Морс поднялся по узким ступенькам, обратив внимание на тонкие щиколотки женщины, за которой он шел.
— Хотите чего-нибудь выпить?
— Э-э-э, пожалуй, нет.
— Вы хотите сказать, что вам уже достаточно?
— А что, разве заметно?
Она кивнула, легкая улыбка тронула ее изящные не накрашенные губы.
— В таких случаях становится трудно произносить букву «c», не так ли? Ну, когда слишком много выпьешь, я имею виду, или еще когда у тебя вставные зубы.
Морс посмотрел на ее красивые, здоровые зубы.
— Откуда вам все это известно?
— Иногда я пью слишком много.
Море предоставил вещам идти своим чередом, потому что все складывалось очень мило, и разговор шел на некотором уровне приятной фамильярности, но в то же время не переходил определенных границ.
— А что вы хотели узнать, инспектор? — спросила она довольно серьезно.
Морс рассказал ей. Она слушала молча, время от времени клала ногу на ногу и нервно поддергивала полу халатика, чтобы прикрыть колено. И почти сразу, с самою начала, Морс почувствовал, что нашел Ивонну, что вот она сидит перед ним, слегка склонив голову набок, поднимая свои светлые волосы левой рукой наверх, а правой рукой закалывая их бесконечным количеством шпилек.
Когда Морс закончил рассказывать первую часть своей истории, она потянулась за сумочкой.
— Вы курите, инспектор?
Морс похлопал себя по карманам пиджака, и его подозрения, что он оставил недавно купленную пачку сигарет в пабе, подтвердились.
— Вот, возьмите отсюда, — предложили она.
Ее сумочка была открыта и повернута крышкой в его сторону. И тут он увидел на внутренней стороне крышки позолоченные инициалы и понял, что его глупая надежда окончательно погасла.
— Вы очень добры, — услышал он свой голос.
Возможно, этот странный инспектор показался ей в чем-то очень незащищенным и ранимым. Может быть, она заметила это в его манере держаться, в его глазах или в его губах? Во всяком случае, скорее всего, она что-то и в самом доме заметила, потому что голое ее стал более мягким. Она поднялась с кресла и поднесла огонь к его сигарете, не замечая (или не заботясь об этом), что ее халатик немного распахнулся на груди, когда она наклонилась к нему. Затем она снова опустилась в кресло и рассказала ему свою часть той истории, опять положив ногу на ногу, но на этот раз уже не беспокоясь о том, чтобы прикрывать колено халатом.
Она познакомилась с Бертом Гилбертом всего несколько недель назад, когда он пришел как-то раз в сауну, где она работает. Он не позволил себе ничего лишнего и только спросил ее, сможет ли она встретиться с одним довольно специфическим клиентом, да, как раз по этому самому адресу, который назвал Морс, да, именно с теми самыми последствиями, как он описал их. Потом Гилберт совершенно определенно расположился к ней, потратил на нее приличное количество денег и хотел, чтобы они продолжали встречаться. Но теперь он был все время озабоченным и угрюмым и, наконец, сказал ей, что хочет, чтобы она бросила свою работу и стала бы жить с ним. По ее мнению, все это было давней, хорошо знакомой историей о стареющем мужчине, который вел себя как потерявший голову школьник, и она сказала ему об этом. Вот, собственно, и все.
— Как вас зовут? — спросил Морс.
Она опустила глаза:
— Винифред — Винифред Стюарт. Не слишком красивое имя, верно? Некоторым людям дают при крещении такие ужасные имена.
— М-м-м.
Она подняла глаза:
— А как вас зовут?
— Меня зовут Морс, инспектор Морс.
— Да, но это ведь ваша фамилия?
— Да.
— А вы не хотите сказать мне свое имя?
— Нет.
— Что, тоже такое же? — Она засмеялась.
Морс кивнул.
— Как насчет того, чтобы выпить? Вы, кажется, уже немного протрезвели.
Но (что совершенно удивительно) Морс почти не слышал ее.
— У вас... у вас бывает много мужчин?
— Нет, не много. Я очень дорого стою.
— Вы зарабатываете много денег?
— Больше, чем вы. — Ее голос снова стал резким, и Морс расстроился.
— Вы получаете много удовольствия от...
— От секса со своими клиентами? Нет, не много. Ну, может быть, изредка, если уж вы хотите, чтобы я ответила честно.
— Да нет, я, собственно, ничего не хочу.
Она встала и налила себе стакан сухого вермута, не предложив на этот раз главному инспектору.
— Вы, должно быть, не слишком хорошо знаете жизнь?
— Нет, не слишком.
Он показался ей вдруг каким-то расстроенным и усталым. И она подумала, что у него, наверное, был сегодня трудный день. Если бы она знала, что его мозг работал в бешеном темпе! Было что-то (он знал это), что он никак не мог ухватить в течение всего сегодняшнего дня; что-то, что он едва ли мог узнать от этой волнующе привлекательной женщины; что-то, что она едва ли скажет ему, даже если перейдет (а он знал, что она сделает это) ко второй части своего повествования.
— Когда вы в последний раз видели мистера Гилберта?
— Я не очень хорошо помню...
— Вы говорите, что виделись еще несколько раз после того, как выполнили его просьбу и встретились с его клиентом?
Морса озадачивало, как легко (и внезапно) тон ее голоса мог меняться от мягкого к резкому. Вот и теперь она снова ответила ему довольно резко:
— Вы имеете в виду, была ли я с ним в постели?
Морс кивнул. Она в первый раз ощутила на себе взгляд этих холодных, почти безжалостных глаз, которые пристально смотрели на нее. И когда она ответила ему: «Да!», у нее появилось почти физическое ощущение, словно она разделась перед ним догола.
— Это было уже после того, как вы встретились со своим вторым, тоже необычным клиентом?
Она испуганно посмотрела сначала прямо в его глаза, потом снова вниз, на ковер, и прошептала:
— Да.
— Расскажите мне об этом, пожалуйста, — негромко проговорил Морс.
Некоторое время она молчала, потом подняла свой стакан и быстро осушила его.
— Прежде чем рассказывать, я хочу только спросить вас — вы пойдете со мной в постель?
— Нет.
— Вы уверены? — Она не встала и распустила пояс, позволив полам своего купального халат распахнуться в разные стороны, прежде чем снова запахнуть их и туго завязать пояс вокруг талии.
— Вполне уверен, — солгал Морс.
Итак, уже перевалило за восемь, когда Винифред Стюарт начала рассказывать Морсу о своем втором необычном клиенте, некоем мистере Вэстерби, который также прибыл из Оксфорда. И Морс слушал крайне внимательно, кивая в паузах, и, казалось, был вполне удовлетворен. На самом деле он не был удовлетворен. Все это было, конечно, интересно — в этом не было никаких сомнений, но это только подтверждало то, о чем он уже знал или хотя бы догадывался.
— Так как насчет выпивки? — спросил он, наконец.
Услышав на лестничной площадке приглушенные голоса, миссис Анжела Прайс многозначительно посмотрела на своего мужа. Часы показывали без четверти двенадцать, и Би-би-си уже закончило свою трансляцию.
Льюис отправился в постель примерно за десять минут до того, как Морс нашел такси на Ричмонд-Роуд. Он надеялся, что Морс уже вернулся домой, и несколько раз в течение вечера пытался связаться с ним, звоня то в управление, то домой. Он хотел поделиться с Морсом теми замечательными новостями, которые получил днем от молодого привратника в Лонсдейле. Тот сообщил ему, что в Лонсдейл-колледж по почте пришла открытка, открытка эта была из Греции, от мистера Вэстерби.
В два часа ночи Винифред все еще лежала в постели, ей не спалось. Ночь была душной, и она не стала надевать ночную рубашку, а лишь укрылась легкой простыней. Она думала о Морсе и чувствовала себя невыразимо счастливой от того, что встретилась с ним, какой-то частью своего сознания страстно желая, чтобы он пришел к ней снова. Она знала совершенно точно, что, если он придет, она откроет ему свою душу и расскажет ему все, что она знала. Две трети трагической истории были уже рассказаны, но он не знал еще всей правды... В то же время другой частью своего сознания она не хотела, чтобы он приходил к ней снова, она вообще не хотела, чтобы он приходил к ней, потому что она была сильно напугана последними событиями.
В три часа ночи она пошла в ванную, чтобы принять снотворное.
В четыре часа она все еще не спала, но вдруг почувствовала, что ночь становится очень холодной.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Среда, 30 июля
Когда Морс удобно расположился и купе первого класса утреннего десятичасового поезда номер 125 из Паддингтона, он испытывал необъяснимое воодушевление, потому что завеса храма была разорвана надвое.
Прошлой ночью он опоздал на последний поезд до Оксфорда и потому вынужден был ночевать в этой крохотной комнате на верхнем этаже дешевого отеля, где с самого раннего утра рычали и булькали водопроводные трубы. Но именно в этой убогой комнатке, лежа на спине в темноте, подложив обе руки под голову, Морс наконец увидел удивительный свет истины. Его сознание, отчасти захваченное воспоминаниями об этой милой женщине, которую он покинул совсем недавно, а отчасти занятое решением прежних проблем, упорно отказывалось отдыхать. Ему казалось, что он уже почти у цели, и все факты этого дела снова и снова прокручивались в его голове, словно какой-то заколдованный механизм. Старые факты... и новые факты.
