Наступило молчание. Потом инспектор сказал:
– Ну это дело вкуса.
– Интересно, очень интересно, знает ли что-нибудь полиция о мистере Дюке?
Инспектор не ответил. Взгляд его был устремлен на промокательную бумагу.
– Человек с безупречной репутацией! – сказала Эмили. – Это, кажется, характеризует мистера Дюка достаточно верно. Но, может быть, не всегда у него репутация была безупречна? И, возможно, полиция тоже кое-что знает об этом?
Она уловила какое-то движение в лице инспектора, словно бы он пытался подавить улыбку.
– Вы, мисс Трефусис, любите строить догадки, – добродушно сказал он.
– Когда не хотят говорить, приходится строить догадки, – съязвила Эмили.
– Если человек, как вы говорите, имеет безупречную репутацию и если ему нежелательно, неприятно, чтобы ворошили его прошлое, то и полиция способна сохранять его тайну. У нас нет охоты предавать человека.
– Понятно, – сказала Эмили. – Но вы все же пошли с ним повидаться. И это выглядело так, будто вы думали – во всяком случае, вначале, – что он замешан в этом деле. Хотела бы я в самом деле знать, кем же мистер Дюк был в прошлом? – Она умоляюще посмотрела на инспектора Нарракота.
Инспектор сделал деревянное лицо. Понимая, что уж тут-то он ей не уступит, Эмили вздохнула и распрощалась.
Она ушла, а инспектор еще сидел некоторое время, уставившись на пачку промокательной бумаги, и улыбка все не сходила с его лица. Потом он позвонил. Вошел один из подчиненных.
– Ну? – спросил инспектор Нарракот.
– Совершенно верно, сэр, но это были не дачи в Принстоне, а гостиница в «Двух мостах».
– А-а. – Инспектор взял принесенные бумаги. – Так, – сказал он. – Хорошо. Это подтверждение. Вы установили, где побывал в пятницу другой молодой человек?
– Он прибыл в Экземптон последним поездом, но я еще не установил, когда он выехал из Лондона. Справки наводятся.
Нарракот кивнул.
– Вот, сэр, выписка из Сомерсет-хауса.[33]
Нарракот развернул ее. Это была запись 1894 года о бракосочетании Уильяма Мартина Деринга с Мартой Элизабет Рикрофт.
– Ага! – сказал инспектор. – Что-нибудь еще?
– Да, сэр. Мистер Брайан Пирсон приехал из Австралии на пароходе «Блу Фаннел Боут», Филиас. Он заходил в Кейптаун, но пассажиров по фамилии Уиллет на борту не было. И никакой матери с дочерью из Южной Африки. Были миссис и мисс Эванс и миссис и мисс Джонсон из Мельбурна. Последние соответствуют описанию миссис Уиллет с дочерью.
– Хм, – сказал инспектор, – Джонсон. Вероятно, ни Джонсон, ни Уиллет не являются настоящими фамилиями. Я думаю, надо с ними разобраться как следует. Что-нибудь еще?
Оказалось, все.
– Так, – сказал инспектор Нарракот. – Я думаю, у нас есть над чем поработать.
– О, милая моя юная леди, – сказал мистер Кирквуд. – Ну что вы можете найти в «Орешниках»? Все имущество капитана Тревильяна увезено. Полиция произвела тщательный обыск. Я вполне понимаю ваше положение и вашу заинтересованность в оправдании мистера Пирсона. Но что вы тут можете сделать?
– Я не ожидаю найти что-нибудь, обнаружить что-либо, не замеченное полицией, – ответила Эмили. – Я даже не могу вам как следует объяснить, мистер Кирквуд. Я хочу… хочу ощутить атмосферу места. Пожалуйста, разрешите мне взять ключ. В этом нет ничего плохого.
– Конечно, в этом нет ничего плохого, – с достоинством подтвердил мистер Кирквуд.
– Тогда будьте, пожалуйста, так добры… – сказала Эмили.
И мистер Кирквуд был так добр, что со снисходительной улыбкой выдал ключ. Он, правда, сделал все, что мог, чтобы пойти вместе с ней, и этого удалось избежать лишь благодаря величайшему такту и неколебимости Эмили.
В то утро Эмили получила письмо. Оно было написано в следующих выражениях:
«Дорогая мисс Трефусис, вы говорили, что были бы рады услышать, если бы случилось что-то необычное, хотя и неважное, и вот раз это необычное, хотя и неважное, я подумала, мисс, своим долгом дать вам сразу знать, надеясь, что это застанет вас последней почтой или первой завтра. Моя племянница, она зашла и сказала, что это совсем неважно, но необычно, с чем я тоже согласна. Полиция сказала, и все согласились, что из дома капитана ничего не взято и ничего такого не было, что имеет ценность. Но кое-чего недостает, хотя вовремя не заметили, потому что не имеет значения. Но, кажется, мисс, что не хватает пары ботинок, и заметил Эванс, когда ходил за вещами с майором Барнэби. Я и не думаю, мисс, что это важно, но вам-то уж, понятно, интересно это знать. А ботинки, мисс, эти были толстые такие, что смазывают жиром и которые капитан надевал, выходя на снег, но так как он не выходил, то это не имело смысла. Но вот их недостает, и кто их взял, никто не знает, и хотя я хорошо знаю, что это не имеет значения, я сочла своим долгом написать и надеюсь, что это дойдет до вас, когда я отправлю, и надеюсь, вы не волнуетесь уж слишком о своем молодом человеке. Остаюсь искренне ваша миссис Дж. Беллинг».
Эмили читала и перечитывала это письмо. Она обсудила его с Чарлзом.
– Ботинки… – задумчиво произнес Чарлз. – Не вижу тут никакого смысла.
– Должно же это что-то значить, – заметила Эмили. – Почему пара ботинок должна исчезнуть?
– Ты не думаешь, что Эванс сочиняет?
– С какой стати? И в конце концов, если уж люди сочиняют, то что-нибудь существенное. Не такую глупость.
– Ботинки… Тут может быть какая-то связь со следами, – нерешительно сказал Чарлз.
– Я знаю. Но о следах, кажется, в деле ничего нет. Возможно, если бы снова не пошел снег…
– Да, возможно, но только в этом случае, – рассуждал Чарлз, – он мог отдать их какому-то бродяге, а бродяга потом прикончил его.
– Да, возможно, но как-то не похоже на капитана Тревильяна. Он, конечно, мог взять человека для какой-нибудь работы и дать ему несколько шиллингов. Но отдавать ему хорошие зимние ботинки?..
– Ну, сдаюсь, – сказал Чарлз.
– А я не собираюсь сдаваться, – сказала Эмили. – Правдами или неправдами, а я доберусь до сути.
Вот она и приехала в Экземптон и прежде всего навестила «Три короны», где миссис Беллинг приняла ее с большим воодушевлением.
– А ваш молодой человек все в тюрьме, мисс! Ну это же такая несправедливость, и никто тут у нас не верит, что он убил. Пусть они только попробуют это мне сказать. Так вы получили мое письмо? Хотите повидать Эванса? Он тут живет, недалеко, за углом, Фор-стрит, восемьдесят пять. Я бы проводила вас, да не могу отойти, но вы уж найдете, не ошибетесь.
Эмили не ошиблась, нашла. Самого хозяина не было, но миссис Эванс пригласила ее зайти. Эмили уселась, пришлось и хозяйке последовать ее примеру. Гостья сразу перешла к делу:
– Я пришла поговорить о том, что ваш муж рассказал миссис Беллинг. Я имею в виду отсутствие пары ботинок капитана Тревильяна.
– Да, удивительно, но так оно и есть, – сказала миссис Эванс.
– Ваш муж совершенно уверен, что ботинки исчезли?
– О да. Капитан носил эти ботинки большую часть зимы. Такие большие они были, что он надевал под них две пары носков.
Эмили кивнула.
– Их не могли отдать в ремонт или еще что-нибудь?
– Эванс бы знал, без него не могли, – заносчиво ответила его жена.
– Да, наверное, не могли.
– Странно, конечно, – сказала миссис Эванс, – но я не думаю, что это имеет какое-то отношение к убийству. А вы, мисс?
– Как будто нет, – согласилась Эмили.
– А не нашли они чего-нибудь нового? – Голос молодой женщины звучал заинтересованно.
– Да так, какие-то мелочи, ничего особенного.
– То-то, я вижу, инспектор из Эксетера сегодня опять здесь. Ну, думаю, найдут что-нибудь.
– Инспектор Нарракот?
– Да, мисс, он.
– Приехал поездом?
– Нет, на машине. Пошел сначала в «Три короны», спросил про багаж молодого джентльмена.
– Какого молодого джентльмена?
– Джентльмена, с которым вы ходите, мисс.
Эмили изумленно посмотрела на нее.
– Спрашивали у Тома, – продолжала миссис Эванс. – Том мне потом и рассказал. Он все замечает, Том. Он помнил, что на багаже молодого человека были две наклейки: одна в Эксетер и одна в Экземптон.
Невольная улыбка появилась на лице Эмили, когда она представила себе, как Чарлз совершает преступление, чтобы отхватить свой кусок. Можно бы даже, решила она, написать страшный рассказ на эту тему. Вместе с тем она подивилась тщательности, с которой инспектор Нарракот проверяет каждую деталь, к кому бы она ни относилась, как бы далека она ни была от преступления. Инспектор, должно быть, выехал из Эксетера сразу после беседы с ней. Машина, конечно, быстрее поезда, и потом у нее еще был ленч в Эксетере.
– Куда же отправился инспектор потом? – спросила она.
– В Ситтафорд, мисс. Том слышал, как он сказал шоферу.
– В Ситтафорд-хаус? (Брайан Пирсон, она знала это, еще гостил там.)
– Нет, мисс, к мистеру Дюку.
Снова Дюк. Эмили чувствовала раздражение и бессилие. Опять Дюк – этот неизвестный фактор. Нет, ей надо попытаться выяснить его прошлое, а так ведь он для всех обычный, заурядный, приятный человек.
