофе, он уже лучше контролировал себя. Он связно изложил свои подозрения:
– Первым пропал кот Грэмов, потом Джой, потом Уильям. Я утверждаю, что он их всех убил. Надо что-то делать.
– Вы слишком спешите с обвинением! Где ваши доказательства, позвольте вас спросить?
– Прямых доказательств нет, но я уверен. – Квиллер нервно дотронулся до усов; он подумал, что лучше не упоминать о поведении Коко. – Я собираюсь завтра встретиться с детективом по расследованию убийств.
