– Не думаю, – сказал мистер Паркер Пайн. – Я именно тот человек, к которому следует обращаться в подобных случаях. Я специалист по несчастьям. Это происшествие, видимо, причинило вам немало страданий. Вы уверены, что точно изложили ход событий?
– По-моему, я ничего не упустил. Пойнтц достал бриллиант, пустил его по кругу, чертова девчонка приклеила его к своей дурацкой сумке, но, когда взяла ее, камень уже исчез. Мы обыскали всех, даже Пойнтца – он сам настоял на этом, – и в комнате никого больше, клянусь, никого больше не было. И никто не выходил!
– Даже официанты? – спросил мистер Паркер Пайн.
Ллевеллин покачал головой.
– Они вышли раньше, прежде чем Эва провернула этот свой фокус, а потом мистер Пойнтц запер дверь, именно чтобы никто не вошел. Нет, камень взял кто-то из нас.
– Да, похоже, что так, – задумчиво сказал мистер Паркер Пайн.
– Да еще эта чертова газета, – печально сказал Эван Ллевеллин. – Я видел, что они подумали… Это была единственная возможность.
– Расскажите подробнее.
– Все очень просто. Я открыл окно, свистнул разносчику, бросил ему вниз монету, и он закинул газету в окно. Понимаете, получается, это была единственная возможность вынести бриллиант из комнаты, то есть я единственный мог бы бросить его сообщнику, который ждал под окном.
– Нет, должна была быть и другая, – сказал мистер Паркер Пайн.
– Что вы имеете в виду?
– Если вы не выбросили бриллиант в окно, то другая возможность должна была быть.
– Вот оно что, понимаю. Я-то было решил, будто вы уже что-то поняли. Что ж, лично я могу сказать только одно: я не выбрасывал бриллиант. Едва ли стоило ожидать, что вы мне поверите… Что мне вообще кто-то поверит.
– Я вам верю, – сказал мистер Паркер Пайн.
– Неужели? И почему же?
– Вы не похожи на преступника, – сказал мистер Паркер Пайн. – Не похожи на человека, который в состоянии украсть. Возможно, вы могли бы совершить какое-нибудь другое преступление, но не будем об этом. Так или иначе лично я уверен, что к пропаже «Утренней звезды» вы не имеете ни малейшего отношения.
– Зато все остальные думают именно так, – с горечью сказал Эван Ллевеллин.
– Понимаю, – сказал мистер Паркер Пайн.
– Они так тогда на меня посмотрели. Мэрроуэй просто поднял с пола газету и выглянул в окно. Он ничего не сказал. Но Пойнтц сразу сообразил. И я понял, о чем они подумали. Они ничего не сказали, но все равно подумали.
Мистер Паркер Пайн сочувственно кивнул головой.
– Это самое неприятное, – сказал он.
– Да. Когда тебя подозревают. Ко мне приходил один парень, задавал вопросы… Он сказал: обычная проверка. Наверное, полицейский в штатском. Очень тактичный, никаких намеков. Просто спросил, не было ли у меня случайно денежных затруднений, из которых мне вдруг удалось выпутаться.
– А они были?
– Были, но потом я удачно поставил на двух лошадей. К сожалению, я сделал ставки на скаковом кругу, так что мне нечем подтвердить, откуда деньги. Никто этого, конечно, не в состоянии опровергнуть, но ведь если бы кто-то решил солгать, чтобы скрыть, откуда у него деньги, он так и сказал бы.
– Согласен. Впрочем, для того, чтобы предъявить вам обвинение, этого недостаточно.
– О! Я не боюсь ни обвинения, ни ареста. В каком-то смысле это было бы даже проще. Я ведь знаю, украл я камень или нет. Беда в том, что все они все равно думают, будто его взял я.
– Они или она?
– Что вы имеете в виду?
– Ничего особенного, лишь позволил себе сделать предположение, не более того. – Мистер Паркер Пайн снова взмахнул своей мягкой ручкой. – Но ведь в вашей компании был один человек, чье мнение вам особенно важно. Например, миссис Растингтон.
Смуглые щеки Эвана Ллевеллина зажглись румянцем.
– Почему именно она?
– Ах, дорогой мой. Там, разумеется, присутствовал человек, чьим мнением вы дорожите, и, скорее всего, это дама. И кто бы это мог быть? Девочка-американка? Леди Мэрроуэй? Но если бы вы на самом деле украли камень, то скорее поднялись бы в ее глазах, чем упали. Мы с ней немного знакомы. Так что совершенно очевидно, что это миссис Растингтон.
С трудом Ллевеллин произнес:
– Она… Один раз ей уже не слишком повезло. Муж у нее оказался отъявленный подонок. И теперь она никому не доверяет. Она… Если она решит…
Ллевеллин замолчал.
– Разумеется, – сказал мистер Паркер Пайн. – Понимаю, дело очень важное. Найти вора необходимо.
Эван коротко рассмеялся.
– Легко сказать.
– Сделать тоже несложно, – сказал мистер Паркер Пайн.
– Вы так думаете?
– О да, задача мне понятна. Мы можем исключить почти всякую возможность вынести камень. Значит, решение должно быть очень простым. Кажется, у меня есть одна идея…
Не смея поверить своему счастью, Ллевеллин смотрел на него во все глаза.
Мистер Паркер Пайн вынул блокнот и ручку.
– Пожалуйста, будьте любезны, коротко опишите здесь все, что произошло в тот вечер.
– Но ведь я только что это сделал.
– Я хочу знать, кто как выглядел, цвет волос и прочие подробности.
– Но зачем, мистер Паркер Пайн, что это даст?
– Очень многое, молодой человек, очень многое. Для моей классификации.
Недоверчиво Эван взял ручку и принялся описывать внешность каждого из приглашенных.
Мистер Паркер Пайн прочел, отпустил парочку замечаний, убрал блокнот и сказал:
– Отлично. Между прочим, вы, кажется, говорили, будто кто-то разбил бокал?
Эван снова взглянул на него с недоумением.
– Да, бокал упал, и потом кто-то на него наступил.
– Осколки пренеприятная вещь, – сказал мистер Паркер Пайн. – А чей это был бокал?
– Кажется, Эвы.
– Ах вот как! А кто сидел с ней рядом?
– Сэр Джордж Мэрроуэй.
– Вы не заметили, кто именно смахнул бокал со стола?
– Боюсь, нет. Неужели это важно?
– Не очень. Нет. Скорее просто пустое любопытство. Ну что ж, – мистер Паркер Пайн поднялся, – всего хорошего, мистер Ллевеллин. Приезжайте дня через три. Думаю, к тому времени, все прояснится.
– Вы не шутите, мистер Паркер Пайн?
– Дорогой сэр, когда речь идет о делах, я не шучу. Это может оттолкнуть клиентов. Пятница, одиннадцать тридцать, вас устроит? Благодарю.
Утром в пятницу Эван вошел в кабинет мистера Паркера Пайна в полном смятении чувств. Надежды сменялись отчаянием.
С сияющей улыбкой мистер Паркер Пайн поднялся навстречу.
– Доброе утро, мистер Ллевеллин. Садитесь. Не хотите ли сигарету?
Ллевеллин отвел рукой предложенную коробку.
– Ну как? – спросил он.
– Все в порядке, – сказал мистер Паркер Пайн. – Вчера вечером полиция арестовала эту банду.
– Банду? Какую банду?
– Банду Амальфи. Я о них вспомнил сразу, как только вы рассказали свою историю. Я узнал их методы, а после того, как вы описали внешность приглашенных, то и сомнений не осталось.
– Что же это за банда?
– Сам Амальфи, его сын и невестка, Пьетро и Мария, если они действительно муж и жена, хотя, впрочем, вряд ли.
– Не понимаю, при чем здесь итальянская банда.
– Все очень просто. Имя у них итальянское, происхождение, конечно, тоже, но уже старый Амальфи родился в Америке. Действует он всегда одинаково. Приезжает в Европу, знакомится с известным в деловых кругах человеком, который занимается драгоценностями, представляясь при этом настоящим именем какого-нибудь американского бизнесмена, и выкидывает очередной фокус. На этот раз он приехал затем, чтобы похитить «Утреннюю звезду». Чудачества Пойнтца хорошо известны. Роль дочери Литерна сыграла Мария Амальфи – удивительное создание, ей по меньшей мере лет двадцать семь, а до сих пор почти всегда играет шестнадцатилетнюю девочку.
– Эва! – ахнул Ллевеллин.
– Вот именно. Третий же член банды исполнил роль официанта. День, если помните, был праздничный, дополнительные руки в ресторане были нужны. Впрочем, эти люди могли и заставить кого-нибудь не выйти на работу. Таким образом, они подготовились. Эва вызвала старого Пойнтца на спор, и он сделал то, что и накануне. Пустил бриллиант по кругу, а когда тот попал к Литерну, Литерн подержал его у себя до тех пор, пока официанты не вышли. А когда они вышли, вместе с ними исчез и камень, который Пьетро приклеил жевательной резинкой к тарелке. Очень просто!
– Но я видел камень после их ухода.
– Нет, вы видели стекляшку, подделку, правда, хорошую. Достаточно хорошую, чтобы при беглом взгляде она могла сойти за драгоценный камень. Вы ведь сами сказали, что Штейн едва на него взглянул. Потом Эва бросила камень на пол, столкнула бокал и разом раздавила ногой и бокал, и подделку. И для всех остальных бриллиант исчез самым непостижимым образом. Разумеется, и она, и Амальфи, – оба легко согласились на обыск.
