Я бросил взгляд на Маргарет. Она смотрела мне прямо в глаза.
— Да.
Он кивнул и нажал кнопку вызова. Еще одна дверь кабинета отворилась и появилась чопорная и аккуратная секретарша с каким-то предметом в руках.
— Будьте любезны, подпишите вот здесь, — обратился он ко мне, подвигая лист бумаги и протягивая ручку.
— Здесь… — тут он указал мне строку, и я подписал. Секретарша подошла ближе, и мне стало понятно, что этим предметом была нотариальная печать.
— Теперь вы, Маргарет…
Маргарет подошла и подписала эту же бумагу. Адвокат сразу передал ее секретарше, которая тут же поставила печать и свою подпись. Затем мистер Толайтми поднял со стола чек и протянул его мне.
— Полагаю, что это и есть оговоренная сумма.
Чек был выписан лично Эзрой Добсоном на сумму 35 000 $. Я развернул его, на отрывной части было написано:
Перевод от Эзры Добсона.
Описание Расторжение брака с Маргарет Добсон
Счет 401
Сумма $ 35 000
Перед оплатой отделить отрывную часть.
Мистер Толайтми передал мне аккуратный документ в голубой обложке.
— Это ваша отказная. Она подтверждает, что вы с этого момента и далее оставляете дальнейшие притязания на собственность Эзры и Маргарет Добсон. Зачитать его вам?
— Нет.
— Перед подписанием вы имеете право досконально ознакомиться с его содержанием.
Я перевел взгляд с мистера Толайтми на Эзру Добсона, тот был мрачен, в то время как Маргарет оставалась абсолютно безразличной.
— Я подписываю его, — я наклонился к столу, взял ручку и подписал. — Это все, что мне нужно было сделать?
— Да…
Мне оставалось только положить чек обратно на стол и повернуться к Эзре Добсону.
— Я не нуждаюсь в этих деньгах, мистер Добсон, и так же, как и Маргарет, сожалею о нашем поступке. Это было с нашей стороны просто ребячеством. Заверяю вас в своем почтении. Прощай, Маргарет…
Потом я положил на чек свидетельство о нашем браке и вышел.
Один из парней был совсем коротышкой, зато двое других сложены как боксеры-средневесы. Они появились из парадного, причем коротышка тащил сумку, и направились к стоянке за пять домов отсюда, где стоял их черный «бьюик». Коротышка сел на переднее сиденье рядом с шофером, дремавшим за рулем, а средневесы устроились на заднем. Они тронулись и лениво вырулили на проезжую часть улицы.
Подобная ситуация повторялась еще раз шесть в разных частях города: в табачном магазине, пивном баре и четырех роскошных парадных. Причем везде эта процедура проходила по одному и тому же сценарию: приезд, время, которое они тратили на инкассацию, выход. Сумки всегда носил коротышка, единственной деталью, которая варьировалась, были сами сумки, хотя выбор цвета был невелик — от черного до коричневого. Семь остановок — семь сумок в кабине.
Мы сидели в машине Мэндона и ждали, пока «бьюик» оторвется на полквартала, и только тогда я приказал Джинксу следовать за ним.
— Мы и так уже болтаемся у него на хвосте больше двух часов, — процедил Джинкс, запуская мотор. — Если мы и дальше будем тянуть с этим делом, то они наверняка скоро вернутся в свою контору…
— Ты слышал, что сказал Чероки? Они занимаются этим делом уже давно, и ни одного нападения. Они обросли жирком, стали самоуверенны и беззаботны. Для них все стало прогулкой, и даже если будем весь день вплотную таскаться за ними, то вряд ли им удастся понять в чем дело. Толстые, беззаботные свиньи…
— И семь сумок, набитых деньгами, — сказал Мэндон.
— Как ты считаешь, сколько там может быть?
— Много. Роумер принимает ставки на скачки, проходящие по всей стране, и выплачивает выигрыши. Ты же знаешь, как люди любят ставить на лошадей…
— Ну, а все-таки?
— Трудно сказать. Может, пятнадцать, а может, и пятьдесят. Весь букмекерский бизнес целиком у него в руках.
— А разве ты у него не в доле?
— Ни цента, ни единого цента. Никто не входит с ним в долю, потому эти сумки так набиты деньгами.
Я знал, что он лжет. На этот счет у меня были свои подозрения. Именно от него он получил вчера телефонограмму в своей конторе. Чероки расстроился, когда увидел имя отправителя. Да, и когда перезвонил ему, его трудно было назвать веселым по одной единственной причине — Роумер взял его за горло. А уж как Мэндон оживился, когда решил его немного потрясти. Пусть думает, что никто ничего не заметил…
Я продолжал следить за черным «бьюиком», стараясь улучить самый удобный момент для захвата. Но выбор был явно невелик, все его остановки были в очень оживленных местах, и за все время он ни разу не свернул на тихую улочку. Обтяпать это дело, не привлекая внимания, вряд ли удастся.
— Ну, и что ты думаешь, Джинкс?
— Пахнет мокрым делом, — отозвался он.
— Похоже на то. Тебе это тоже понятно? — повернулся я к Мэндону. — Ты же видишь, какая здесь ситуация. Может, лучше заглянем к ним прямо в контору? Уж там-то у них оседает весь навар. Может быть, именно там собака зарыта?
— Ты ошибаешься. Там у них народу больше, чем на этой улице… Конечно… если бы ты внимательно выслушал мое предложение сегодня утром…
— А я не стал…
— О чем это вы? — заинтересовался Джинкс.
— Ни о чем. Та идея была еще хуже.
Мы приближались к торговому району, количество транспорта заметно возросло и «бьюик» свернул за угол.
— Держаться за ним? — спросил Джинкс.
— Оставь его. Мы и так уже целый день таскаемся за этой колымагой. Я устал и хочу добраться до постели.
Мы поехали прямо через перекресток, но вскоре нам дорогу перегородили две машины. Одна из них была полицейской и принадлежала службе контроля движения, другая была запаркована в красной зоне, да еще умудрилась въехать бампером на пешеходную дорожку. Один из копов вылез из машины и выписывал квитанцию штрафа.
Мы с Мэндоном оценили ситуацию почти одновременно, я понял это по довольной ухмылке, которая появилась у него на лице.
— Какой смысл иметь связи и не использовать их? Совсем вылетело из головы, что мы можем рассчитывать на помощь полиции.
— Вот и ответ на твой вопрос.
— Да, он оказался, как и все гениальное, прост. Свяжись с Вебером…
— Поехали ко мне, Джинкс, — распорядился Мэндон.
— Зачем? — возмутился я. — Вон там драгстор, Джинкс оставит машину на первой стоянке и встретит нас у прилавка с содовой.
— Пошли, — я открыл дверцу.
Мэндон нехотя вылез и мы зашагали через дорогу.
— Веберу это не понравится, — заметил Чероки.
— Это уже его проблемы.
— Придется делиться…
— Звони ему и немедленно… — бросил я на ходу и направился к стойке с содовой.
Продавец за сатуратором разливал какой-то напиток. Он показался удивительно знакомым.
— Что это? — заинтересовался я.
— Вишневая шипучка… — отозвался продавец.
— Налейте и мне…
Вишневая шипучка! Первая газировка, которую я попробовал. Это было в Ноксвилле. Мы с дедом ездили на ярмарку. Он продал пятерых свиней. Вишневая шипучка…
— Его нет, — сообщил Мэндон.
— И когда его ждут?
— Точно никто не знает, но я попросил передать, чтобы он позвонил мне в контору.
— Будем ждать…
Продавец поставил передо мной стакан с шипучкой.
— Хочешь пить? — спросил я Мэндона.
— Что там у тебя?
— Воспоминания детства. Я сентиментален.
— Мне коку… — бросил Чероки продавцу.
Появился Джинкс.
— Его нет на месте. Чероки попросил ему перезвонить.
— Ты думаешь, он позвонит? — засомневался Джинкс.
— Скажи ему.
— Позвонит, — заверил Мэндон.
— Мне тоже кока-колу, — заказал Джинкс.
Я допил свою шипучку. О, Господи, моя первая газировка…
— Надо кое о чем условиться, — объявил я. — Через час я вернусь в нашу квартиру и надо будет объяснить Холидей, почему меня не было этой ночью. Придется сочинить правдоподобную историю, чем мы с Чероки занимались все это время…
— Холидей тоже надо будет кое-что объяснить, — заметил Джинкс. — Она тоже там не показывалась…
— Что?
— Квартира всю ночь была полностью в моем распоряжении, — уточнил он.
— И где же ее носило?
— Не знаю. Она ушла в одиннадцать и больше не появлялась.
— И с кем же Холидей провела эту ночь?
— С Рисом, я полагаю…
— С этим копом?
— Да. Она объявила, что собирается прогуляться. Я вышел через черный ход и видел, как ее подобрала машина. Похоже, что за рулем сидел Рис.
— Сукин сын…
— Прелестно, — вклинился в нашу беседу Мэндон. — Ты наизнанку выворачиваешься, чтобы достать для нее денег, а она тем временем…
