ловить волну.
В понедельник, в одиннадцать утра, Вулф вошел в кабинет с таким видом, словно собирался в дальнюю поездку. Поставив в вазу свежесрезанные орхидеи, он сел и, даже не посмотрев на утреннюю почту, рявкнул:
– Твой блокнот!
Так началась третья стадия расследования.
К ланчу мы обсудили последние детали плана, после чего оставалось лишь претворить его в жизнь, что, понятное дело, возлагалось на меня. Мне потребовалось три дня, чтобы уладить все необходимое, после чего пришлось ждать еще четыре, поскольку воскресный выпуск «Газетт» выходит почему-то только по воскресеньям. Прошедшие же три дня я занимался вот чем.
ПОНЕДЕЛЬНИК, ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ. Я вернулся на Лонг-Айленд, чтобы посвятить в наш план клиентку и уговорить ее принять в нем участие. Она поначалу заупрямилась, и мне пришлось задержаться на обед. Люси возражала не против того, чтобы вернуться в Нью-Йорк; она боялась неизбежной огласки. Дело приняло столь серьезный оборот, что закончилось бы для нас с Вулфом фиаско, не смешай я личные отношения с деловыми. Расставаясь с Люси, я заручился ее честным словом, что в среду днем она вернется домой, на Одиннадцатую улицу, и останется там столько, сколько потребуется.
ВТОРНИК, УТРО. Я ездил на Сорок седьмую улицу к Элу Познеру, совладельцу фирмы по торговле, обмену и установке фотооборудования «Позе камера иксчейндж», чтобы уговорить его помочь мне приобрести детскую коляску. Затем, вернувшись с покупкой к нему, я объяснил Элу, что от него требуется, и укатил. К полудню среды Эл должен был сам выбрать и установить в коляску скрытые камеры.
ВТОРНИК, ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ. Посещал Лона Коэна в редакции «Газетт», располагающейся на двадцатом этаже здания газеты. Если Лон занимает какую-то должность, то я до сих пор не знаю, как она именуется. На двери его небольшого кабинета, второй после массивных дверей огромного углового кабинета издателя, висит только табличка с его фамилией. За годы знакомства с Лоном я побывал здесь не меньше ста раз, и из них по крайней мере в семидесяти случаях оказывалось, что он разговаривает по одному из трех своих телефонов. Тот вторник тоже не стал исключением. Я уселся на стул в углу его письменного стола и запасся терпением.
Наконец Лон положил трубку, пригладил рукой и без того гладкую черную шевелюру, развернулся и уставился на меня умными черными глазами.
– Где ты так обгорел?
– Я вовсе не обгорел. Если ты страдаешь дальтонизмом, то так и скажи. – Я любовно потрепал себя по щеке. – Это благородный бронзовый загар.
Уладив этот вопрос, а точнее, так и не добившись от Лона понимания, я закинул ногу на ногу и заявил:
– Ну и везунчик же ты! Только из-за того, что питаю к тебе симпатию – умеренную, конечно, – я совершенно бесплатно предлагаю тебе сенсационный материал, за который любые ваши конкуренты тут же, не торгуясь, выложат штуку баксов.
– Как же! – хмыкнул Лон. – Держи карман шире!
– В данном случае это не тот конь, которому не стоит смотреть в зубы, – уязвленно заметил я. – Возможно, тебе приходилось слышать имя Люси Вэлдон. Я имею в виду вдову Ричарда Вэлдона, писателя.
– Допустим.
– Ну так вот: воскресный номер «Газетт», целая полоса, куча фотографий. Добрый и броский заголовок вроде «Женщины обожают детишек». Текст, а его должно быть немного, сочинят твои борзописцы. Смысл в том, что миссис Вэлдон, молодая, красивая и богатая вдова знаменитого беллетриста, лишенная материнского счастья, взяла на воспитание малыша и окружила заботой и любовью. Завела для него няню, которая души в малолетнем чаде не чает. Нет, это плохо звучит: «чаде» – «чает». Замени «чадо» на «ангелочка» или «котеночка». Няня дважды в день вывозит свое сокровище на прогулку в роскошной коляске – с десяти до одиннадцати утра, а потом днем, с четырех до пяти. Она катает его по Вашингтон-сквер, чтобы ангелочек любовался красотами окружающей природы – деревьев, травки, пташек… – Не дождавшись ответа, я выразительно развел руками и продолжил: – Представляешь, какая идиллия! Целая поэма! Если у тебя в штате есть поэты, тем лучше – пусть подбросят метафор. Фотографии мы предоставим любые – миссис Вэлдон кормит ребенка или, если предпочитаешь обнаженку, купает его… На твой вкус. Но одна фотография должна быть обязательно: на ней изображена няня с коляской на Вашингтон-сквер. На этом я вынужден настаивать. Кроме того, материал должен появиться в воскресном выпуске. Фотографии сделают и пришлют тебе завтра днем. В благодарностях будешь рассыпаться потом. Вопросы есть?
Стоило Лону только открыть рот – судя по его лицу, рассыпаться в благодарностях он явно не собирался, – как зазвонил телефон. Зеленый. Лон крутанулся на кресле, снял трубку, внимательно выслушал невидимого собеседника, лишь изредка мыча в трубку, затем закончил разговор и снова переключился на меня:
– Твоей наглости позавидует одноногий калека, подавший заявку на участие в конкурсе по пинкам под зад.
– Мало того что ты невоспитан и груб, – сказал я, – так еще и не по адресу обращаешься.
– Очень даже по адресу, – мстительно произнес Лон. – Помнишь, как всего месяц назад, когда ты расспрашивал меня про Эллен Тензер, я вскользь поинтересовался, нашел ли ты пуговицы.
– Да, смутно припоминаю.
– И ты ушел от ответа. Ладно, бог с тобой, но теперь выслушай меня. Ты, конечно, знаешь об этих пуговицах больше, чем я, но мне известно вот что: они были на комбинезоне некоего младенца, изготовила их Эллен Тензер, такие же пуговицы оказались на детских комбинезонах, найденных в ее доме. Кроме того, некоторое время назад в ее доме жил какой-то ребенок, а однажды вечером, вскоре после встречи с тобой, Эллен Тензер убили. И вот теперь ты являешься ко мне со своими бреднями про Люси Вэлдон с ребенком, и у тебя еще хватает нахальства спрашивать, есть ли у меня вопросы. Мальчик, которого воспитывает Люси Вэлдон, тот же самый, что жил в доме Эллен Тензер?
Разумеется, этот вопрос я предвосхитил. Поэтому, воровато оглядевшись по сторонам, произнес заговорщическим шепотом:
– Только это совершенно не для печати.
– Договорились.
– Вплоть до особых распоряжений.
– Я же сказал: договорились.
– Тогда – да.
– А Люси Вэлдон – его мать?
– Нет.
– Я не стану спрашивать, она ли клиентка Ниро Вулфа, потому что это и так ясно. В противном случае ты не втягивал бы ее в свою авантюру. Что же касается самой авантюры, то на меня не рассчитывай. Я пас.
– Тебе нечего опасаться, Лон. Она подпишет бумагу, что вы свободны от обязательств.
Лон Коэн замотал головой:
– Если в нее швырнут гранату, то от этой бумажки толку мало. Несложно предположить, что Эллен Тензер умертвили из-за этого ребенка. По мне,
