А Кирби отправился выполнять ее указание. Найти ему удалось лишь банку растворимого кофе неизвестной марки. Кофе оказался темным и издавал сильный терпкий запах; на этикетке не значилось никаких указаний на то, какое воздействие он оказывает — расслабляет или бодрит. Из-за стены приглушенно доносились звуки возни, возмущенные возгласы и шум льющейся воды. Кирби подошел проверить Рене и Рауля. Они лежали неподвижно, но когда он наклонился, чтобы попробовать, крепко ли держат веревки, тут же принялись извиваться и мычать. Наверно, очень тяжело, противно и неудобно — валяться вот так, спеленутыми и перекрученными веревками, с легкой жалостью подумал Кирби. Простыни уже повлажнели от пота: в домике было очень душно.
Налив в большую чашку крепкий дымящийся кофе, Кирби отнес ее в спальню, поставил чашку на столик и вышел из спальни. Бонни Ли, кажется, одерживала победу: из ванной доносился теперь только шум бегущей воды и редкие всхлипывания. Вернувшись в гостиную Кирби снова проверил узлы и от нечего делать принялся изучать стоящие на полках книги. Похоже, профессор Веллерли приобретал их беспорядочно, по всем отраслям человеческого знания, руководствуясь лишь тем, чтобы название было поскучнее, а переплет посолиднее. Проходя мимо стола, Кирби остановился, собрал разбросанные карты и раздал на троих, как будто для игры. Золотые часы заметно упростили бы игру в покер, подумалось ему. И он стал размышлять над тем, какой путь к выигрышу наиболее быстр и эффективен. Вернее всего, решил Кирби, остановить время в тот момент, когда колода уже снята и сдающий собирается сдавать. Надо забрать у сдающего карты и разложить их так, чтобы четырем игрокам достались сильные комбинации, остальным — слабые. Себе следует взять одну самую сильную комбинацию с небольшим запасом. Скажем, четыре тройки — против трех комбинаций, не требующих прикупа: флеш, фуль с тузами и стрит.[8] Положить приготовленную колоду под руку сдающего, сесть на место — и понеслась!
— Кирби, милый! — позвала Бонни Ли. Он вошел в спальню. Его прелестная подружка уже была одета, а Вильма сидела на кровати, завернувшись в огромный мужской халат, который висел на ней, как на вешалке. Ее потемневшие волосы торчали влажными слипшимися космами. Она выглядела мрачной, усталой и смотрела в пол.
— Выпей эту чашку отличного кофе, милочка, — уговаривала ее Бонни Ли.
— Нет, спасибо, — отвечала Вильма ясным, но приглушенным голосом. Как-то не хочется. Боюсь, будет еще хуже.
— Ну попей, милочка. А не то, — голос Бонни Ли стал строгим, смотри, я засуну тебя под холодную воду, возьму мочалку побольше и соскребу остатки твоей шкуры.
Вильма слегка сгорбилась и молча принялась пить кофе.
— Она совсем не так плоха, как кажется на первый взгляд. Если не считать того, что она и пошевелиться не желает, чтобы привести себя в порядок, у нее почти нет недостатков. А задик — пальчики оближешь!
— Фигура, — недовольно поправил Кирби.
— Фигура, — повторила Бонни Ли медленно и зловеще.
— Черт возьми, извини меня, Бонни Ли!
— Все в порядке, продолжай в том же духе. Так или иначе, действительно хороший… хорошая фигура. Немного мальчишеская, правда, но вовсе не настолько, чтобы перепутать. Вот только эти дурацкие очки, прическа бездарная и одежда, как для Армии Спасения…
— А я, может не хочу быть дешевой зазывалой.
— Будешь грубить, я тебе очки раздолбаю, милашка. То, что вид у тебя вовсе не зазывающий, это точно. Вот ведь дура! А, Кирби? Послушай, дорогая, тебе когда-нибудь вслед свистели от восхищения? Когда-нибудь щипали за твой… за нижнюю часть фигуры?
— Слава богу, нет.
— Очень жаль, сестрица. Это, между прочим, всегда урок. Заставляет подтянуться, вспомнить, что ты женщина, что следует и задом, между прочим покрутить. Вот что. Я вставлю тебе ярко-зеленые линзы, повешу длинные звенящие сережки. Оденем на тебя что-нибудь такое обтягивающее, что и сесть будет нельзя, туфли на четырехдюймовых каблуках. Я научу ходить тебя не спеша, с развернутыми плечами, с поджатым животом. Дам тебе «Улей Клеопатры». Будешь мускусом пахнуть. Красота! В общем, это не мой стиль, но, клянусь, в таком виде ты всех мужчин плакать заставишь.
— Улей Клеопатры? — застенчиво переспросила Вильма.
— Ну, не совсем улей. Египетская штука, как у Лиз.
— Лиз?
— Боже мой! — сказала Бонни Ли. — Поговори с ней сам. Она тебе все объяснит.
— Бетси принесла тебе мою записку? — вмешался Кирби.
— Принесла.
— И ты разговаривала с ней?
— Почти всю ночь. Она старалась заставить меня вспомнить все, что я знаю о твоем дяде. Она подозревает какой-то секрет в его деятельности. Но мне ничего не известно. Я знать не знаю, о чем речь. Твой дядя был необыкновенным человеком. Такой умница, что ничего больше ему не нужно было. Вот и весь секрет. Ему вполне хватало выдающегося интеллекта. А я всегда только выполняла то, о чем он меня просил, и чтобы они со мной теперь не делали, я никогда, никогда, слышишь…
— Скажи мне, Вильма, могла бы ты из преданности к дядюшке скрывать существование чего-то, что как тебе известно, существует?
— Клянусь, что нет, Кирби. Клянусь! Бетси, она сказала мне, где ты ночевал. Не понимаю, как ты мог оказаться в квартире этого дешевого типа!
— Так как я не знаком с хозяином, не мне о нем судить.
— Где ты встретился с этой нахальной девчонкой? Кто она, Кирби?
— Бонни Ли, мой очень хороший др… извини… Бонни Ли — девушка, в которую я влюблен.
— О, господи! — сказала Вильма.
Бонни Ли довольно подмигнула Кирби.
— Ты врал мне, не так ли? — спросила Вильма едва слышно. — Когда говорил, что боишься женщин? Ты просто щадил меня, щадил мое достоинство. А как смеялся, вероятно, после того, как убежал от меня!
— Я сказал тебе правду, Вильма. Я убежал в полной панике.
— Но сейчас ты выглядишь совершенно иначе. Такое впечатление, что теперь тебя не страшат не только женщины, но и вообще ничто на свете.
— Что ты! Я боюсь очень многого.
— В последнее время он ведет себя с девушками, как последний наглец, — вставила Бонни Ли и хихикнула, заметив недовольство Кирби. — Недавно, например, он раздел одну прямо на городском пляже. Не зная даже, как ее зовут.
От этого заявления Вильма пришла в совершенный ужас.
— Кирби, это правда? С тобой все в порядке?
— Я в полном порядке, — сердито буркнул он.
— И она не сопротивлялась?
— Бедняжка не могла даже пошевелиться, — продолжая весело усмехаться, сказала Бонни Ли.
— Пожалуйста, Бонни Ли, я тебя прошу!
— Все, милый, все. Больше не буду. Обещаю вести себя хорошо.
— Вильма, ты следила за новостями?
— Да, но… видишь ли, так получилось… некоторые места я помню не вполне ясно. Насчет этой яхты и твоих вещей, которые на ней оказались. Еще о том, как ты утром убежал от полицейских, забрав у них пистолеты. Все это, Кирби, совсем на тебя не похоже.
— Когда Бетси ушла отсюда?
— Очень рано. Сказала, что попытается сблефовать. Я не очень поняла ее. Что это значит? Сблефовать. Да, именно так она и сказала. Впервые слышу это слово.
— Но ты, надеюсь, поняла, что сблефовать ей не удалось.
— Конечно, это я сообразила. Часа через три после ее ухода сюда явились эти матросы. Они позвонили условным знаком, так что я решила, что это ты или Роджер, или Бетси вернулась. Они ворвались в дом. Сперва вели себя довольно вежливо, пока я не предложила им выйти вон. Тогда Рене, тот, который побольше, — я, правда, еще не знала, как его зовут — схватил меня вот здесь, за запястье, и стал медленно выворачивать руку, пока я не оказалась на коленях, уткнувшись лицом в ковер. Боль была ужасная. До сих пор рука не отошла. И я поняла, что лучше с ними не связываться. Больше всего я боялась, что это бандиты, что они вынудили Роджера сказать, где я скрываюсь, и теперь собираются вытянуть из меня сведения о местонахождении миллионов, этих дурацких миллионов, которых давным-давно уже нет. Но из их разговора выяснилось, что они матросы с той самой яхты, куда отправилась Бетси, и что они приехали сюда, чтобы доставить меня на яхту, где ждет Бетси. Я не могла больше с ними спорить. Мы поехали. В бухте стоял катер. Они посадили меня на дно и заставили спрятать голову под приборный щиток. Там было очень грязно, жарко и неудобно. Потом что-то случилось. Они стали ругаться между собой и спорить о том, что делать дальше. В конце концов решили вернуться назад. Из того, что они говорили, я поняла, что яхта отплыла без нас. Они выглядели очень хмурыми, до тех пор пока не услышали в новостях про яхту. Про Бетси они сказали, что она заболела. Конечно, она особа весьма эмоциональная, но я никак не могла предположить, что у нее возможен нервный срыв.
— Сестричка, — вмешалась Бонни Ли, — ты меня убиваешь. Неужели не ясно? Эти ублюдки схватили Бетси и пытали до тех пор, пока она не рассказала, где найти тебя и Кирби. Затем они позвонили ему и предложили явиться на яхту. Все отвратительно просто. Должен же он помочь Бетси! А как было допустить, что бы они проделали с тобой то же, что с ней? Та вещь, о которой ты даже не догадываешься, им страшно нужна, хотя и они не знают, что это такое.
